Надо же, оказывается, я весьма молодо выгляжу, отметила я про себя. Что ж, не стану разочаровывать моего юного «кавалера» — а то признаюсь, что гораздо старше его, потеряет ко мне интерес. А я пока не все разузнала.
— Я на журналиста учусь, — соврала я.
— Правда? — удивился Евгений. — В университете? А в каком корпусе? Может, тоже в третьем, как и я?
— Нет, в первом, — наугад ляпнула я. Мой собеседник задумался.
— В первом у нас тоже пары проходят, по словесности, — заявил он. — Но я вас там не видел…
— Ну, студентов-то много, — пожала я плечами. — Может, внимания не обратили.
— Вас бы я сразу заметил! — пылко признался будущий психолог. — Вас трудно не заметить, у вас весьма яркая, красивая внешность!
— Спасибо за комплимент! — изобразила я смущение, попутно оглядывая, чем занимаются остальные. Замужние дамы общались друг с другом — вероятно, писатели дружили семьями, мужчины обсуждали что-то свое. Только упитанный Антон не отрывался от стола с пирожными — наверно, следующую оду он посвятит выпечке и кулинарным творениям. Наверняка это его волнует сейчас гораздо больше, нежели несчастная любовь.
— Как вам, кстати, остальные гости «Диалога»? — перевела я нашу романтическую беседу в иное русло. — Вы с ними общаетесь?
— Да не то чтобы… — махнул рукой Евгений. — Но и рассказы, и стихи внимательно слушаю, только не высказываю своего мнения вслух. Раз это не принято, значит, не принято. Но по мне, что-то неплохое может получиться у Екатерины Казаковой или у Павла Курчакова. И у нее, и у него собственный стиль есть. А вот Антон — у него и с русским языком не очень хорошо, да и о чем писать, он не представляет. Не знаю, почему он ходит в клуб — может, самоутверждается так. Я бы ему все-таки посоветовал завязывать с мучным и сладким — не ровен час, сахарный диабет себе заработает, ожирение-то у него уже имеется. Но это, конечно, его личное дело. Жалко беднягу просто.
Нашу беседу пришлось прервать — Леонид Сергеевич объявил, что перерыв заканчивается, пора продолжать чтения. Все гости послушно направились по своим местам, попутно прихватив стаканчики с соком и пирожные — чтобы слушать было не так скучно. Антон с весьма недовольным видом оторвался от поглощения яств, но щедро положил на пластмассовое блюдечко штук шесть самых разнообразных пирожных. Может, его дома не кормят? Да нет, по внешности этого сладкоежки не скажешь. Скорее всего, он просто любитель вкусно поесть — и думаю, это хобби для него куда важнее сочинительства.
Мне пришлось слушать произведения оставшихся писателей, хотя я поняла, что больше ничего нового не узнаю. Другими словами, я поняла, что пока у меня нет явных подозреваемых. Конечно, стоит побеседовать с каждым писателем отдельно — чтобы выяснить наверняка, имеется ли у него мотив вредить Курагину. Но пока из разговора с Евгением я заключила, что в писательской тусовке явных завистников у Владислава Курагина не имеется.
Следующий час я безуспешно пыталась найти возможность завести беседу хоть с кем-нибудь из писателей, однако пока терпела поражение. Гости клуба выходили на сцену, читали свои эссе и стихотворения, получали рекомендации от председателя и возвращались на свои места. Онегин, как я прозвала про себя своего нового знакомого, сидел рядом со мной. Хотя парень и утверждал, что слушает рассказы других писателей, однако сейчас я в этом глубоко сомневалась. Молодой студент порядком надоел мне своими тихими расспросами по поводу того, когда я свободна и не желаю ли приятно провести время в кафе (в театре, кино, на дискотеке, в баре…). Видимо, парень всеми правдами и неправдами вознамерился добиться моего согласия на свидание.
«Был бы ты мне полезен в деле Курагина, тогда бы, может, я и отправилась с тобой на романтический вечер», — подумала я про себя.
Однако все, что знал Онегин о Курагине, я уже выведала, поэтому в предстоящем свидании смысла не было. К концу вечера я только и думала, как бы отвязаться от надоедливого кавалера, который теперь лишь мешал мне. Угомонился молодой ловелас лишь тогда, когда я продиктовала ему номер мобильного. Первой мыслью было соврать, изменив последние цифры, но немного погодя я все же решила, что Онегин может в будущем оказаться мне полезен, да и кто знает, так ли он прост на самом деле. Когда чтения завершились, мне удалось получить номера мобильных других писателей — сославшись на то, что порой я нуждаюсь в дельных рекомендациях. Никто мне не отказал — видимо, творческим людям весьма льстило, что кто-то считает их маститыми авторами. На меня смотрели снисходительно и с оттенком пренебрежения. Наконец Леонид Сергеевич объявил, что сегодняшний вечер подошел к концу — библиотека закрывается, а жаль, что собрание пролетело так быстро. Последовал обмен традиционными любезностями, а также объявление времени следующей встречи. Председатель клуба со своей супругой остались в зале — привести помещение в порядок, — а вся творческая элита устремилась в гардероб. Мне удалось отбиться от навязчивых предложений Онегина проводить меня до дома, и, сославшись на неотложные дела, я незаметно покинула здание библиотеки.
Вернулась я домой в начале девятого вечера. Кофе варить, увы, было уже поздно, поэтому я закурила сигарету и задумалась. Почему-то дело, которое казалось мне таким легким и банальным в начале, сейчас поставило меня в тупик. Несмотря на развитую мною бурную деятельность я не получила никакого результата — все эти дни я занималась тем, что расспрашивала людей, но в итоге расследование так и не сдвинулось с мертвой точки. Конечно, завтрашний день я могу посвятить более близкому знакомству с коллегами Курагина, только что-то подсказывало мне, что я снова вышла на ложный след. Я не видела никого из присутствовавших на сегодняшнем собрании в роли шантажиста и злоумышленника. Да, у меня не было фактов, свидетельствующих о невиновности других писателей, но чутье редко меня подводило. Сейчас мне пришлось смириться с той простой мыслью, что я абсолютно не представляю, что следует делать дальше и как сдвинуть расследование с мертвой точки.
Обычно, когда в очередном деле меня постигает «творческий кризис» и я совершенно не знаю, как вычислить преступника, я достаю свой потрепанный мешочек и полагаюсь на совет Высших сил. Нет-нет, никакие гадания не в силах назвать имя преступника, однако зачастую в абстрактных предсказаниях проскальзывает совет или предупреждение, и если подумать, то можно правильно истолковать предсказание и таким образом избежать дальнейших ошибок.
Раньше, когда я только начинала работать частным детективом, к помощи гадательных костей я обращалась очень часто — порой бросала кости едва ли не каждый день. Не только чтобы решить, как поступить, распутывая то или иное дело, а интереса ради — скажем, загадать, что ждет меня завтра, и проверить, исполнится ли предсказание. Со временем к гадательной практике я немного поостыла — к тому же теперь, имея за плечами опыт огромного количества раскрытых дел, я больше полагаюсь на свою логику и сообразительность. Однако, судя по всему, порой способности мыслить здраво недостаточно, поэтому и остается надеяться лишь на провидение.
Я помешала содержимое своего заветного мешочка и выкинула три двенадцатигранные гадательные кости на стол. Не буду вдаваться в подробности, описывая, как выглядит сей магический инструмент и из чего сделаны кости — скажу только, что смотреть нужно на комбинацию чисел, которая получается из трех верхних граней костей. То есть надо посмотреть, какая цифра выпала на каждой кости, а толкование получившегося сочетания найти в тоненькой книжечке, которая прилагается к гадательным костям. На одной кости указаны числа от 1 до 12, на другой — с 13 до 24, на третьей — с 25 до 36.
