— Хватит, я свое отработал. Где список?
— У меня в кабинете. Я бы мог его и сюда принести, но посмотрите мои апартаменты. Никого не пускать, — сказал Савельев секретарше, облаченной в форму, и чуть приоткрыл дверь, пропуская вперед Забродова.
Как и ожидал Илларион, в довольно просторном кабинете был накрыт журнальный столик. Три бутылки коньяка разных сортов, разных годов выдержки и разных стран производителей сошлись на стеклянной тарелке. Закуске мог позавидовать любой ресторан.
Илларион тяжело вздохнул:
— Я за рулем.
— Мои ребята вас потом завезут, не вопрос. А машину доставим туда, куда захотите. Можно ее оставить и на служебной стоянке, любой ваш каприз будет учтен, командир.
Забродов опустился в мягкое кресло, которое приятно скрипнуло кожей, строго посмотрел в глаза бывшему подчиненному. Тот не посмел отвести взгляд и спокойно произнес:
— Больше ты меня не называй «товарищем капитаном». Во-первых, я уже никакой не капитан. Называй меня просто Илларион, а я тебя — Василий.
— Выпьем, товарищ капитан… — выпалил подготовленную фразу заместитель начальника службы безопасности, который в силу служебной привычки не церемонился ни с депутатами, ни с генералами. Тут же Савельев почувствовал ошибку. Забродов ждал, пока тот исправится.
— Выпьем, Илларион, — мягко произнес Савельев, словно обращался к любимой женщине, которую никак нельзя назвать по имени отчеству, и наполнил рюмки.
— Василий, ты же знаешь мой принцип или уже забыл?
Василий наморщил лоб.
— Вначале дело, затем отдых.
— Абсолютно правильно. Вот список, — Василий Савельев легко подскочил к столу и подал распечатку списка пассажиров рейса Париж — Москва.
— Скажи мне, пожалуйста, Василий, я бы мог встретиться со стюардессами того рейса?
— Сейчас посмотрим, — Василий подошел к компьютеру и толстыми пальцами прошелся по клавишам.
Забродов удивился, как это ему удается не нажимать сразу на две клавиши. Пальцы у бывшего спецназовца ГРУ были мало приспособлены для деликатной работы.
— Они здесь, товарищ… — и тут же поправил себя, — Илларион, они здесь, вся бригада. Вылетают через час.
— Проведи меня.
Забродов умел скупыми и точными фразами выражать свою мысль, его всегда понимали. Он надеялся, что стюардессы запомнили броскую пассажирку. Стюардессы, как правило, зациклены на внешнем виде, ведь и их отбирают на работу, зачастую, по экстерьеру.
Вторая стюардесса, с которой поговорил Илларион, мгновенно вспомнила девушку:
— Она летает часто, раза три-четыре в год. Это точно. А наш рейс — не единственный.
— И что вы можете сказать о ней?
— Да говори же ты, — прикрикнул на стюардессу Савельев.
— Она сидела на пятьдесят третьем месте, это я точно помню. Дважды за рейс меня вызывала.
— Спасибо.
— Капризная, голова у нее болела, пришлось таблетку давать. А потом попросила водки.
«Странно, что не наоборот, — подумал Забродов. — Обычно голова болит после спиртного. Пятьдесят третье место…»
Забродов поблагодарил девушку, Савельев подмигнул стюардессам и, боясь отпускать Иллариона, тут же потащил его к себе в кабинет. Забродов внимательно просмотрел список и спрятал к себе в карман. Он нашел того, кого хотел.
— Зачем она тебе? — уже в кабинете спросил Савельев.
— Красивая женщина, хочу познакомиться.
— Да я вас. — да я тебя могу познакомить с любой стюардессой! Восемьдесят процентов не замужем. А какие они, ты сам видел, одна другой лучше.
— Если будет надо, вспомню еще раз твой телефон, я его далеко не прятал. Пока меня интересует именно та женщина. Тебе очень хочется выпить, скажи честно? — Илларион чуть сузил глаза.
Савельев не привык к прямым вопросам и чуть помедлил с ответом. На этом и попался.
— Тебе, наверное, пить приходится каждый божий день?
— Да, — признался Савельев, — иногда и по два раза в день. И не всегда с теми, с кем хочется.
— Я тоже хочу выпить с тобой, считай, мы это уже сделали. День еще не кончился, и наверняка тебя ждет работа.
— Да, два самолета, один на Стамбул, другой на Хельсинки. Есть проблемы.
— Вот видишь, и у меня проблем хватает, — Забродов хлопнул себя по карману. — Так что прячь свой коньяк и рюмки.
— Так не пойдет, — Савельев позвал секретаршу и распорядился. — Запакуй все это в лучшем виде, возьми еще пакет из шкафа. Там шоколад и вино.
Забродов сообразил, сдаться будет проще, чем сопротивляться.
— Черт с тобой, Василий, — он произнес это так, словно делал Савельеву огромное одолжение. — За это я возьму тебя на рыбалку, заставлю чистить картошку и раскладывать костер.
— Я согласен даже пол помыть, землянку выкопать, блиндаж построить.
— Всему свое время.
— Если надо, могу и мост взорвать, — Савельев метался по кабинету, не зная, что бы еще всунуть в огромный пакет, который буквально распухал на глазах. Металась и секретарша, почуяв, что сегодняшний гость поважнее депутата или дипломата.
— Спасибо, — Забродов подхватил пакет и двинулся к выходу. — Меня с этим выпустят?
— Да никогда… — начал Савельев.
— Я же знаю, всяким хитростям тебя сам научил. Выйду, охрана меня прихватит и назад приведет.
— Думал я об этом, — признался Савельев, — но фиг они тебя прихватят.
Забродов уже шагал по служебному коридору, когда услышал за собой топот.
— Илларион! — Савельев нагнал его уже при выходе в терминал.
Движение было такое, словно Савельев выхватывал из-под полы пиджака спрятанный пистолет. В руке у него оказалась элегантная коробка.
— Четыре года хотел подарить, да не решался позвонить.
Забродов вспомнил, что не оставил тогда Савельеву свой телефон.
— Конечно, — усмехнулся Забродов, — самая необходимая вещь при моей бороде.
— Она не только бреет, но и стрижет. Тут машинка есть с регулятором, принялся объяснять Савельев.
— Я разберусь.
— И насадочки — три штуки, можешь любую щетину держать от однодневной до трехнедельной.
— Спасибо, Василий, теперь я твой должник.
— Нет, нет, Илларион, ты мне ничего не должен! Это я тебе по гроб жизни всем обязан!
— Брось, — коротко приказал Забродов. Поставил мешок, который весил килограммов пятнадцать, в машину, бросил бритву на сиденье, ухмыльнулся, сел.
