— Людмила Евгеньевна сказала мне, что вы, Петр Алексеевич, тогда очень достойный отпор тому молдаванину дали, — на ходу придумала я, следуя за заправщиком.
— Люся так сказала? — уточнил он, остановившись и мельком взглянув на меня. Щенок тоже остановился и уставился на меня, ожидая ответа.
— Да, — подтвердила я как можно уверенней.
— Правильно вы сказали, молдаванин он, — разговорился Махеев, польщенный комплиментом. — Я молдавский акцент сразу отличаю. В армии в тех краях служил, потом еще судьба не раз меня с выходцами оттуда сводила. А что до того мужика, так я думаю, он из пригорода на вешняковские дачи ездит. Разговор я как-то с его приятелем слышал, а вот номер машины не запомнил. Зачем мне это?
— Да, конечно, — я понимающе мотнула головой. — А где вешняковские дачи находятся?
— Километрах в десяти от нашей заправки. Указателя такого на трассе нет, это мы между собой так те места называем, по фамилии бывшего помещика. А официально тот дачный поселок Прудовым называется. Только сами пруды давно пересохли, остались одни овраги.
— Вы мне очень помогли, — я потрепала щенка по шее.
— Тоже мне, охранник! — пожурил песика хозяин, а потом взглянул на меня исподлобья и спросил: — А какой у вас интерес до того человека?
— Профессиональный, — обтекаемо ответила я.
— Из миграционной службы, что ли? — предположил Махеев, и я кивнула, подтверждая это. — Найдете, гоните в шею. Понаехали!
Алексеич посчитал на этом наш разговор законченным и пошел дальше. Песик остался сидеть у моих ног, но подал голос, призывая хозяина остановиться и уделить мне побольше внимания. Я не собиралась уходить, но зазвонил мой смартфон, я достала его, взглянула на дисплей и пошла к калитке.
— Да, Савва, я тебя слушаю!
— Татьяна, тут такое дело, — стажер замялся, не решаясь мне что-то сказать, — в общем, надежды мало, но она все же есть.
— Надежды на что? — уточнила я, выходя за калитку.
— На то, что она выживет, — Савва перевел дыхание. — Разве Андрей Николаевич вам не звонил?
— Нет.
— Я ему по телефону обо всем доложил, он сказал, что сам вам позвонит.
— Возможно, Мельников так и сделал, но я какое-то время была вне зоны доступа. На трассе местами нет связи. Так что случилось? Кто может не выжить? Бабуля, у которой Света квартиру снимала? — предположила я.
— Нет, Лера Семагина пыталась свести счеты с жизнью, а в прощальной записке про свою подругу Свету Речкалову написала, — просветил меня Савва.
— Что именно? — крикнула я в трубку.
— Светка была моей подругой, а я ее предала. Это из-за меня Речкало…
— Что дальше? — допытывалась я, потому что Савва снова замолчал.
— Ничего. Дальше ничего не было, да и фамилия не дописана, будто Семагина решила написать записку уже после того, как наглоталась таблеток, и на то, чтобы до конца выразить свою мысль, сил у нее уже не хватило.
— Либо она писала это под диктовку, и кому-то надо было только дать наживку, но в подробности не вдаваться, — предположила я.
— Что вы говорите? Алло, Татьяна, вы куда-то пропадаете, — крикнул стажер.
Я вернулась обратно к калитке, от которой успела отойти метров на пять.
— А сейчас меня лучше слышно?
— Да, нормально. Так вы думаете, что Лера не сама решила свести счеты с жизнью?
— Это лишь одна из версий. Расскажи в деталях, как все произошло, — попросила я.
— Когда я подошел к общежитию, около него карета «Скорой помощи» стояла, но я, признаюсь, сразу не придал этому значения. Пока объяснялся с вахтером, доказывая, что мне по служебному вопросу надо пройти, а не просто в гости к девушке, Леру на носилках мимо меня пронесли. Я услышал, что в толпе ее фамилию называют, и вышел на улицу, спросил у врача «неотложки», куда ее повезут. Оказалось, что в девятую горбольницу. Сначала я по горячим следам свидетелей опросил, а уже потом в больницу поехал. — Савва явно напрашивался на то, чтобы я похвалила его за сообразительность.
— Все правильно! — Дав такую скромную оценку его стажерской практике, я спросила: — Так что свидетели говорят?
— Семагина вчера утром из Аркадака вернулась не в настроении. Ни с кем общаться не хотела. Соседка зашла к ней и спросила, нет ли у той зеленого чая, так она в нее вместо ответа тапкой запустила. А сегодня к ней другая соседка заглянула, Варя Полищук. Ей сначала показалось, что Лера спит. Она тихонько, чтобы ее не разбудить, зашла и хотела взять у нее зарядное устройство — оно на столе лежало, подошла к столу и увидела записку. Полищук стала тормошить Семагину, но та не реагировала. Тогда она пульс пощупала — он еле-еле прослушивался, после этого она вызвала «Скорую».
— А чем Лера отравилась?
— Пока не ясно. Вроде никаких упаковок от лекарств не было. Или Варя важные улики скрыла, — стажер задумался. — Или же это она Семагину и отравила?
— Что-то еще указывало на это?
— Если Лера отравилась сама, то упаковка от таблеток должна была находиться где-то на виду. Но вы, Татьяна, предположили, что ее кто-то мог подтолкнуть к этому шагу. Посторонний в общежитие не зайдет. Там с этим строго. Значит, — размышлял вслух Савва, — ее мог кто-то свой заставить написать записку, а потом принять яд. Возможно, это как раз сделала Варя Полищук, которая ее будто бы случайно обнаружила уже без сознания, а на самом деле она засекла время и позвонила в «Скорую», когда шансов откачать Семагину уже не было. Врачи дают не слишком утешительный прогноз. Шансы на то, что она выживет, есть, но маленькие. Поздновато «неотложку» вызвали.
— Варя может быть тут совсем ни при чем. Зачем ей отравлять Леру и подставлять себя?
— Может, парня какого-то не поделили? — тут же выдвинул версию стажер.
— И при чем здесь Света Речкалова? Ты про записку забыл, да? — Савва промолчал, тогда я продолжила: — Надо выяснить, не проходил ли в общежитие кто-то по делу — сантехник, электрик.
— Я уже спрашивал у вахтерши, она не только на словах мне сказала, что никого, кроме бригады «Скорой помощи», не впускала, но и журнал показала.
— Тогда надо определить, как еще можно попасть в общежитие — через окна первого этажа, по пожарной лестнице, если там таковая, конечно, имеется, через крышу с соседнего здания. Возможно, кто-то видел чужака.
— Хорошо, я это выясню, но сначала Андрею Николаевичу доложу, что вы сомневаетесь, что это была попытка именно самоубийства. Он мне как раз по второй линии звонит, — стажер отключился.
Мельников и мне звонил на второй телефон, пока я разговаривала с Саввой. Я не ответила, потому что на тот момент стажер только-только начал вводить меня в курс дела. Неспроста у меня леденели кончики пальцев, неспроста. Я словно почувствовала, что кто-то находится на волоске от смерти. Оказалось, что Лера. Она написала в записке, что предала Речкалову. Неужели Семагина как-то связана с молдаванами, которые похитили Свету? Махеев подтвердил, что акцент у водителя «БМВ» был именно молдавский.
