— Не думаю, — не без скепсиса произнес Дмитрий Васильевич.
— Я же тебе все по полочкам разложила. Неужели тебе этого мало?
— Разве такое возможно? — растерянно пробормотал хозяин этого дома.
— Я просто не нахожу другого объяснения. — В голосе Тамары сквозила абсолютная уверенность в своей правоте.
— И что нам теперь делать? — спросил Речкалов, тяжело вздохнув.
— Не знаю. Ты мужчина, тебе и решать.
Разговор между супругами заглох. Если бы я спустилась вниз хотя бы на минуту раньше, тогда, возможно, могла бы услышать какие-то имена и фамилии. Похоже, у Тамары возникли догадки о том, кто мог помогать Свете, и Дмитрий Васильевич пусть не сразу, но все же согласился с ее выводами. У меня создалось впечатление, что делиться со мной своими предположениями они не собираются. Интересно, почему?
Зайдя в столовую, я огляделась. Там все сверкало так, будто Тамара полночи наводила этот блеск. К металлическим ручкам подвесных шкафчиков, в которых люди обычно хранят банки с сыпучими продуктами, а также чай и кофе, было даже страшно прикасаться. Немного помедлив, я все же рискнула открыть одну дверцу, потом другую, но кофе в этих шкафах не оказалось. Там стояли кастрюли, подобранные по возрастанию объема. Я подумала, что надо исходить от обратного — искать бакалею там, где большинство людей хранят утварь, то есть в нижних шкафах. Но и это предположение оказалось неверным. Внизу было пусто, если не считать пары пластиковых контейнеров и новой упаковки пакетов для мусора. Меня прямо-таки разобрал сыщицкий азарт. Не в холодильнике же здесь хранят кофе! Я уже собиралась туда заглянуть, но услышала шаги. Вскоре в столовую зашла Тамара. Увидев меня, она подпоясала шелковый пеньюар цвета вялой розы и спросила:
— Что вы здесь делаете?
— Кофе хотела попить, — откровенно призналась я.
— Вы вчера не предупредили, во сколько собираетесь встать, — заметила хозяйка, наливая воду в электрическую кофеварку. — Видать, у вас привычка такая, все делать молчком.
Я с интересом ждала того, когда, а главное — откуда Тамара достанет кофе. Она не спешила что-то делать, ожидая моей ответной реплики. Но у меня не было никакого желания отвечать на ее риторические замечания. Наконец, Речкалова открыла узкий угловой ящик, предназначенный для хранения бутылок. Там почему-то лежали коробки и пакеты, в одном из них оказался молотый кофе. У Тамары определенно было нестандартное мышление, такую с кондачка не раскусишь.
Столовую стал постепенно наполнять запах пережженного кофе, но в данной ситуации и он был мне мил. Готовкой полноценного завтрака Речкалова себя не утруждала, лишь высыпала в вазочку печенье из коробки, которая также хранилась в бутылочнице. А почему, собственно, нет, если в доме не держат спиртного? Не пустовать же ящику?
В то время, пока готовился кофе, мы с Тамарой не сказали друг другу ни слова, пили его тоже молча. Хозяйка то и дело поглядывала на дверь, вероятно, ожидая мужа. Но он не спешил к завтраку. После нескольких обжигающих глотков меня посетила мысль, что в подслушанном разговоре речь шла… обо мне. Вероятно, чуть раньше Тома разложила супругу по полочкам, что он неспроста свалился мне на голову в Тарасове, что дочь прислала его ко мне с каким-то тайным умыслом. Действительно, как еще можно было объяснить, почему в своей эсэмэске она указала мой адрес? Я попыталась думать, как Тамара, и мне пришли в голову очень нехорошие мысли. Со стороны в моих действиях на самом деле можно было увидеть желание не найти Свету, а, напротив, прикрыть ее, создавая видимость расследования и давая ей возможность уехать подальше, туда, где ее точно никто не найдет.
— Спасибо, — сказала я, поставив на стол пустую чашку.
— А вот и Дима, Дмитрий Васильевич, — поправилась его супруга. — Он собирался поговорить с вами, Татьяна. Так ведь, дорогой?
— Может быть, не сейчас, а несколько позже, — растерялся Речкалов, не ожидая меня увидеть за столом. — Доброе утро, Татьяна Александровна!
— Нет, Дима, сейчас! Давай расставим все по своим местам, — Тамара взяла инициативу важного разговора в свои руки.
— Давай сначала позавтракаем.
— Конечно, дорогой! — Тома подошла к холодильнику. — А потом пообедаем и поужинаем! А завтра нам с тобой на работу и снова будет не до серьезных разговоров.
— Ты, как всегда, права. — Дмитрий Васильевич сел напротив меня, спиной к плите, на которой его жена стала жарить яичницу. — Татьяна Александровна, я буду с вами откровенен. Понимаете, я не слишком хорошо рассчитал свои финансовые возможности. Вы не переживайте, я заплачу вам за уже отработанные дни, за бензин… На этом наш контракт будем считать расторгнутым. Расследование может затянуться на неопределенное время, и мне просто нечем будет оплачивать ваши услуги.
Слова, которые тщательно подбирал Речкалов, давались ему нелегко. Опущенные вниз глаза свидетельствовали, что произносится сия речь не по своей воле.
— Я вас поняла, — произнесла я ровным, спокойным тоном. Дмитрий Васильевич поднял на меня глаза, в которых отчетливо отразилась мольба о помощи. Тамара все еще стояла у плиты, и мы могли общаться за ее спиной невербальными знаками. Я подмигнула ему, давая понять, что готова продолжать поиски его дочери, а вслух проговорила: — Раз вы приняли такое решение, я не вправе его оспаривать. Я сегодня же вернусь в Тарасов. Но если вдруг вы захотите возобновить…
— Не захотим! — сказала, как отрезала Тамара, ставя на стол перед мужем тарелку с яичницей. — Вы не оправдали наших ожиданий. Вы занимались здесь всем, чем угодно, но только не поиском нашей Светы.
— Томочка, не надо, — Речкалов взял супругу за руку, но она ее высвободила.
— Дима, если у тебя не хватило духу сказать все как есть, то у меня хватит. Татьяна, вы вчера полдня провели у Богуславских вместо того, чтобы заниматься расследованием. Если соседям что-то известно о местонахождении нашей Светы, то почему они нам напрямую об этом не сказали? Может быть, вы все заодно?
Это была очень удобная позиция — обвинить меня в бездействии и даже пособничестве беглянке, чтобы совсем не оплачивать мои услуги. Эта женщина явно была жадная до денег. В больнице она умудрялась брать взятки за вымышленное содействие в направлении к нужному хирургу. Так почему бы дома на чем-нибудь не сэкономить, например на частном детективе?
— Что ж, пойду собирать свои вещи, — я сделала вид, что сильно уязвлена замечанием Речкаловой, поэтому не намерена оставаться здесь ни на минуту. На самом же деле я была только рада тому, что съезжаю из этого негостеприимного дома.
Поднявшись в комнату для гостей, я первым делом взглянула на материалы, которые прислал мне Мельников. Пары минут мне вполне хватило для того, чтобы понять — возвращаться в Тарасов пока рано. Но и в этом доме я оставаться не могла. Тамара настроила против меня своего супруга, и тот меня едва не уволил. Я пока не знала, что именно побудило эту женщину уговорить Дмитрия Васильевича отказаться от моих услуг. Возможно, она была вполне искренна в своем заблуждении, считая меня сообщницей своей падчерицы. Но были и другие варианты. Тамара могла банально ревновать меня к своему мужу. А могла быть каким-то образом причастна к похищению Светы и ограблению дома.
