Конечно же, по поводу расписки я придумала на ходу, однако Курагин, по всей видимости, понятия не имел, что такой практики в журналистике вовсе не существует. А может, его напугало то, что я могу запросто сочинить про него что угодно, а то и вовсе придумать какую-нибудь откровенную ерунду. С минуту мужчина молчал, потом хмуро сказал:
— Хорошо, приезжайте. Только больше получаса я вам выделить не смогу. Да, и возьмите с собой удостоверение, что являетесь тем, за кого себя выдаете. Кого угодно я к себе домой не пускаю.
— Конечно, я возьму свой документ! — заверила я Владислава Курагина. — Только поясните, куда мне надо приехать и во сколько вам удобно принять меня.
— Пишите адрес, — весьма лаконично велел писатель. — Улица Клочкова, двадцать восемь. Приезжайте завтра в двенадцать дня.
И, даже не попрощавшись, неразговорчивый сочинитель повесил трубку. Я нажала на сброс и тут же набрала номер своего давнего друга, подполковника Володи Кирьянова. С ним мы знакомы, по меньшей мере, добрый десяток лет, ну, может, чуть меньше. Но впечатление у меня такое, словно мы общаемся с ним всю жизнь. Володя — не только хороший специалист, но и прекрасный друг, который всегда готов мне помочь. Было время, когда мы вместе распутывали с ним преступления. Конечно, Киря (так его называют близкие друзья) тоже мне многим обязан, и сейчас, хоть и общаемся мы гораздо меньше, он частенько меня выручает. Если нужно достать какие-то поддельные документы, пробить подозреваемого по базе, взломать пароль на компьютере — я всегда обращаюсь к Володе. Даже если Кирьянов занят, он поручает выполнить мою просьбу своим подчиненным, которые добросовестно выполняют распоряжение подполковника. Ни я, ни Володя по гостям ходить не любим, точнее, попросту на это нет времени, однако на большие праздники вроде Нового года или чьего-то дня рождения мы все же собираемся дружной компанией.
— Привет, Иванова! — радушно поздоровался подполковник. По фамилии он меня называет в шутку — сокращение от Ивановой не придумаешь, вот Киря и не заморачивается. — Куда пропала? Что-то от тебя ни слуху ни духу!
— Вся в делах! — усмехнулась я. — Только вот расквиталась с предыдущим расследованием, как новое подвернулось. Кстати, ты слышал про такого писателя Владислава Курагина?
— Так, дай подумать… Что-то знакомое, Курагин…
— У него недавно бестселлер вышел. «Черный город для Рэйвен» называется, — пояснила я. — Сама не читала еще, но мне надо как-то наладить контакт с этим писателем, а для этого я хочу выдать себя за журналиста.
— Слушай, по-моему, старшая моя что-то подобное читает, — сказал приятель. — Если хочешь, могу узнать точно. Но название мне знакомо, слышал.
— Да это я так, к слову спрашиваю, — пояснила я. — Но вроде хвалят эту книгу, если удастся, прочитаю пару глав. Ты мне вот что скажи, можешь мне соорудить удостоверение журналиста газеты «Тарасовские вести»? А то он без корочки меня на порог не пустит.
— Да легко, — заверил меня подполковник. — Тебе ведь срочно, как всегда? Через час можешь приехать, забрать свое удостоверение.
— Слушай, я тебе, как всегда, обязана! — произнесла я. — Через час, говоришь? Я подъеду, заранее спасибо!
— Потом как-нибудь отблагодаришь! — великодушно разрешил Кирьянов. Мы попрощались, и я прямо из кафе побежала в магазин — купить любимые Володины конфеты, чтобы таким образом выразить ему свою признательность.
На следующий день без пяти минут двенадцать я уже стояла возле подъезда многоэтажного дома, в котором проживали Курагины. Накануне вечером я позвонила Ладе и сообщила, что ее муж согласился принять меня в двенадцать часов дня. Женщина ответила, что в это время ее как раз не будет дома и, скорее всего, Владислав специально назначил встречу именно в двенадцать, чтобы побеседовать со мной наедине. Лада попросила меня рассказать потом, как прошел наш разговор и подозреваю ли я кого-нибудь конкретного. У меня создалось впечатление, что женщина всерьез думает, будто я — фея-волшебница, которая за полтора дня вычислит преступника и принесет его имя на блюдечке с голубой каемочкой. Увы, даже такой профессионал, как частный детектив Татьяна Иванова, — не всемогущий маг, а преступления — это не математическая задачка для первоклассника, которую взрослый человек может решить за пять минут.
Все это я, естественно, объяснять Ладе не стала, просто пообещала, что как только узнаю что-нибудь важное, то сразу расскажу ей.
Наконец на мой звонок в домофон ответили — хмурый мужской голос резко спросил: «Кто?», и я торопливо представилась.
— Вы вчера согласились со мной поговорить в двенадцать дня! — напомнила я писателю на случай, если тот забыл о нашем уговоре. Тот никак не прокомментировал мои слова, только буркнул:
— Пятый этаж, поднимайтесь.
Ни «здрасьте», ни «до свидания», вот и вся вежливость. Конечно, я слышала о том, что многие выдающиеся писатели были ужасно недружелюбными людьми. И это — мягко сказать, в основном гении сочинительства отличались неуживчивым характером и частенько закладывали за воротник, либо принимали психотропные вещества. Достоевский, к примеру, грешил игроманией, Фицджеральд и вовсе пил без просыху, хотя и сам признавался, что алкоголь мешает творчеству. А Джеймс Джойс, автор «Улисса», утверждал, что он — «человек малодобродетельный, склонный к экстравагантности и алкоголизму». Короче говоря, что с них взять, с писателей, — по мне, лучше просто читать их произведения, а не знакомиться с авторами.
Но сейчас мне все-таки придется отважиться на разговор с крайне неприятным типом, коим, по общему впечатлению от телефонных разговоров, является Курагин. Хотя мне не привыкать — доводилось иметь дело и с наркоманами, и с убийцами, и с отъявленными негодяями, садистами и маньяками. Поэтому угрюмый, мнительный писатель — совсем не худший вариант.
Лифт доставил меня на пятый этаж. Дверь в квартиру под номером 200 была открыта, однако на пороге никто меня не встречал. Так и не дождавшись приглашения, я вошла в квартиру и огляделась. Весьма просторный, светлый коридор, на чистом полу — маленький аккуратный половичок, в ряд расставлена обувь. В основном — лакированные и замшевые туфли, наверно, принадлежащие Ладе и ее дочери, начищенные до блеска мужские ботинки и стильные дорогие кроссовки — скорее всего, самого Курагина. В прихожей — большое трюмо, сбоку — несколько курток и плащей. Одежда скромная, но сразу видно, не дешевая. Я не ошиблась, Лада обладает врожденным или натренированным чувством стиля и внимательно относится к выбору одежды для себя и своей дочери, а заодно и для своего мужа. Уверена на сто процентов, что купить дорогую кожаную куртку посоветовала Владиславу Лада, или она сама ее приобрела. Не знаю, как относится сам писатель к выбору одежды, но по-моему, творческие люди склонны не обращать внимания на свой внешний вид. А вот Лада, сразу видно, и за модой следит, и вещи подбирает в соответствии со стилем, слепо новым веяниям не следует.
Закончив свое маленькое наблюдение, я повесила свое пальто на свободную вешалку и сняла обувь. Для роли журналистки я экипировалась соответствующим образом — думаю, корреспонденты, которые выезжают на интервью, одеваются в строгий костюм, поэтому я остановила свой выбор на красном пиджаке и такого же цвета строгой юбке-карандаше. Волосы забрала в пучок, не забыла и про очки в прямоугольной оправе — этакий образ учительницы. А может, мне вспомнился фильм про Гарри Поттера, одним из персонажей которого была отвратительная журналистка Рита Скитер. Конечно, копировать ее поведение я не собиралась, а вот образ мне понравился, и я решила соорудить из себя нечто подобное.
