– Просто обращайся с ней, как подобает.
– Я так и планирую. Кстати, чтобы ты знал. Я прикрыл тебя перед ней.
– В смысле?
– Она как-то спросила, был ли ее брат озабоченным, а я ответил, что ты вел себя не так уж и плохо.
Очень медленно на его лице появилась улыбка.
– Какая разница, был я таким или не был? Главное, чтобы она не была с озабоченным.
– Двойные стандарты?
Дэмьен показал мне средний палец, и в этот момент Кори открыла дверь своей спальни.
– …Ребята?
Я соскочил с дивана и запихал полотенце Кори к себе в сумку. Потом накинул ей на шею ее ID.
– Хартли? – Она положила ладони на мою грудь. – Спасибо тебе.
И я сразу почувствовал себя на миллион баксов. Мысленно послав Дэмьена к черту, я поцеловал ее прямо в губы. Потом засунул свое письмо обратно в конверт, облизнул клапан и заклеил его.
– Ну все, погнали. – Я открыл Корину дверь и подождал, пока Дэмьен накинет куртку. – Знаешь, – сказал ему я, – если хочешь сыграть, я могу одолжить тебе плавки. Ты же, в конце концов, тоже бомонец.
– Ему нельзя! – запротестовала Кори. – Выпускники не допускаются. Еще дисквалифицируют потом нашу победу.
На это мне пришлось запрокинуть голову и громко расхохотаться.
– Иисусе, Каллахан. Я забыл, с кем имею дело. – Пока Кори шла мимо меня, я наклонился, чтобы еще раз чмокнуть ее в макушку.
Даже Дэмьен усмехнулся, и я увидел, что его отношение ко мне на один-два градуса потеплело.
– Каллаханы привыкли играть на победу, – сказал он. – Ну, ведите меня. Покажите, как это делается.
И мы показали.
Глава 23. Лучше позже, чем никогда
Кори. Через три месяца
Мы с Хартли сидели рядышком на диване. Стоял апрель, была суббота, и мы недавно позавтракали. Я пыталась не отвлекаться от шекспировского «Юлия Цезаря», но вот Хартли привлек меня к себе на колени и, отодвинув с плеча мои волосы, поцеловал то место, где они только что были.
– Я не могу читать Шекспира с твоими губами на шее, – пожаловалась я.
– Тогда не читай, – пробормотал он. Он притянул меня обратно к себе, и я почувствовала, как его тело соблазнительно задвигалось подо мной. – Этой пьесе четыреста лет. Она вполне может подождать еще полчаса, а мы тем временем можем… м-м-м. – Его руки соскользнули с моих бедер на попу.
Я закрыла книгу, бросила ее на журнальный столик и развернулась, чтобы поцеловать его.
– О, да, пожалуйста, – произнес он мне в губы и начал пробираться ко мне под футболку.
– Извини, что ввела тебя в заблуждение, – сказала я, поймав его за руки, – но мне пора уходить. Я записана в парикмахерскую. И тебе тоже надо делать дела.
С негромким ворчанием он привлек меня ближе.
– Мне нравится, что у тебя длинные волосы.
– Хартли, – рассмеялась я. – Мне нужно подстричься. Очень. А тебе нужно пару часов подождать, хорошо? После бала я вся твоя.
Он откинул голову на диван и вздохнул.
– Звучит, как очень долгие пару часов. Это ведь не хитрость, чтобы уклониться от бала? Потому что она не сработает.
Я провела рукой по его подбородку, наслаждаясь ощущением его ленивой субботней щетины под пальцами.
– Ни в коем случае, – пообещала я. – Я же купила платье, а походы по магазинам – мое самое нелюбимое занятие на земле. Можешь не сомневаться, я надену его. – Соскользнув с его коленей, я взяла лежащие на полу костыли и поднялась.
Он встал, чтобы поцеловать меня.
– Ты идеальная девушка, – проговорил он мне в губы. – Ты секси, но ненавидишь ходить по магазинам. И то платье будет смотреться роскошно. У меня на полу. – Я рассмеялась, а он разгладил мои волосы по плечам. – Мне правда нравится, что они длинные. Я не просто так говорил.
– Мне тоже. Но хлорка сожгла концы, и я подстригусь. Увидимся позже? – Я еще раз поцеловала его.
– Позже… – сказал он, садясь на диван, – это лучше, чем никогда.
– Вот это другое дело. – Я накинула на оба плеча лямки сумочки, открыла дверь и вышла на костылях в коридор.
Закрыв за собой дверь, я обернулась. И увидела, что напротив комнаты Хартли стоит человек. Он словно только что постучал и теперь дожидался ответа.
– Прошу прощения, – произнесла я. – Вы ищете…? – Он оглянулся, и у меня перехватило дыхание.
Потому что Хартли и впрямь очень походил на отца.
Мне потребовалась минута, чтобы заговорить. Я была слишком занята тем, что рассматривала его – его высокую фигуру и каштановые волнистые волосы. У него был такой же крупный рот, как у сына, и такой же прямой, пропорциональный нос. Только глаза были другими. У этого человека они были не карими, а голубыми, и далеко не такими теплыми, как у Хартли.
– Вы знаете, где он? – спросил незнакомец. Его голос был тихим.
Я кивнула и наконец-то обрела голос.
– Одну секунду. Никуда не уходите.
Когда я снова открыла дверь в свою комнату и зашла, Хартли сказал:
– Что, красавица, уже успела соскучиться? – Потом он увидел мое лицо. – Что случилось?
Закрыв за собой дверь, я наклонилась над диваном и прошептала:
– Там в коридоре стоит твой отец.
Его глаза распахнулись от шока.
– Ты уверена?
– Полностью.
Хартли спрыгнул с дивана.
– Черт. Прямо сейчас?
– Ты получил ответ на письмо?
Он покачал головой.
– Вау. Значит, вы наконец-таки встретитесь.
Он – еще в шоке – пожал плечом.
– Наверное, так даже проще. Что не пришлось сначала об этом думать.
Он резко выпустил воздух. Потом по-быстрому оглядел себя. На нем были джинсы, футболка «Ред Сокс» и ярко-оранжевые кроссовки.
– Ты замечательный, Хартли, – шепнула я. – А сейчас, если только ты не запретишь мне этого делать, я открою дверь. Вы можете поговорить здесь, хорошо?
Хартли оглядел мою комнату, словно видел ее в первый раз. Потом снова кивнул. Я не знала, прикинул ли он в голове то же самое, о чем подумала я, – что его незаправленная постель будет куда более неудобным местом для встречи, чем моя маленькая общая комната. Я увидела, как он сделал глубокий вдох. Потом повернула ручку, и Хартли широко распахнул для меня дверь.
– Я так сильно люблю тебя, – шепнула я ему на ухо. Повернулась, чтобы уйти, но Хартли поймал меня за руку. И прежде чем отпустить, поцеловал меня в лоб – прямо на глазах у отца.
