И в дальнейшем Гуськов предпринимал попытки лишить святителя кафедры. К примеру, в 1958 году он пишет в СДРПЦ: «Сейчас принимаю все меры к выявлению подачек со стороны Луки «бедным» и школьникам и, как это будет мне только известно, еще раз буду ставить вопрос перед Советом о переводе Луки за штат» (3). Но Московская патриархия до конца защищала старца, да и сам святитель старался не давать повода ищущим повода. Хотя напряжение все время сохранялось.
В 1959 году в 10 храмах Крыма перед алтарем погасли лампады – храмы были закрыты (4). Удары прежде всего были нанесены по сельским общинам.
В Найденовке и Садовом «с большинством верующих и с каждым членом двадцатки в отдельности проводилась индивидуальная работа, как агитаторами, так и руководителями колхоза, совхоза, профсоюзных и комсомольских организаций. Привлечены были к этой работе с верующими и члены семей верующих (сын, дочь, брат), давно порвавших с религией».
«В таком же направлении в 1959 г. ведется работа по распропагандированию верующих и особенно членов церковного совета, двадцаток и ревкомиссий в с. Партизанское, Грушевка, Мускатное, Чистенькая» (5).
В 1960 году еще 9 церквей лишились регистрации, и в 9 из 21 районов Крыма храмов совсем не стало (6).
В 1960 году «из состава двадцаток вышло 427 человек и из состава исполнительных органов 49 человек, все это умело использовалось (ну, как себя не похвалить! – Б. К.) в печати и по радио» (7).
Поводом для закрытия храмов становились раздоры в церковном доме и «технические причины». Механизм был достаточно примитивным, но действенным. По указанию чиновника СДРПЦ инженерная комиссия составляла протокол: здание в опасности, к эксплуатации непригодно. И все. Так были закрыты храмы в Алуште, Ялте, Найденовке, Евпатории… И хотя было очевидно, что дело не в мифических трещинках в фундаменте, уполномоченный неизменно переводил стрелки на епархию.
Против лома, как говорится, нет приема. И все же святитель боролся. После многочисленных жалоб приехал инспектор СДРПЦ Пашкин. Но его миссия, как выяснилось очень скоро, свелась к тому, чтобы покрыть темные дела своего подчиненного. Архивные документы подтверждают это со всей наглядностью.
«Под предлогом аварийности в 1958 г. запрещена служба в м/доме в г. Алупка… Нужно сказать, что дефектный акт составлен с явным жестким требованием. Например, в акте от 5 / 10–58 указано: стены сложены из камня на глиняном растворе, а в справке о технической инвентаризации этого дома, составленной горсоветом 28 мая 1952 г., говорится, что наружные и внутренние стены сложены на извести и состояние их удовлетворительное. Вообще дом по этой инвентаризации признан в удовлетворительном состоянии и за 6 лет он не мог превратиться в аварийное состояние.
В беседе с тов. Гуськовым на вопрос, не преследовалась ли здесь цель предъявить такое требование к общине с тем расчетом, что она не в состоянии выполнить их и молитвенный дом прекратит свою деятельность, тов. Гуськов ответил утвердительно, сказав при этом, что именно они в этом направлении и работали. Это в какой-то степени стало известно архиепископу Луке и дало ему основания писать патриарху жалобу на действия местных органов» (8).
Храм в Алупке, по совету проверяющего инспектора Пашкина, решили закрыть другим путем, а именно заявив, что «община в течение 15 лет незаконно бесплатно им пользовалась, по регистрационным документам общине указанное помещение было передано по типовому договору, который подлежит расторжению» (9).
Таким же путем (из-за ветхости) закрыли храм в Найденовке. Однако уже к декабрю 1958 года ремонт бывшего молитвенного дома закончился, и в нем разместилась библиотека. «Из этого можно заключить, что помещение было не совсем аварийное, т. к. за один месяц произвести ремонт с затратой 150–180 тыс. руб. невозможно», – заключает инспектор Пашкин (10).
По требованию властей епархия вынуждена была прекратить дотации слабым приходам и помощь бедным. «Ни дотаций со стороны епархии малодоходным приходам, ни оказания помощи нуждающимся верующим с благотворительной целью не было, что является положительным фактором, тогда как в 1959 году на благотворительную деятельность было епархией израсходовано 182 365 рублей и дотаций слабым приходам было выдано 26 610 руб.», – рапортует уполномоченный о проделанной работе (11).
Все труднее правящему епископу становится перемещать духовенство, уполномоченный не только требует объяснений переводов, но сам начинает активно запрещать одних священников, рекомендовать через «письма трудящихся» – других. Позиция Луки о замене священников остается неизменной: «Верующий не может не уважать архиепископа, а следовательно, и его Указ, и прихожане не имеют права, без ведома епархиального управления, вешать на храм Божий замок и выбирать священника такого, какого они хотят. Священники не избираются большинством голосов, а назначаются. В моей епархии священники назначаются только мной и больше никем» (12).
На священников в это время оказывается сильное давление. «Архиепископ Лука и его секретарь Карвовский на имя патриарха писали, что местные работники, в том числе уполномоченный, убеждают священников отрекаться от сана». Во время проверки эти факты подтвердились (13).
Правящий епископ, несмотря на гонения, пытается оживить епархиальную жизнь. Со слов уполномоченного мы знаем, что: «Арх. Лука дал указание всем священнослужителям с исполнительным органом церкви усилить проповедническую деятельность в церкви и индивидуальную работу с верующими» (14).
«Священнослужители, члены церковного совета, члены ревизионной комиссии таких церквей, как в пос. Октябрьском, Советском, Айвазовском, Белогорске, Джанкое, Бахчисарае развернули активную деятельность, о чем своевременно были поставлены в известность партийные и советские органы, которые и приняли необходимые меры по усилению антирелигиозной пропаганды, разоблачения религии, как реакционной идеологии, и ее носителей. Воспользовавшись перерегистрацией церковных исполнительных органов, с моей стороны также были приняты меры к сдерживанию активности церковников и в этих шести, как указывалось выше, общинах церковные советы и ревкомиссии по моему требованию были переизбраны, а в поселке Октябрьском свящ. Нечаев снят с регистрации, исполнительный орган не зарегистрирован. Переведен Лукой священник из пос. Советский Фирковский… Снят с регистрации священник Джанкойской церкви Марковский. Переведен Лукой и священник Клаас из Бахчисарая в Алушту, а исполнительный орган мною не зарегистрирован. Не зарегистрирован мною исполнительный орган церкви пос. Айвазовского, а свящ. Дунаев за организацию в церкви сестричества и братства предупрежден» (15).
В 1958 году святитель настроил «священников епархии на благотворительную и индивидуальную работу среди детей. Когда дети стали прислуживать священникам, они их, образно выражаясь, прикармливали, платили от 5 до 25 рублей за участие в богослужении. Меры были приняты по всем линиям, а с моей стороны священники предупреждены об ответственности, как нарушители декрета об отделении церкви от школы, как люди, калечащие душу ребенка – в школе ему говорят одно, в церкви другое, прямо противоположное марксистско-ленинскому пониманию природы и общества» (16).
