Весной 1943-го Бонхоффера арестовали, а 9 апреля 1945 года казнили. В тюрьме он не переставал размышлять над богословскими вопросами. Он считал, что Бог помогает не всесилием, а силой Своей слабости, Своего страдания.
Мысли Бонхоффера напрямую связаны с богословием после ГУЛАГа и Освенцима. Святитель Лука поднятых немецким теологом проблем касался вскользь, поскольку был практиком по преимуществу. В отношениях церкви с государством он стоял на более умеренных, чем Бонхоффер, позициях. И даже надеялся на возрождение дореволюционных церковно-государственных отношений.
В то же время все усиливающееся давление атеистического государства на верующих ставило его, естественного патриота, в оппозиционное положение. Вынуждало совершать диссидентские жесты.
Церковное диссидентство возникло в русле послевоенных ментальных течений. И Лука, обладавший большой творческой интуицией, почувствовал ветер больших перемен. Его деяния напрямую сопрягались с ростом правосознания верующих.
10 декабря 1948 года на Генеральной Ассамблее ООН была принята Всеобщая декларация прав человека. В ней говорилось о приоритете достоинства личности и прав человека, о свободе совести. Были провозглашены также социально-экономические и культурные права людей. Именно в свете этой Декларации стоит рассматривать знаменитое «Открытое письмо» патриарху Алексию I священников Николая Эшлимана и Глеба Якунина, датированное 21 ноября 1965 года.
Подписанты просили предстоятеля Русской православной церкви пересмотреть после падения Хрущева свои отношения с государством, поскольку последнее беззастенчиво вторгается в те области, куда входить не имеет права.
Характерен правозащитный запал двух священников: «Безусловное невмешательство государства во внутреннюю жизнь Церкви, с одной стороны, и свободное сотрудничество Церкви и государства в гражданской сфере, если государство этого пожелает, – с другой, – таков принцип истинного взаимоотношения Церкви и Государства. Основные законодательные документы Советской власти, определяющие отношение Советского государства к Церкви – декрет «Об отделении Церкви от государства»… и 124 ст. Конституции СССР, провозглашающая свободу совести и признающая за гражданами СССР право на свободу религиозной жизни, – создают определенные основания для осуществления этого принципа» (2).
За свою долгую жизнь свт. Лука совершил немало диссидентских деяний. Достаточно сказать, что он стоит у истоков послевоенного религиозного самиздата. Он не только призывал переписывать вручную нужные для богословского образования книги, но и предлагал верующим-ученым написать апологетические труды с критикой антирелигиозной литературы. Сам он написал религиозно-философскую работу «Дух, душа и тело», которая получила широкое хождение в самиздате.
Публичность и гласность, за которые ратовали диссиденты, стали у архиепископа Луки серьезным оружием в борьбе с уполномоченным СДРПЦ. Совет настаивал на том, чтобы все директивы и указания правящий архиерей получал от представителей СДРПЦ устно. Лука, напротив, стремился сделать тайное явным, задокументировать происходящее.
Писал, скажем, духовенству Крыма о том, что уполномоченный запрещает крестить детей в отсутствие родителей и это требование представителя власти надо выполнять.
Когда уполномоченный запрещал проводить епархиальные собрания, Лука рассылал окружные послания духовенству и тем приводил в ярость чиновника, не привыкшего, что «церковники» могут сметь свое суждение иметь.
Напомним, что святой выступал в полном архиерейском облачении на собраниях врачей эвакогоспиталей. Атеисты приходили в бешенство от такой демонстрации и со временем добились того, что архипастыря перестали приглашать читать публичные лекции.
Диссидентствующим в условиях поголовно бритого и стриженого советского мира мог стать и сам образ священнослужителя. Лука требовал от своих клириков отращивать бороду, усы и не стесняться быть старомодными. О богословском аспекте этих требований мы скажем в отдельной главке.
Лука всей душой болел за обиженных и оскорбленных. Далеко не всю свою критику он мог высказывать публично. Но сигналы, подаваемые архиепископом в частных разговорах, были вполне определенны. 13 августа 1947 года, после подписания торгового соглашения с Чехословакией, Лука заметил: «СССР обязалось поставить 200 тысяч тонн пшеницы. Я читал в газете, что один комбайнер скосил 80 гектаров. Раньше землю обрабатывали сохой, а косили хлеб косой, и хлеба все ели досыта. Теперь же машины вытеснили совсем людей с работы, а государство весь хлеб забирает, для народа ничего не оставляет. Это когда же так было, чтобы человек работал в поле, а есть хлеба досыта не мог» (3).
Многие высказывания архиерея резко диссонировали с официальной точкой зрения. Вот только одна выписка из беседы с уполномоченным: «Разговор коснулся событий в Венгрии. Лука считает, что много в Венгрии было пролито крови напрасно. На мое замечание о контрреволюционном заговоре и его последствиях в случае победы заговорщиков Лука промолчал» (4).
Можно привести немало диссидентских акций, связанных с именем святителя. К самым важным из них можно отнести предложение избрать на Поместном соборе 1945 года предстоятеля Русской православной церкви тайным голосованием и жребием из нескольких кандидатов. Мы уже упоминали об этом, но теперь расскажем чуть подробнее.
Предложение прозвучало на Архиерейском соборе 21–23 ноября 1944 года во время обсуждения процедуры избрания патриарха. Согласно этой процедуре, каждый архиерей публично называл имя того преосвященного, кого он хотел бы видеть первоиерархом. Роль духовенства и мирян сводилась к простому свидетельству: «Да, мы, представители такой-то епархии, с выбором согласны».
Все собравшиеся прекрасно понимали, что выбор уже сделан. И не только ими, но прежде всего правительством. И дело стоит за малым – продемонстрировать всему миру свой «свободный выбор».
В ходе обсуждения уже зазвучали речи, предваряющие решение Поместного собора. Один из епископов сказал, что покойный патриарх Сергий как бы подал свой голос за митрополита Алексия (Симанского), назначив его местоблюстителем. Что за него будут голосовать не 41 приехавший на собор участник, а 42 человека – во главе с покойным патриархом. После чего Архиерейский собор пропел преосвященному Алексию «многая лета».
Местоблюститель был немного смущен такой спешностью. И даже попытался несколько охладить епископский пыл: «Я должен внести некоторые поправки, что Святейший не избрал, он не голос свой подал, он просто поручил временно, указал, кому он поручает временно вести корабль церковный до момента избрания патриарха».
Но архиереев, что называется, понесло. «Путеводная звезда нас руководит!» – воскликнул один из епископов.
И тут слово взял Лука: «Я не сомневаюсь, что избран будет наш любимый местоблюститель, преосвященный Алексий. Единодушие уже высказано. Но меня заботит вопрос о том, чтобы дело избрания нашего было бы твердым делом, касающимся успокоения всей Церкви. Знаете вы все, что положение нашей Церкви теперь еще довольно далеко от мира и благополучия. Есть у нас раскол, есть у нас инакомыслящие, есть у нас даже шипящие и клевещущие. Я предвижу, что если мы будем избирать тем порядком, который сейчас предложен и уже обсужден в прениях, то могут подняться эти голоса. Я думаю, что, во-первых, в интересах мира и единства Церкви, а во-вторых, в интересах самого будущего патриарха обставить выборы так, чтобы никто не смел шипеть, чтобы никто не смел возражать, чтобы никто не смел хулить избрание патриарха. Это в высшей степени важно будет и для утверждения авторитета нами избранного патриарха (это в его интересах) и, повторяю, больше всего и прежде всего это в интересах Церкви, нашей Матери.
