Додду пришлось доказывать, что он не использовал Сташинского как прикрытие, чтобы на самом деле помочь генералу Клейну вернуть клиентов. Критики Додда так и не поймали его за руку, но в 1967 году ему предъявили обвинение в растрате фонда очередной избирательной кампании. Сенат вынес ему формальное порицание. Черный день в карьере демократа из Коннектикута настал после того, как он взялся за регулирование торговли огнестрельным оружием и добился определенного успеха. Лоббисты производителей смертоносного товара нанесли ему ответный удар – начали расследование его финансовых злоупотреблений.
Человек, который поблагодарил Сташинского за правду, занимал свое кресло до 1971 года, но ни власти, ни влияния у него уже не было. Советская пресса праздновала победу. В Москве Томаса Додда считали одним из злейших врагов Советского Союза
356.
Глава 49
Исчезновение
Гамбургский журнал Stern первым сообщил сенсационную новость: «Его встретили агенты американской разведки и военным самолетом сразу отправили в США». Так начинался репортаж о выходе Богдана Сташинского на волю. Для Инге в репортаже тоже нашлось место. В июне 1964 года она развелась с мужем, но, по словам Эрвина Фишера – сотрудника генеральной прокуратуры, опекавшего ее не один год, – теперь была «хорошо обеспечена и снова счастлива». Вышла ли она второй раз замуж? Если да, то за кого? Секрет.
Статью в Stern напечатали 23 февраля 1969 года. Новость подхватили агентства, в частности, Associated Press, и перепечатали в газетах по всему миру. В конце марта председатель КГБ УССР Никитченко доложил о публикации в Stern Петру Шелесту – первому секретарю ЦК КПУ. Заметили статью и в Лэнгли. Копия оказалась в одной из папок с материалами по убийству президента Кеннеди. Официальное заявление о выходе Сташинского из тюрьмы сделало только министерство юстиции ФРГ. 18 февраля 1969 года его пресс-секретарь сообщил, что заключенного выпустили на свободу и позволили покинуть Германию ради его безопасности. Чиновник не ответил на вопрос, где теперь тридцативосьмилетний украинец. Зато признал, что с момента его отъезда прошло уже больше двух лет. Бывший киллер Лубянки отбыл только две трети тюремного срока, установленного судом
357.
Немецкая публика почти три года ничего не слышала о Сташинском. В марте 1965-го пресса писала, что президент ФРГ Генрих Любке отклонил поданное адвокатом заключенного прошение о помиловании. Теперь из текста в Stern стало известно, что Сташинского освободили в последний день 1966 года, точнее – передали сотрудникам ЦРУ. Американцы, мол, считали его весьма ценным источником. Новости породили немало предположений о том, куда мог исчезнуть после досрочного освобождения бывший агент КГБ. Точных сведений о его судьбе никто не разглашал. Утверждалось, что его спрятали в Соединенных Штатах. В любом случае разыскать Богдана было бы трудно – его след давно остыл
358.
Пока читатели ломали головы, дало ли ЦРУ убежище Сташинскому, в самом ЦРУ никак не могли решить, можно ли доверять перебежчику из рядов противника. Кое-кто еще подозревал, что все произошедшее – хитроумная операция Лубянки. Джеймсу Энглтону, руководившему с 1954 года отделом контрразведки, советские шпионы мерещились в Лэнгли на каждом шагу. В любом перебежчике из КГБ он видел подсадную утку. Только после вынужденной отставки Энглтона в последние дни 1974 года ЦРУ заняло благожелательную позицию в вопросе Сташинского.
Доклад от 22 апреля 1976 года открывается красноречивой фразой: «Этот меморандум составлен вследствие попытки установить, обладаем ли мы достаточными сведениями, чтобы подтвердить заявления агента КГБ Богдана Николаевича Сташинского о ликвидации им лидера украинских эмигрантов Степана Бандеры в Мюнхене в октябре 1959 года». На шестнадцати страницах изложен подробный анализ всей информации по этому делу, какой только располагало управление, после чего автор, тщательно выбирая слова, заключает, что скорее всего Сташинский не лгал. Никак не объяснена лишь одна улика: следы цианида в желудке Бандеры. Выстрел ядом из пистолета не должен был их оставить. «В целом же, – гласит доклад, – трудно предположить, какую пользу КГБ могли бы принести признания Сташинского».
В докладе нигде нет даже намека на то, что Сташинский когда-нибудь бывал в США. Нет и подтверждения домыслам газетчиков о пластической операции и виде на жительство в Америке. Если корреспондент Stern не ошибся, утверждая, что заключенного после выхода из тюрьмы забрали люди ЦРУ, то увезли его, видимо, не в Соединенные Штаты. Доставь они Богдана в Америку, он попал бы в руки Энглтона и его подчиненных в ЦРУ. Скорее всего, беднягу подвергли бы таким же изнурительным допросам, как офицера КГБ Юрия Носенко. Этот перебежчик провел три года в одиночной камере, его пытались разговорить с помощью наркотиков. Только в 1967 году Носенко выпустили, а в 1969-м публично признали искренность его поступка.
В докладе ЦРУ после слов о досрочном освобождении Сташинского в канун 1967 года читаем: «Германские власти обучили Сташинского ремеслу слесаря. Его переместили в другую страну под чужим именем». О деталях автор умалчивает. Куда бы раскаявшийся агент ни подался после выхода из-за решетки, он явно старался залечь на дно
359.
Единственным намеком на возможные действия Сташинского на свободе стало его письмо из Ландсберга Ярославу Стецько – заместителю Бандеры, который должен был стать третьей жертвой. Сташинский признавал: «Не думаю, что от убийства по приказу КГБ действительно можно защититься. Но вот совершение таких преступлений можно сильно затруднить». Он советовал всем потенциальным жертвам Лубянки не реже чем раз в три года менять имя и фамилию, место жительства, а по возможности – перебираться за рубеж. В любой стране следует подбирать самый заурядный псевдоним, не оставляя славянских имен, избегать упоминаний в телефонных книгах и других справочниках. Для соседей по дому стоит выбрать еще один псевдоним. Также надо учиться распознавать слежку. «Первой заповедью должна стать полная секретность», – подытожил Сташинский
360.
