– Здесь тоже не опасно, – храбро сказала Мерседес.
– А у Розалинды в Нью-Джерси? – спросила Бетти. – Там опасно?
– Нет, конечно, – уверила её Джейн.
– Тогда лучше бы мы были в Нью-Джерси. – Бетти пыталась затянуть Пса в укрытие за диваном. – И ещё я беспокоюсь за тюленей.
– Бетти думает, что они могут утонуть, – пояснила Мерседес.
Джейн невольно обернулась к стеклянной двери, за которой бушевали ветер, волны и ливень. Да, у тюленей, кажется, сегодня не самый приятный вечер.
– Не утонут, – возразила она.
– Откуда ты знаешь? – спросила Бетти.
– Тюлени ведь живут в океане. Значит, они не могут в нём утонуть.
Но Джейн понимала, что это не слишком сильный аргумент. На лице у Бетти появилось знакомое упрямое выражение, означавшее, что убедить её в чём-то сейчас вообще невозможно. Да и у Мерседес вид был почти такой же растерянный, как когда она мчалась под горку на велосипеде. Надо что-то сделать, сказала себе Джейн, иначе они обе сейчас разревутся, а слёз на сегодня уже хватит.
– Играем в тюленей! – объявила она. – Как они сидят на острове и радуются грозе.
Не дожидаясь ответа, Джейн начала двигать мебель, Бетти и Мерседес не раздумывая к ней присоединились, и вскоре посреди гостиной возник солидных размеров остров из дивана, стола и стульев, и все на него вскарабкались. И Пёс, разумеется, тоже – не упускать же такую прекрасную возможность вскарабкаться на мебель.
– Я тюлень Джейнилопилис, – бодро сказала Джейн.
Бетти и Мерседес забрались на камни – бывшие стулья – и пошлёпали по ним локтями, будто ластами.
– Я Мерседилопилис, – сказала Мерседес.
– Я Беттилопилис, – сказала Бетти.
А Пёс сказал «гав» и скинул подушку на пол.
– Мы, обитатели океана, обожаем дождь, гром и молнию! – Джейн постепенно входила во вкус тюленьей жизни. – Ибо Повелительница бурь ни за что не причинит нам вреда. Так говорим мы все!
– Так говорим мы все! – откликнулась Бетти, а Мерседес спросила:
– Что это в окне? – Всмотревшись повнимательнее, она вскрикнула: – Там за стеклом чьё-то лицо! Джейн, смотри, я его вижу!
Когда Джейн обернулась, лицо уже исчезло, за окном никого не было. Но Бетти тоже успела испугаться, и Мерседес и Бетти вдвоём – точнее, втроём, Пёс тоже, – спрыгнули с острова прямо в бурлящий океан.
– Вон он! – крикнула Бетти, указывая на раздвижную дверь.
И Джейн наконец увидела лицо за стеклом.
И хотя ничего страшного в этом лице не было, внутри у Джейн вдруг всё перевернулось, и ей захотелось спрятаться за островом вместе с остальными. Вместо этого она спустилась с острова спокойно и неторопливо, как подобает Повелительнице бурь, и откатила стеклянную дверь.
– Привет, Доминик. – Он стоял под дождём, мокрый с головы до ног. Зачем он явился в «Берёзы»? – Что ты хочешь?
Он протянул ей зубную щётку.
– Вот, Мерседес забыла.
– Мерседес, это просто Доминик, – крикнула Джейн через плечо. – Он принёс тебе зубную щётку.
– Спасибо, – послышалось из-за дивана.
Джейн думала, что он сейчас уйдёт, но он всё не уходил, а стоял и таращился на неё.
– Ты как-то по-другому стала выглядеть, – сказал он наконец.
– Ты тоже. – И это была чистая правда. Он теперь не был похож на принца. – Ну, пока.
– Может, я, это, войду?
Вообще-то без него им тут было гораздо лучше. И спокойнее: Джейн понимала, что, если он войдёт, она только ещё больше расстроится. Но она всё же колебалась: человек ведь промок насквозь – может, надо всё же его впустить? Вот, скажем, Сабрина Старр впустила бы Доминика? Нет. «Но Сабрина – героиня, – продолжала мучиться Джейн, – а я нет». Пригласить человека в дом, чтобы он не стоял под таким ливнем, – это же обычная вежливость.
– Не знаю, может быть… – начала Джейн. Хотя стоп! Только что, вот прямо сейчас, с ней что-то произошло, что-то удивительно прекрасное: её творческий кризис вдруг пропал, исчез, рассеялся как дым. Чудо свершилось! Теперь она знала, о чём будет её книга.
– Не, ты правда как-то по-другому стала выглядеть, – повторил Доминик.
– Потому что я сама стала другая. В общем, спасибо, Доминик. И до свидания. – Она задвинула дверь у него перед носом и вернулась в гостиную. – Всё, девочки, поздно, пора спать! А мне сейчас некогда, я должна писать книгу.
Кино, которое заканчивалось в соседнем доме, оказалось жутким ужастиком, а вспышки настоящих молний и громовые раскаты за окном делали его ещё ужаснее. Прямо скажем, не одна Скай время от времени вцеплялась в сидящего рядом зрителя, даже если этим зрителем оказывался Хувер, – особенно когда безобидные овечки на экране вдруг превращались в кровожадных монстров
[23]. Скай даже представить себе не могла, что овцы способны внушать такой страх, и радовалась только одному – что Бетти всего этого не видит.
Но наконец фильм закончился, Алек зажёг свет, и можно было больше не бояться злобных овец-мутантов. Алек и Джеффри тут же подсели к роялю и принялись наигрывать фрагменты из саундтрека к фильму и спорить о том, в каких местах музыка помогала действию, а в каких наоборот. А потом как-то очень плавно, Скай даже не успела уследить, перешли к песне под названием «Лучшее – впереди»
[24], причём оба убеждали друг друга в том, какая простая и красивая мелодия у этой песни, а с неё перескочили на какую-то другую песню, а дальше Скай совсем потеряла нить.
– Пойду посмотрю, как там Джейн, – шепнула она тёте Клер.
– Что?.. – Тётя Клер вслушивалась в разговор двух музыкантов. – Ах да, иди, конечно. И проверь: ни у кого там не поменялись причёски после нашего ухода?
Гроза кончилась, от неё остались только тёмная полоска выброшенных на берег водорослей да обрывки туч, несущихся по небу и иногда набегающих на луну. Скай принялась отыскивать знакомые звёзды. Вот Арктур из созвездия Волопаса. А вот Спика из созвездия Девы. Интересно, сколько невидимых чёрных дыр находится между Спикой и Арктуром? Но даже ради решения такого интереснейшего вопроса Скай не стала замедлять шаг: сейчас её больше всего волновало, что она увидит в «Берёзах». К счастью, уже на полдороге стало ясно, что дом не сгорел, – но вдруг Джейн там опять обливается слезами? Что тогда с ней делать?
Войдя, Скай увидела такую картину: вся мебель была сдвинута в середину гостиной и громоздилась друг на друге, а сама Джейн лежала на полу и строчила что-то в своей голубой тетрадке. Приятно, конечно, что при этом она не рыдала, однако вид сваленной в кучу мебели не слишком обрадовал Скай.
