— Ты чего лыбишься? Совсем обнаглела, что ли?! — злобно ухмыляется одна из близняшек. Но тут ко мне неожиданно приходит подмога.
— Ринка? Что ты тут делаешь? — вот уж кого я не ожидала здесь увидеть и кому ужасно рада.
— С одноклассницами выясняю, кто из них троих самая страшная, — спокойным голосом уточняю я. Пышущая гневом близняшка кидается вперед и натыкается на Сашку, вставшего передо мной.
— Я с девчонками не дерусь, — произносит он, не подпуская их ко мне. — Но и своих друзей в обиду не дам.
— Фу! Птица! Дичь!!! Да ты сам, как девчонка! — гневно выплевывает одна из волчат.
И эта парочка набрасывается на моего защитника, но он только уворачивается от их ударов, довольно успешно, при этом сам действительно старается не бить. А я вдруг понимаю, что эти две тетери, хоть и волчьего племени, но драться совсем не умеют. Да, они сильные, как все оборотни, но не более того. И обернуться, чтобы устроить настоящую бойню, не рискуют — детям до семнадцати оборачиваться без сопровождающего взрослого категорически запрещено. Тут третья из компании грымз не выдерживает и с воинственным визгом кидается на защиту. Но я тоже решаю прийти на помощь и стукаю ее сумкой с учебниками по голове. И с ужасом смотрю, как девчонка медленно оседает на асфальт.
— Нам пора, вы меня утомили, — гордо объявляю я, хотя внутри липко-страшно от того, что я только что если и не убила, то уж точно сотрясение мозга (если он, конечно, у нее есть) человеку сделала. Близняшки сидят возле своей подруги и смотрят на меня озверевшими глазами, но не дергаются, а та приподнимает голову и выдает в мою сторону довольно длинную цветистую фразу. Значит, жива. Всучив Сашке сумку с учебниками, я быстро тащу его в сторону моего дома.
— Слушай, а они тебя постоянно достают, да? — спрашивает он, оглядываясь в сторону пострадавшей в неравной схватке троицы.
— Ага, — киваю я и тоже оборачиваюсь. Третья из подружек уже сидит. Судя по всему, мозгов у нее все же не было. Это радует.
— Значит, тебе надо научиться драться. Рюкзаком по голове — это надежно, но неправильно…
Я хмыкаю и пожимаю плечами. А что еще я могу ответить на подобное заявление? Ну, да — надо. И да — рюкзаком, конечно, неправильно. Зато, сам сказал, надежно. Тут Сашка выдает мне предложение, от которого я вряд ли смогла бы отказаться:
— Хочешь, я тебя научу?
Сначала он тренирует меня сам, а потом я начинаю ходить вместе с ним на занятия по карате. Они проходят в одноэтажном здании подросткового клуба и заканчиваются как раз перед тем, как в видеосалоне запускают очередной вечерний фильм ужасов. И мы всей группой из одиннадцати человек заваливаемся его смотреть. Потом Сашка провожает меня домой, и по дороге мы обсуждаем или просмотренный фильм, или интересный новый прием, или не получающийся у меня или у него старый, или книгу, или…Он не делал никаких намеков, что я ему интересна как девушка. Но одноклассники быстро прознали, что я встречаюсь с парнем, старше на два года, и уважительно оставили меня в покое. С мальчишками я продолжала дружить, а грымзы обходят меня стороной. Для этого мне, правда, пришлось еще несколько раз с ними сцепиться, уже в одиночку, причем до драки дело так и не дошло. Просто теперь уверенность в своих силах била у меня через край, и их это притормозило. Они притихли.
Ярких воспоминаний после появления в моей жизни Сашки — множество. Он просто раскрасил мою жизнь, но при этом со своей у него, явно, были проблемы. Сначала я не понимала, чего ему не хватает, но потом… Потом…
Началось все, когда мне было уже шестнадцать. За окном буянит очередная весна, все вокруг зеленое, цветущее, солнечное. Я, балансируя по поребрикам, продвигаюсь в сторону дома. Сумка с учебниками впивается в ключицу — сейчас она весит столько, что ею точно можно было бы убить. Но меня это не беспокоит. До лета осталось всего ничего, и хотя мне и придется уехать, расстаться с лучшим и единственным, по сути, другом, но все же лето… Это — лето! Радостная, я влетаю в квартиру и замираю прямо у входной двери. Туфли. Мамины туфли стоят в коридоре. А должны быть на маме, а мама — на работе. Мало того, рядом стоят незнакомые мужские ботинки. Или знакомые… Я напрягаюсь, пытаясь вспомнить, какие же ботинки у очередного маминого любовника. Черт! Да я его самого-то могу вспомнить с трудом. Тут из-за угла стеллажа высовывается мордочка домового.
— Тимоша, кто у нас? — тихо спрашиваю я.
— Мать твоя с хахалем, — выдает тот и так очевидное.
— А хахаль старый или новый?
— Свеженький, раньше тут не появлялся, — Тимошка задумчиво смотрит то на меня, то на ботинки. — Из диких.
Ну, в этом я даже не сомневалась, мама на людей давно не разменивается. Только оборотни и только из элиты. Только те, от которых есть польза. Или семье, или маминому бизнесу.
— А ты не мог бы посмотреть, что они там делают? Все уже или как? — прошу я, состроив самую умоляющую рожицу.
Не хотелось бы матери обламывать удовольствие, да и ее мужики этого очень не любят.
— Фонариком в них посветить, что ли? — ехидничает домовенок. — Или по-простому, гаркнуть над ухом: «Вы уже кончили али нет?!».
— Тимоша! — укоризненно качаю я головой, и домовушка сжаливается, убегает, чтобы через минуту вернуться и отчитаться:
— Лежат, обсуждают что-то, резинки по полу валяются… Опять прибирать!
Домовенок у нас не то чтобы ленивый, но весь дом на себе тащить категорически отказывается. Объясняет это тем, что маленький еще, отселенный родней в новостройки. Лопает он при этом за троих, но опять же, потому что маленький. «Молодой я еще, растущий организм у меня!».
— Спасибо, — подмигиваю я Тимоше и тут же показательно хлопаю дверью и кричу: — Мама, я дома!
Первой из своей комнаты выплывает именно мама, за ней — незнакомый мужик, оборотень, птица, сокол… Убиться плеером!
— Рина? — ну, надо же, в кои-то веки мамин любовник знает, как меня зовут. Королева в восхищении.
— Да, очень приятно познакомиться! — я изучаю мужика снизу вверх, с ног до головы, отмечая и то, что ноги — красивые, ровные, не перекачанные, без кривизны в икрах, и то, что на нем под белой тонкой простыней ничего нет, и пресс на животе… и седину в голове. Старый оборотень, но обаятельный.
— Мне сказали, что ты встречаешься с моим племянником, — выдает он, тоже изучая меня, очень пристально изучая.
— Вы поэтому решили переспать с моей мамой?
Почему-то я сразу понимаю, что речь идет о Сашке. Просто потому, что больше в моем окружении соколов нет. И у меня срывает предохранительный клапан. Сразу. Но, вместо того чтобы вступить со мной в пикировку или выдать моей матери что-то типа: «Какая у вас невоспитанная дочь!», мужик заржал. И мне сразу расхотелось с ним ругаться.
— С твоей мамой я решил переспать, потому что она очень красивая женщина, — отсмеявшись, поясняет он и обнимает мою мать, по-собственнически, уверенно так. А мама, закрыв глаза, расслабленно льнет к его плечу. Хм-м-м.
