Глава третья: Обращение со мной при взятии в плен. Пребывание на аванпостах и в русской главной квартире. Происходившее там со мной. Транспортировка через Лаузиц и Силезию. Обращение офицеров и солдат. Местность в Лаузице и Силезии. Поведение населения по отношению к нам. Транспортировка через герцогство Варшавское, прибытие в Гродно. Обстоятельства и происшествия во время этого марша. Поведение поляков по отношению к нам. Нечистота в Польше —колтун («вислянская коса»). Денежное содержание пленных офицеров. Местность.
Глава четвертая: Пребывание в Гродно. Моя болезнь глаз. Город и его жители. Выступление в Минск. Командир партии. Происшествия во время поездки. Жители местности, местность. Новая болезнь. Мое поступление в госпиталь в Минске. Д-р Шмидт. Минск и его жители. Прибытие новых пленных.
Глава пятая: Выступление из Минска. Попутчики. Бобруйск. Путешествие до Чернигова. Происходившее с нами во время марша в Рогачев. Добрянка. Местность и народ. Пребывание в деревне у Чернигова.
Глава шестая: Пребывание в Чернигове. Наш домашний быт. Наша жизнь. Город. Гарнизон. Жители. Провизия. Зима. Получение известия об альянсе Вюртемберга с союзными державами. Волокита с нашим возвращением. Праздник водоосвящения.
Глава седьмая: Отъезд из Чернигова. Попутчики. Манера путешествия. Прибытие в Бобруйск. Перемена манеры нашей поездки. Продолжение путешествия через Слоним до Белостока, в последнем мы встречаем вюртембергского комиссара и получаем деньги. Город Белосток. Новая перемена манеры нашего путешествия. Отъезд из Белостока. Плоцк. Приключение в Кадише. Hôtel de Pologne там же. Приключение у Острово. Поведение русских командиров в Польше, польских властей и жителей. Поездка через Силезию. Прибытие в Саксонию. Следы войны. Дрезден. Поездка через Рудные горы. Расквартирование. Состояние местности. Прибытие в Баварию. Состояние местности. Байройт. Наступление весны. Поведение нового квартирмейстера. Бамберг. Наш прием в Баварии. Прибытие в отечество, Мергентхайм, Эринген. Пожалование меня кавалером ордена «За военные заслуги». Прибытие в Людвигсбург, где я встретил моего старшего брата; в Штутгарт. Мое назначение в лейб-кавалерийский полк и возвращение в Людвигсбург.
Глава восьмая: Окончание.
Введение
Мои родители определяли меня для высшего обучения, но прежде чем я смог поступить в университет, король издал распоряжение, по которому без высочайшей конфирмации могли обучаться лишь дети тех чиновников, которые были на государственной службе и имели честь носить [мундир] с гербовыми пуговицами. Мой отец был служащим негосударственного благотворительного учреждения и, следовательно, гербовых пуговиц не носил. Итак, мне следовало обратиться за разрешением на обучение. Дело происходило в 1809 году — ответ последовал, как можно было предвидеть при тогдашних условиях, отрицательный. Я поступил в контору, которая была мне не по вкусу, уверенный, что рано или поздно меня призовут на военную службу. С этим убеждением я подвиг в конце концов мою мать — отец к тому времени умер — дать согласие, чтобы я поступил кадетом в армию. Так в июне 1809-го началась моя военная карьера
. В качестве кадета при инженерной роте пешей гвардии я проделал часть похода против повстанцев Форарльберга и участвовал в нескольких мелких стычках
. В следующем году по моему прошению я был переведен кадетом в шеволежерский полк гвардии, а через четыре недели, в июне 1810-го, получил повышение до младшего лейтенанта в конно-егерском полку герцога Луиса
. Сначала мы стояли гарнизоном в Цвифальтене, потом в Эхингене, наконец в Ридлингене. Мир продолжался к тому времени уже два года, и он начал тяготить как старослужащих, так и новых солдат. В гарнизоне продвижение по службе было медленным, а некоторые к тому же залезли в долги или связи иного рода, что заставляло их желать перемены гарнизона, а особенно новой войны. Я был предостережен от делания долгов неприятным, но целительным образом и, следовательно, не имел причин желать перемен. Но мне была скучна гарнизонная жизнь со всеми ее атрибутами и разговорами исключительно о лошадях, любви и вине. Желать войну заставляло меня, как и многих моих товарищей, прежде всего стремление скорее продвинуться по службе и испытать свое счастье.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава первая
В начале февраля месяца 1812 года пришел с таким нетерпением ожидавшийся приказ о призыве из отпусков. Теперь у нас было полно забот, но это было радостное время. Несколько дней отпуска я использовал для того, чтобы попрощаться с моей матерью, братьями и сестрами в Тутлингене.
Прекрасным весенним днем — это было 17 февраля 1812 года — мы покинули наши гарнизоны в Эхингене, Ридлингене и Блаубойрене, и выступили в поход в вюртембергскую низину
. Через бывший гарнизон в Цвифальтене марш шел через Штутгарт до Эглосхайма около Людвигсбурга, куда мы прибыли 20 февраля. Через день, в Людвигсбурге генерал-инспектор кавалерии генерал фон Диллен
проводил смотр, после этого был смотр короля
, но полковник
, не бывший в большом фаворе, не удостоился со своим полком особой милости ни в глазах первого, ни в глазах второго. 23-го мы снова выступили в поход и 24-го прибыли в местность около Хайльбронна.
Здесь был сборный пункт для вюртембергского армейского корпуса, а луг около Хайльбронна — место, на котором король в последний раз видел 14/15 своих прекрасных войск.
Здесь, в прекраснейшей части отечества, каждый по возможности еще наслаждался жизнью. После 15-дневного пребывания, в течение которого муштре и смотрам не было конца, армейский корпус под верховным командованием кронпринца выступил 4 колоннами — егерский герцога Луиса одним из последних — и через Хайльбронн, Нойштадт, Эринген и Кюнцельзау направился в Вайкерсхайм
. На марше через Вюртемберг никто не был избавлен от известного беспокойства перед представлявшимся все еще возможным возвращением в гарнизон, так как определенность войны не была подтверждена ни командующим генералом, ни непосредственно ему подчиненным генералом фон Шелером. Ни в одной газете также не упоминалось о грядущем начале войны. Уже когда пришел приказ о возврате из отпусков, мы ожидали войны с Россией, а направление нашего марша подтверждало это мнение, но мы все еще сомневались в определенности войны.
Однако когда мы пересекли границу отечества, сомнения отпали, никто уже больше не опасался возвращения, тяжесть свалилась с души, и солдаты пели: «Мы идем в Россию, братья». Были нетерпеливые ожидания: хотя мы и не ждали в России золотых гор, но полагали все же, что найдем в изобилии красивейших и лучших лошадей (самое горячее желание кавалериста) и пропитание.
