Параллельно с установлением строгого порядка, временами напоминающего удавку, Путин насаждает в стране культуру надменного этнонационализма. На смену скреплявшей Советский Союз идеологии марксизма-ленинизма пришли путинские призывы к сохранению традиций и семейных ценностей. Целью стратегического партнерства Путина с Русской православной церковью является, по словам журналиста New York Times Эндрю Хиггинса, «представить Россию естественным союзником всех, кто тоскует по более спокойному, нелиберальному миру, не подверженному натиску сметающих традиции глобалистов, мультикультуралистов и борцов за права женщин и геев». На фоне терпимого отношения к главному религиозному объединению, Русской православной церкви, разные конфессии и секты подвергаются гонениям и репрессиям. Подписанный Путиным в 2013 году закон о запрете гей-пропаганды привел, по мнению его критиков, к тюремным срокам для защитников прав ЛГБТ-сообщества и геев, осмелившихся просто пройтись под руку друг с другом, а также к расцвету гомофобного насилия. В то же время путинское закручивание гаек получает повсеместное одобрение: данные опросов говорят о росте националистических настроений среди россиян.
Высокая степень дезорганизации и незащищенности побуждает желать жесткости – это непреложный факт человеческого существования. В подобных обстоятельствах люди пытаются обнаружить подобие порядка в разрушающемся обществе и готовы поступиться львиной долей свобод взамен на защищенность.
Разобравшись в механизме этой закономерности, мы лучше понимаем и другие шокирующие новости из разных уголков земного шара. Придя к власти в результате безоговорочной победы на выборах 2016 года, президент Филиппин Родриго Дутерте сразу же недвусмысленно дал понять, что будет наводить порядок любыми способами. На первой пресс-конференции после победы на выборах он сказал: «Я надеюсь, что вы станете соблюдать законы. Если вы будете сопротивляться, и жестоко сопротивляться, я отдам приказ полиции стрелять на поражение. Стрелять на поражение по членам организованных преступных групп. Все услышали? Стрелять на поражение будут по членам организованных преступных групп».
По оценкам, более 7 тысяч человек было убито всего за первые полгода пребывания Дутерте на посту в рамках его политики «войны с наркотиками». Журналист New York Times Дэвид Берегуляк описывает кровавые сцены, свидетелем которых он был на Филиппинах: «Я работал в 60 странах, был военным корреспондентом на войнах в Ираке и Афганистане и провел большую часть 2014 года в охваченной ужасом и смертью зоне эпидемии лихорадки Эбола на западе Африки. Но то, что я видел на Филиппинах, показалось мне новой ступенью безжалостности: полицейские без суда и следствия расстреливали любого подозреваемого в распространении или даже употреблении наркотиков. Каратели серьезно отнеслись к призыву господина Дутерте “перебить всех их поголовно”».
Вдобавок к приказам стрелять на поражение Дутерте похвалил Гитлера, пошутил об изнасиловании, назвал Барака Обаму «сыном шлюхи» и публично сделал неприличный жест в здании Евросоюза во время визита филиппинской официальной делегации.
Многие филиппинцы не просто терпимо относятся к жестокости Дутерте – они восхищаются им. Почему? Потому что он указал путь выхода страны из состояния безнормия, в котором она находилась многие годы. После падения тоталитарного режима президента Маркоса в 1986 году страна медленно, но верно разваливалась. В 2015 году на Филиппинах насчитывалось более 26 миллионов неимущих, а безработица была на заоблачном уровне. Стремительные процессы урбанизации, индустриализации и миграции привели к резкому росту численности городской бедноты, столкнувшейся с ограниченными возможностями получить образование и жилье, безработицей и неприемлемыми санитарно-гигиеническими условиями жизни в трущобах. В стране свирепствовала преступность и процветала анархия. С годами страна достигла первого места в Азии и 11-го в мире по числу убийств на душу населения. Во многом благодаря своему географическому положению Филиппины стали базой широкомасштабной наркоторговли.
Разочарованность и разброд царили в каждом уголке страны, поэтому неудивительно, что многие филиппинцы приветствовали яростные попытки Дутерте восстановить общественный порядок. «Мы слушаемся его, потому он нам очень нравится, – сказал сторонник Дутерте Джулиус Джумамой репортеру журнала Time Чарли Кэмпбеллу. – И мы идем за ним, потому что он прав. Он не убивает невинных людей, он убивает только преступников. Он очень хороший человек». Признавая, что Дутерте «отнюдь не идеален», Джастин Квирино тем не менее сказал: «Думаю, что в данный момент он – то, что нужно стране… наглое неуважение ко многим законам можно видеть по всей стране, и почти никто ни за что не отвечает. Нам нужно это изменить». В подавляющем большинстве филиппинцы приняли железную хватку Дутерте. Спустя год после избрания в его поддержку высказалось 86 % населения страны.
На смену рухнувшей культуре приходит радикализация
Группировка радикальных исламских боевиков «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ, или ИГ)
[15] была сформирована в 2006 году. Очень скоро сенсационные видеозаписи обезглавливаний мирного населения, массированное уничтожение ближневосточных памятников истории и вербовка солдат из числа детей заставили рассматривать ее как одну из самых жестоких террористических организаций планеты.
Ее резкий взлет обусловила культурная бомба замедленного действия. Оккупация Ирака коалицией во главе с США в 2003 году привела к падению режима суннитского лидера Саддама Хусейна и установлению нового политического порядка во главе с курдами и шиитами. Эти события, в свою очередь, инициировали крах стабильности и порядка в Ираке и переход страны в состояние полного разброда, чем и воспользовалась ИГИЛ.
К моменту вывода американских войск из Ирака в 2011 году это страна несла тяжелый урон в результате ожесточенной религиозной розни между шиитами и суннитами и кровопролитных беспорядков, уносящих жизни многих тысяч иракцев. Состояние экономики Ирака и уровень безопасность его населения достигли исторического минимума. В 2015 году 48 % жителей говорили о невозможности прокормить себя, тогда как в 2009 году таких насчитывалось лишь 12 %. Наблюдался острый дефицит электричества, а пять шестых населения имели возможность пользоваться водопроводом не дольше чем два часа в сутки. Свирепствовала коррупция, насилие было повседневной реальностью. По данным интернет-ресурса Iraq Body Count , за период между 2010 и 2012 годом в стране произошло более 2500 случаев подрыва бомб со смертельным исходом, в среднем по два ежедневно.
Главной жертвой процесса разрушения Ирака стало суннитское меньшинство, не представленное в шиитском правительстве во главе с премьер-министром Нури аль-Малики. Сотни лидеров суннитской оппозиции и тысячи других суннитов сидели в тюрьмах. Порядка сотни тысяч суннитов, состоявших в саддамовской партии Баас, потеряли посты в госучреждениях и были выброшены из общества как безработные. К 2014 году многие сунниты остались без гроша за душой и полностью утратили доверие к правительству страны. В то время мой коллега Мункит Дагер, один из ведущих иракских исследователей общественного мнения, работал на местах, документируя недовольство народа. По результатам опроса более 1200 иракцев, проведенного в 2014 году всего за неделю до захвата ИГ Мосула и других суннитских территорий, он установил, что почти 80 % суннитов опасаются за свою безопасность по месту жительства (в 2011 году таких было всего 22 %). Только 30 % иракских суннитов доверяли системе правосудия, а в иракскую армию верили ничтожные 28 %.
