В конце года на прием к доктору пришла женщина с больным ребенком. На вопрос, как зовут ребенка, ответила: «Атом», – и объяснила удивленному врачу, что имя новое, сами выдумали. На что Лука спросил: «Почему не назвали поленом или окном?» Эта женщина была женой председателя крайисполкома В. Бабкина.
Руководители Енисейска решают все-таки отправить Ясенецкого-Войно в более отдаленные места: церковная активность владыки стала перевешивать в их глазах медицинские заслуги. Его хотят урезонить, поставить на место. И вот святителя увозят еще дальше, на Ангару, в деревню из восьми дворов с названием Хая. Здесь, в занесенном под крышу снегом доме, он прожил два месяца.
В июне 1923 года Ясенецкого-Войно возвращают снова в Енисейск, сажают в одиночную камеру. Сидит он, впрочем, недолго. Вскоре его отправляют вниз по Енисею, в Туруханский край, в легендарное место ссылки революционеров.
Слух о приезде доктора-епископа достиг Туруханска. Когда он выходил из баржи, народ опустился на колени, прося благословения. Профессора поместили в хорошей квартире и предложили вести врачебную работу. И его самоотверженный труд продолжается. Ясенецкий-Войно делает такие большие операции, как резекции верхней челюсти, большие чревосечения, гинекологические операции и немало глазных (7).
В Туруханске отчасти повторяется енисейская история. Архиерей начинает активно заниматься церковной деятельностью: произносит проповеди, принимает из обновленчества о. Мартина Римшу, единственного на тот момент священника в городе, всячески шевелит приходскую жизнь. Крестьяне возят «своего владыку» в храм и домой на устланных коврами санях, тунгусы ищут его благословения.
Конечно, такое оживление духовной жизни не могло понравиться местному начальству. Ясенецкого-Войно вызывают в ОГПУ и объявляют о высылке его на берег Ледовитого океана. В лютые морозы, которые стояли на дворе, такое путешествие без теплых вещей было равносильно убийству. Но мир не без добрых людей. В ближайшей от Туруханска деревне Селивановке, где милиционер, сопровождавший Луку, сделал остановку, ссыльные собрали для него теплые вещи и немного денег. Путь по замерзшему Енисею в санях оказался тяжелым. Ночуя в прибрежных поселениях – станках, Лука достиг Северного полярного круга. Одна из его остановок была в Курейке, месте, где жил во время ссылки И.В. Сталин. Курейка стоит на берегу быстрой речки, впадающей в Енисей. Несколько деревянных домишек были разбросаны в то время далеко друг от друга. Несусветная глушь… Но епископу пришлось двигаться еще дальше, в деревню Плахино, расположенную на Енисее, между Игаркой и Дудинкой. В этих местах жило пять семейств. Три избы, еще какие-то два подобия человеческого жилья. И дикий холод. Здесь не живут вороны и воробьи, потому что могут замерзнуть на лету и камнем упасть на землю. Здесь часто гремит «гром» – трескается лед поперек широкого Енисея.
В Курейке Сталин ловил осетров и тайно принимал в своей просторной избе революционеров, обсуждал внутрипартийные дела. У Ясенецкого-Войно в беспредельной туруханской пустыне, в маленькой комнатушке с вмороженными плоскими льдинами вместо второго стекла нашлись другие занятия: он предложил крестьянам читать и объяснять Писание. Они с радостью откликнулись. Но евангельские встречи быстро заглохли: слушателей становилось все меньше и меньше. Луке так и не удалось их пробудить от духовной дремоты.
Святитель очень редко совершал таинство крещения. В Плахине в убогих условиях ему пришлось крестить двоих детей. Опыт этого крещения интересен прежде всего как опыт новомученика. Епископа не смущает отсутствие требника и облачений. Он сам сочиняет молитву, говорит ее своими словами. Вместо епитрахили на нем полотенце. Когда дело доходит до миропомазания, он, по примеру апостолов, возлагает на крещаемых руки. При этом купелью служит деревянная кадка, рядом с которой вертится теленок (8).
Лука прожил в Плахине до начала марта 1925 года. За ним присылают сани, чтобы вернуть его в Туруханск. По словам самого Войно-Ясенецкого, в туруханской больнице умер крестьянин, нуждавшийся в неотложной помощи, которую без него не могли оказать. Это так возмутило крестьян, что они, вооружившись вилами, косами и топорами, решили устроить погром сельсовета. Туруханские власти были так напуганы, что немедленно послали за ним гонца.
Вернувшись, Лука опять стал работать в больнице, лечить людей и ездить на богослужение в санях, покрытых ковром. Второе пребывание в Туруханске длилось восемь месяцев: с начала апреля до ноября.
28 августа 1925 года ссыльный профессор, узнав о юбилее известного физиолога академика И.П. Павлова, посылает ему поздравительную телеграмму: «Изгнанный за Христа на край света (три месяца прожил я на 400 верст севернее Туруханска), почти совсем оторванный от мира, я только что узнал о прошедшем чествовании Вас по поводу 75-летия Вашей славной жизни и о предстоящем торжестве 200-летия Академии наук. Прошу Вас принять и мое запоздалое приветствие. Славлю Бога, давшего Вам столь великую силу ума и благословившего труды Ваши. Низко кланяюсь Вам за великий труд Ваш. И, кроме глубокого уважения моего, примите любовь мою и благословение мое за благочестие Ваше, о котором до меня дошел слух от знающих Вас. Сожалею, что не может поспеть к академическому торжеству приветствие мое».
В ответной телеграмме И.П. Павлов пишет: «Глубоко тронут Вашим теплым приветом и приношу за него сердечную благодарность. В тяжелое время, полное неотступной скорби для думающих и чувствующих, чувствующих – по-человечески, остается одна жизненная опора – исполнение по мере сил принятого на себя долга. Всей душой сочувствую Вам в Вашем мученичестве».
В январе 1926 года Войно-Ясенецкий возвращается в Ташкент. По пути он заехал в Черкассы, где жили его престарелые родители и старший брат Владимир, отслужил панихиду над могилой сестры Ольги. В Ташкенте он поселился на Учительской улице в небольшом домике в две комнаты с прихожей. Недалеко находилась Сергиевская церковь. До 1929 года вместе с ним жил сын Алексей. В университете его, как политически неблагонадежного, лишили преподавательского места. С епископским служением тоже все оказалось не так просто. Кафедральный собор был разрушен, многие храмы закрыты или находились в руках обновленцев. Появились трудности и на внутрицерковном уровне. Между владыкой и его бывшим духовным наставником протоиереем Михаилом Андреевым возникли разногласия. О. Михаил неоднократно писал Патриаршему Местоблюстителю митрополиту Сергию, добиваясь смещения с кафедры Войно-Ясенецкого. Митрополит Сергий хотел перевести епископа Луку в Рыльск, затем в Ижевск. Одно время, с 5 октября по 11 ноября 1927 года, Войно-Ясенецкий значился по бумагам епископом Елецким, викарием Орловской епархии. Живший в Ташкенте на положении ссыльного митрополит Арсений (Стадницкий) посоветовал ему никуда не ехать, а подать прошение об увольнении на покой. В конце 1927 года оно было удовлетворено.
Войно-Ясенецкий занялся частной практикой. Принимает на дому пациентов, число которых достигает четырехсот в месяц. Принимает бесплатно, хотя благодарные посетители и стараются отблагодарить врача: тайком от него оставляют на кухне продукты и деньги. Вокруг епископа-хирурга собираются молодые люди, которые помогают ему в работе и набираются опыта. В целом профессор ведет достаточно замкнутый образ жизни. Лишь изредка выбирается на заседания хирургического общества, где принимает участие в прениях по докладам. Однажды он продемонстрировал коллегам операцию непосредственного переливания крови от донора к реципиенту из сосуда в сосуд. Переливание как раз только входило в моду. Продолжает хирург и работу над монографией. В немецких медицинских журналах выходят в свет несколько его статей, связанных с новой книгой.
