Вопрос. Не находите ли Вы, что центральное руководство православной церкви руководит сверху и этим зажимает демократию. Ответ. Не думаю, что в православной церкви зажимается демократия. (Скрытый комизм ответа в том, что старший пресвитер руководит авторитарно. – Б. К.).
Вопрос. Вы являетесь старшим по области, а сюда в Ялту как попали, не специально ли приехали встречать нас? Ответ. Нет, не специально. Мы не знали о Вашем приезде. Вчера было богослужение, я был на нем, собрался ехать в Симферополь, но повстречался с вами» (19).
На первых порах гостям – в соответствии с общепринятой практикой – разрешали выступать с кафедры, петь псалмы. Но уже в 1956 году Совет по делам религиозных культов рекомендует уполномоченному «через старшего пресвитера не допускать подобных выступлений».
Жестко берутся под контроль «дары данайцев»: «О подарках, переданных иностранцами, немедленно извещать Уполномоченного Совета. Все печатные издания сдавать Уполномоченному. Полученную общиной инвалюту также сдавать» (20).
Благодаря усилиям пропаганды на иностранцев в сталинской империи поглядывали косо, прямо сказать, с опаской. За «железным занавесом» лежали земли, где рано или поздно засияет заря коммунизма. А пока там царила тьма, буйствовали пороки. Так говорило радио. Так говорили пропагандисты и вожди. И в нищий, полуголодный послевоенный быт врастала страшная сказка о капиталистическом мире. Мало кто из граждан СССР сомневался в том, что мир капитализма исторически обречен и что победа над ним будет победой добра над злом.
Но после развенчания «культа личности» в умах и сердцах подданных Страны Советов что-то изменилось. Встреча с жителями западного зазеркалья способствовала крушению многочисленных мифов. Вот и верующие Крыма вдруг увидели людей «оттуда» не с песьими головами, а вполне нормальных, таких же верующих, как и они сами. И вдобавок ко всему – свободных. Эта тяга к чужой свободе оказалась неожиданно заразительной. Она проявлялась даже на телесном уровне – подойти поближе, если можно, заговорить, коснуться рукой «сакрального» тела. Это удалось сделать симферопольским иудеям в 1956 году, когда посол Израиля Авидор посетил синагогу. «Большое количество верующих евреев здоровались за руку с послом, многие из них беседовали.
Посол рассказал, что у них суббота священный день, никто не работает, даже поезда останавливаются. Многим посол дал свои монеты по десять и больше копеек» (21).
Свободно общаться с иностранцами, правда, удавалось редко, тех «пасли». Но, несмотря на это, в сознании жителей СССР рос убийственный не только для одних марксистских идеологов, но и для тех, кто видел реальные горизонты развития государства, миф о странах с молочными реками и кисельными берегами. Запад превращался в объект слепого поклонения, в золотого тельца.
Идеология агрессивной «борьбы за мир» подразумевала включение религиозных деятелей в скрипучие механизмы советской пропаганды.
Но простые верующие далеко не всегда соглашались играть отведенные им роли. Это отмечает уполномоченный СДРК, рассказывая о реакции на речь председателя Всесоюзного совета евангельских христиан-баптистов (ВСЕХБ) Житкова. Житков участвовал в 1952 году в конференции всех церквей и религиозных объединений СССР, посвященных защите мира. Стенограмма его выступления зачитывалась во всех молитвенных домах во время богослужения. В Симферополе «при начале чтения присутствовало до 370 человек, но когда были зачтены слова: «Необходимо проснуться от спячки, быть не пассивными, а активными борцами за мир», демонстративно поднялись 50 человек и ушли. После приступили к чтению обращения конференции к т. Сталину и другим организациям – снова поднялись более 100 человек и ушли» (22).
В 50-е годы библейские выражения переиначивались, приспосабливались под «нужды момента». Ареной борьбы сил добра и зла стал даже язык Писания. Чиновник СДРК с филологической точностью фиксирует разные значения «мира», наличие / отсутствие идеологически правильного контекста. В Ялте «ряд активистов в своих проповедях открыто призывали: «Кто еще не последовал за Господом, то спешите, чтобы вам не погибнуть с этим гибнущим миром. В их проповедях и в выступлении пресвитера Лысенко не было сказано ни одного слова об активной борьбе за мир, все они, руководители этой общины, настроены враждебно к проводимым Советским правительством мероприятиям» (23).
Что касается архиепископа Луки, то святитель не злоупотреблял «борьбой за мир», и каких-то эксцессов с паствой у него не было. В гомилетическом творчестве Луки слово «мир», как правило, имеет библейские корни. Святитель постоянно призывает «искать не силы мира сего, а немощей, Богом посылаемых». В этой связи крайне важной представляется тема пути христианина. Господь, по убеждению Луки, смотрит на весь путь человека. Не на отдельные прегрешения и ошибки, а на вектор движения. Поэтому так важно не сходить с дороги, однажды выбранной, и идти до конца – даже через страдания.
Лука не артикулирует ясно, но, тем не менее, выражает понимание того, что путь имеет свою длину, свою ширину и свою высоту, некий духовный объем жизни. Узкая тропинка, по которой порой приходится следовать в стесненных обстоятельствах, незримо связана с небом. И духовная вертикаль поддерживает человека в трудных местах.
Страдания за Христа – тяжелые и радостотворные – становятся для святителя главным посланием ближним. Через муки человек не только приходит к Богу, но и превращается в его посланника. Вопрос о теодицее в случае с Лукой заменяется проблемой антроподицеи. Если человеку хватает сил следовать за Богом, куда бы Он его ни повел, даже в концлагерь, даже в ад, он обретет истинное счастье и истинный мир. Мир Божий.
Миротворческая деятельность Церкви имела, кроме всего прочего, и финансовую составляющую. Советская власть «советовала» церковному руководству жертвовать на эти акции значительные суммы. Начиная с эпохи хрущевских гонений, когда уполномоченные фактически назначали управленческий аппарат епархий и приходов, все церковные доходы изымались под видом пожертвований Церкви на миротворческие нужды, в Фонд мира.
Борьба за мир в Крымской области протекала с переменным успехом. Верующие слали приветственные послания на мирные конференции, принимали сторонников мира и даже купались с ними в море. Но была еще борьба за мир в душе человека. Мир – как задание верующему, как путь к Небесному Царству, которое начинается здесь, на земле, с мира в душе. Святитель Лука в этом смысле являл собой образец такого движения. Хотя некоторые его внешние действия порой и вызывали смущение, особенно у тех, кто выбрал путь катакомбного христианства.
XIII. Лука-диссидент
Двадцатый век явил нам многочисленные образцы беснования идеологий, уничтожающих, стирающих человека в пыль. Христианство, обращенное не к толпе, не к безликой массе, пропущенной через эго-вождя, а к каждому конкретному человеку сильно мешало творцам тоталитарных режимов. Поэтому оно подверглось гонениям в странах победившего тоталитаризма – прежде всего в СССР и нацистской Германии.
Христианское сообщество Германии и России разделилось внутри себя по вопросу принятия кровавых режимов. Под утверждениями пастора и теолога Дитриха Бонхоффера, возглавившего Исповедническую церковь и погибшего в застенках, могли поставить свои подписи многие катакомбные христиане СССР. Согласно Бонхофферу, Церковь не может идти на любые компромиссы ради сохранения своих институтов. Только беря всю вину и ответственность на себя, активно препятствуя силам зла, церковь может называться христианской Церковью (1).
