Противолодочные корабли, которых у военно-морского флота со временем стало предостаточно, ничего особенного собой не представляли. Они были одной из причуд Рузвельта, который любил малые корабли и сам плавал на таких. (Например, яхта президента «Потомак» была длиной всего 165 футов.) Так или иначе, корабль ПЛ О был не тем средством, которое могло противостоять подводной лодке в открытом море.
Во-вторых, в Вашингтоне глубокие корни пустила необоснованная теория, созданная Джерри Лэндом из Комиссии по торговому флоту США и иже с ним. Она гласила, что одержать победу в подводной войне можно якобы только одним способом: строить торговые корабли быстрее, чем немецкие подводные лодки смогли бы их топить. Поэтому в начале войны Рузвельт отдавал предпочтение строительству торгового флота в ущерб кораблям конвойного охранения (кроме противолодочных кораблей и сторожевых катеров).
В-третьих, стремясь как можно раньше стравить американских и немецких солдат, и в то же время будучи озабоченным ситуацией на Тихом океане, Рузвельт отдавал особое предпочтение строительству десантных плавсредств. Их число было огромным: от восьми до двадцати тысяч больших и малых судов для выполнения плана «Следжхаммер» и не меньше четырех тысяч для решения задач в Тихом океане. В 1942 году строительство этих средств приняло куда большие масштабы, нежели строительство фрегатов в Англии, а также эскортных миноносцев в самой Америке.
Когда Соединенные Штаты вступили в войну, Рузвельт отдал приказ немедленно начать массовое строительство кораблей противолодочной обороны и сторожевых катеров. Эта программа именовалась «Шестьдесят кораблей за шестьдесят дней». Военно-морское руководство не возражало. Как ожидалось, малые корабли ПЛО должны были стать учебными судами для десятков тысяч резервистов, поступавших на службу в военно-морской флот, а также служить для конвойного охранения во внутренних водах, в Мексиканском заливе и в Карибском море. Однако, как следует из официальных докладов Нокса, Кинга, Старка и Ингерсолла, военно-морское командование было глубоко возмущено упрямством Рузвельта, все равно не дававшего разрешение на массовое строительство эскортных миноносцев, необходимых для ведения боевых действий в открытом океане. В одном из своих писем Старку Нокс зло и метко назвал поведение Рузвельта «слепым безрассудством»
[26].
Из этих и других документов того времени совершенно ясно, что военно-морские силы США остро нуждались в кораблях конвойного охранения. Военно-морское командование неоднократно обращалось к Рузвельту за решением этой проблемы. И не оно, а президент нес ответственность за промедление в строительстве английских фрегатов и американских эскортных миноносцев. Рузвельт сильно недооценил угрозу, исходившую от немецкого подводного флота в Атлантике, и санкционировал строительство только малоэффективных противолодочных кораблей и сторожевых катеров, за что не был подвергнут критике ни тогда, ни позже. Утверждения о том, что именно адмирал Кинг не придавал большого значения эсминцам охранения в Атлантическом океане или откладывал их строительство, предпочитая заниматься проблемами Тихого океана, не соответствуют действительности. Хотя основная задача американской береговой охраны в предвоенные годы заключалась в патрулировании водной границы, в двадцатых годах она занималась и охотой на контрабандистов. Поэтому 30 тысяч человек личного состава (25 тысяч военных, 5 тысяч гражданских) и 168 кораблей ста и более футов длиной были хорошим подспорьем военно-морскому флоту. Большинство из этих кораблей вместе с несколькими большими яхтами должны были принимать участие в охранении конвоев. Характеристики 68 крупных кораблей береговой охраны, базировавшихся в Атлантическом и Тихом океанах, были следующими:
Самыми большими из этих кораблей были, как видно из таблицы, семь 327-футовых канонерских лодок типа «Трежери», носившие имена тех людей, которые в разное время занимали пост министра финансов
[27]. Являвшиеся модификацией снятой с производства канонерской лодки типа «Эри», корабли типа «Трежери» (или «Секретари») развивали скорость 19,5 узлов и имели дальность хода 7 тысяч миль при крейсерской скорости 13 узлов. Изначально разработанные для того, чтобы нести на борту патрульный самолет, эти корабли имели большую ширину (41 фут) и поэтому были весьма вместительны. Некоторые из них были вооружены двумя пятидюймовыми орудиями, другие — тремя. Все оснащались бомбосбрасывателями.
Офицер военно-морских сил Эндрю Шепард считал эти семь кораблей незаменимыми в конвойном охранении. «Они значительно более вместительны, поэтому могут взять на борт большое количество раненых и оказать им медицинскую помощь. Мореходные качества у них лучше, чем у эсминцев, и они лучше приспособлены для проведения спасательных операций».
Новый конвойный план
Пятнадцать немецких подводных лодок, направившихся к берегам Америки, столкнулись с плохими погодными условиями: пронизывающим холодом и штормом. Хорст Деген, командир лодки VII серии U701, доложил, что его первый вахтенный офицер, находившийся на наблюдательном посту без страховочного пояса, был смыт в море и погиб. Несмотря на плохую погоду, Деген и две другие лодки участвовали в атаках на транспорт, встречавшийся на их пути. Между 2 и 7 января Деген выпустил одиннадцать торпед по «скоплению» судов и по двум одиночным судам. Девять торпед прошли мимо, но две других попали в цель, потопив 3700-тонное английское грузовое судно «Барон Эрскин». Йоахим Бергер, командир лодки U87, отправил на дно 8200-тонный английский танкер «Кардита». Петер Кремер, командир U333, выпустил четыре торпеды по американскому танкеру в 10 800 тонн, но промахнулся. В такую погоду невозможно было загрузить торпеды с палубы. Деген опустошил торпедные аппараты и не смог атаковать два другие встретившиеся ему судна. Восьмого января Деген, Бергер и Кремер, а также остальные лодки попали в ураганный шторм. Кремер вспоминал:
Волны были величиной с дом. Они лавиной обрушивались на палубу и смывали в море все попадавшееся на их пути. Поручни ломались как спички. Согласно показаниям креномера в рубке, лодка кренилась на шестьдесят градусов. С мостика можно было достать рукой до воды, не нагибаясь… Лодка буквально карабкалась по вздымавшимся волнам, замирая на мгновение на гребне с повисшей в воздухе кормой, и вновь устремлялась к их подножию. Когда ее нос зарывался в воду, гребные винты на корме, казалось, вращались в воздухе. Корма падала вниз, гребные винты исчезали в водовороте, и звук выхлопа с бульканьем обрывался. При сильных ударах U333 дрожала всем корпусом, как стальная пружина.
