Дана медленно кивнула.
– Ты права. Я не совсем понимаю, что между вами двумя происходит, но не представляю, чтобы он начал распускать сплетни. – Она сделала глоток кофе. – Ты для него слишком важна.
Необязательно, подумала я, вспомнив, как он вчера уходил.
– Дана. – Я понизила голос. – Он не станет болтать, потому что такими вещами, как шуры-муры с девушкой в инвалидной коляске, люди не хвастаются.
Она отставила кружку.
– Кори! Не верю, что ты серьезно.
Конечно, я говорила серьезно. На все сто процентов. Парни хвастались только статусными девчонками. Вроде Стаси. Стоило этой мысли сформироваться – и Стася появилась собственной персоной в арочном проеме выхода в коридор. На моем лице, должно быть, отразилось смятение, потому что Дана оглянулась через плечо.
Стася выглядела еще более сногсшибательно, чем мне запомнилось, – если такое вообще было возможно. Ее длинные волосы цвета меда каскадами ниспадали на плечи. На идеальное, как у модели, лицо был нанесен макияж – невиданное дело для столовой субботним утром во время экзаменов. Она была одета в облегающую черную водолазку и клетчатую шерстяную юбку до середины бедра. Ее черные замшевые сапоги на шпильках заканчивались выше колен. А между сапогами и юбкой простирались добрые шесть дюймов гладких, сливочно-белых ног.
Ее чертовых идеальных ног.
В момент, когда Стася заметила Хартли, ее лицо озарилось, и она, вышагивая, точно на подиуме, двинулась к нему через столовую. Весь его столик умолк, и я не смогла отвернуться. Сияя, она обошла его стул.
– Ну что, поцелуй-ка нас, Хартли, – произнесла она тщательно поставленным голосом, что доказывало: она знала, что находится в центре внимания.
В наступившей тишине Хартли передразнил ее:
– Поцелуй-ка нас, Хартли. Вас что, теперь двое? – Его друзья засмеялись.
А потом под взглядами всего столика он отодвинул стул и поднялся. Стася взяла его лицо в руки и прильнула к его губам.
И он ответил на ее поцелуй.
Пока его приятели улюлюкали, он тоже накрыл ее щеки ладонями и закрыл глаза. Поцелуй все длился и длился.
Мир вокруг поплыл по краям, и Дане пришлось ущипнуть меня за руку.
– Кори, – тихо сказала она. – Дыши.
Но это было непросто, потому что мою грудь словно сжали тиски.
– Может, просто уйдем? – спросила она.
Я заставила себя смотреть только на Дану.
– Нет. – Если я встану и выскочу из столовой, то выдам себя с головой. Жаль, нельзя было провалиться сквозь землю.
Дана развернула газету.
– Путешествие на корабле. Пять букв, третья У.
– Хм. – Я заставила свои легкие сделать глубокий вдох. – Турне. Нет – круиз.
– Точно, – сказала она. – А теперь блюдо греческой кухни на букву Г.
– Гирос, – автоматически ответила я.
– Ты на коне.
Я стиснула свою кружку с кофе.
– Я даже не думала. – Я не думала, что будет так больно. Вот, что я имела в виду.
– Ох, милая, – проговорила она. – Дыши глубже.
За столом Хартли для Стаси уже нашли стул. До меня донесся ее плаксивый голос.
– Но Хартли, ты же обещал повести меня на Рождественский бал.
– А ты обещала побыть со мной в день рождения, – весело отпарировал он.
– Теперь это так называется? – вставил Бриджер.
– Тебе необязательно танцевать, – сказала она. – Достаточно быть в костюме и хорошо выглядеть.
– Что ж, в таком случае… – произнес он, и в его голосе прозвучали те же терпеливые, шутливые нотки, которые я расслышала во время его разговора с ней в день заезда. Он обращался к ней тем же снисходительным тоном, каким отцы разговаривают со своими малышками-дочерьми.
Со мной его голос звучал совершенно иначе.
– И все-таки, где ты была? – спросил он ее.
– Я бы приехала из Нью-Йорка, – сказала она, – но у Марко были билеты в театр.
– У кого? – встрял Бриджер.
– У того, кто меня отвозил.
– Теперь это так называется? – сказал Хартли. – Знаешь, ученые изобрели такие штуковины, называются «поезда»…
– Я думала об этом, – вздохнула она. – Но у меня было столько багажа.
– Вот в это я верю, – хмыкнул Хартли.
Дана, сидя напротив, только покачала головой.
– Зло пока побеждает.
– Ладно. – Я прижала ладони к древним доскам стола. – Вот теперь я готова уйти.
Глава 15. Задница уходящего года
Кори
Я не шутила, когда сказала Дане, что готова уйти. Мне было нужно установить дистанцию между Хартли и своим раздавленным сердцем. К счастью, рождественские каникулы предоставили мне прекрасное оправдание.
Но сначала надо было разобраться с экзаменами. Я не для того слезно умоляла родителей отпустить меня в Хакнесс, чтобы вылететь после первого же семестра.
Следующие два дня я не вылезала из главной библиотеки. Сидя в кабинке за книжными стеллажами, было невозможно услышать из-за стены голос Хартли или гадать, придет ли он сыграть в «Реальные клюшки». Я питалась купленными на вынос салатами и зубрила, как настоящий маньяк.
За дело взялась даже моя фея надежды. В микроскопических очках на носу она то пуляла в меня теоремами, порхая между главами учебника по математике, то усаживалась на край моего стаканчика с кофе. Что еще лучше, она не заикалась о Хартли. Ни единого раза.
Я досрочно сдала все три удаленных экзамена, а потом с головой ушла в экономику. Приехав утром десятого декабря на экзамен, я была так хорошо подготовлена, что меня не смогло отвлечь даже присутствие Хартли. Когда я, закончив тест раньше времени, стала выруливать к выходу, он поднял лицо.
Я коротко помахала ему, потому смотреть прямо на него было чересчур больно. И уехала.
Через пятнадцать минут от него пришло сообщение. Как насчет праздничного обеда в столовой? Я почти там. Но я ему не ответила, потому что уже разговаривала по телефону со своей мамой.
– У тебя все в порядке? – испуганно выдохнула она.
Все было далеко не в порядке. Но признаться в этом я не могла.
– Все хорошо. Просто я рано закончила, вот и поменяла билет.
– А как же Рождественский бал? Твой брат его ни разу не пропускал.
– Ну, – произнесла я, – как видишь, не всем нравятся танцы.
– Хорошо, милая. – Ее голос был неспокойным. Она записала номер моего нового рейса и время прилета. И я отправилась к себе собирать чемодан.
