Они с Евгенией, похоже, оставались последними, кто еще верил, что Матвиейко с 1951 года с блеском водит за нос Лубянку. Агенты ЦРУ, занятые расследованием гибели Бандеры, не разделяя такого оптимизма, видели в Матвиейко советскую марионетку и не понимали, почему в Кремле решили убить вождя ОУН, если им можно было манипулировать через ближайшего помощника. Американцы могли предположить только одно: КГБ не хотел допустить личной встречи Бандеры с Матвиейко на съезде, ведь, если двойной агент попал под подозрение, Бандера мог заставить его сознаться. Таким образом, Москве лучше было бы убрать старого врага и послать Матвиейко на съезд в Германию, когда Бандеру сменил бы другой лидер, послабее
103.
И мюнхенская криминальная полиция, и контрразведка ФРГ сомневались в том, что жена вероятного двойного агента могла убить шефа собственноручно. В докладе сотрудника ЦРУ о расследовании этого дела говорились: «Евгения Матвиейко-Мак способна на все. Но я не верю, что она лично подсунула Бандере цианид. Немецкая полиция того же мнения». По состоянию на 12 ноября 1959 года, как видим из телеграммы мюнхенского отдела ЦРУ в Вашингтон, самой правдоподобной казалась такая версия: «Яд ввели силой, после того как Бандера вошел в подъезд своего дома». По той же версии, Евгения могла «подсказать убийцам, когда именно Бандера вернется домой». Видимо, преступники «прятались в лифте, остановленном на одном из верхних этажей»
104.
Следователи полагали, что Бандера оказал сопротивление. Та же телеграмма гласит: «Когда тело обнаружили, Бандера лежал ничком в подъезде, поджав под себя левую руку и схватившись за правое плечо. Опрос окружения Бандеры установил, что он был левшой и носил пистолет в кобуре на правом боку». Таким образом, складывалось впечатление, что в последние секунды жизни он потянулся за оружием. К большому сожалению следствия, пятна крови на полу первого этажа, где лежал труп, смыла ненайденная «уборщица», прежде чем ими могли заняться эксперты
105.
Глава 15
Активные мероприятия
Алексей Деймон стал первым, кто поздравил Богдана Сташинского с успехом, когда тот вернулся после ликвидации Бандеры в Берлин (16 октября 1959 года). В воодушевлении офицер КГБ даже назвал подопечного героем. Тот подал два рапорта – так же, как после убийства Ребета. В первом он подробно описал маршрут перемещения по Западной Германии. Во втором Сташинский доложил, что встретил известного начальству человека и успешно передал от них привет
106.
Новости сообщили командованию филиала КГБ в Карлсхорсте, а оттуда – в Москву. У берлинского «короля нелегалов» Александра Короткова, уполномоченного КГБ при МГБ ГДР, появился повод выпить шампанского. Сорокадевятилетний генерал-майор занимал один из важнейших постов во внешней разведке. Впервые он приехал в Берлин по дипломатическому паспорту накануне вторжения Третьего рейха в СССР в июне 1941 года. Он и тогда, под прикрытием должности третьего секретаря посольства, руководил сетью советских шпионов в этой стране. В апреле 1945 года Коротков вернулся в Берлин, присутствовал на церемонии капитуляции 8 мая – происходила она в Карлсхорсте – и остался там в качестве первого начальника советской разведки в оккупированной Германии. В январе 1946 года Короткова отозвали в Москву, но через десять лет он приехал на берега Шпрее в третий раз, уже генерал-майором, заняв должность советника посольства в ГДР. На самом деле, он возглавил аппарат КГБ в Карлсхорсте и отвечал за контакты с разведкой Восточной Германии
107.
В зону ответственности подчиненных Короткова входила вся Западная Европа (они даже оказывали поддержку секретным операциям в Северной Америке). Персонал Карлсхорста составляли офицеры из разных подразделений КГБ. Первым по значению и числу сотрудников был отдел нелегальной разведки в Западной Германии и на Западе вообще. Более скромное место занимал отдел противодействия эмигрантам из СССР, к которым причисляли и никогда не имевших советского гражданства выходцев из Прибалтики и Западной Украины, аннексированных в ходе Второй мировой войны
108.
В январе 1959 года на Лубянке решили образовать новый отдел в составе управления внешней разведки. Этому отделу отводили «активные мероприятия» – эвфемизм для кампаний по манипуляции общественным мнением. Возглавил отдел «Д» (то есть дезинформации) Иван Агаянц – он же встретил Павла Судоплатова в Париже в мае 1938-го, после убийства Евгена Коновальца. Теперь Агаянцу предстояло взяться за ФРГ. Ему поручили изобразить Западную Германию логовом антисемитов. Вначале он опробовал свой метод в пределах Советского Союза. Ночью сотрудники КГБ осквернили могилы евреев в одном селе в российской глубинке. Выяснилось следующее: хотя большинство местных жителей осуждали такой акт вандализма, «активные мероприятия» вдохновили несколько юнцов и те стали подражать неизвестным преступникам по своей воле. В Западную Германию отправили агентов разведки ГДР. Надругательство над еврейскими могилами дало тот же результат – всплеск агрессивной юдофобии по всей стране
109.
Тем временем ЦРУ крайне интересовали разговоры за высокими стенами штаб-квартиры КГБ в Берлине. Агенты пытались завербовать работавших там граждан ГДР. Используя полученные от двойных агентов сведения, американцы составляли карту Карлсхорста, пытались опознать офицеров противника и устанавливали неподалеку подслушивающие устройства. В июне 1958 года государственный секретарь США Кристиан Хёртер озадачил министра иностранных дел СССР Андрея Громыко превосходной осведомленностью о неблаговидных делах КГБ в Берлине и среди прочего – тщательно составленным ЦРУ описанием Карлсхорста.
Коротков хорошо понимал, что западные коллеги стараются выведать его секреты. Офицеры технической контрразведки обнаружили микрофон не где-нибудь, а в кабинете самого генерала. Когда они доложили об этом Короткову, он хотел на какое-то время оставить жучок, чтобы во всю мощь русского лексикона доходчиво объяснить американцам, что он про них думает. Его разубедили – слишком велик был риск, что на той стороне услышат и слова, никак не предназначенные для чужих ушей. В кабинете шефа Карлсхорста нередко обсуждали вещи, которыми ни одна разведка не имела права заниматься. Под его руководством не только снабжали Москву ценными сведениями, но и устраняли тех, кого в столице считали «неудобными»
110.
