В наследии Луки сохранилось немало противосектантских речей. В одном из разговоров с уполномоченным он прямо говорил, что после того, как написал ряд проповедей о заблуждениях сектантов и протестантов, «отход от церкви христиан, за исключением Мазанки, меньше, чем в других областях Украины», а после проповедей в Алуште «в лоно РПЦ вернулось много бывших сектантов» (8). Под сектантами Лука понимает лютеран и другие протестантские конфессии. Это видно из слов епархиального отчета: в 1948 году к православию были присоединены: «сектантов – 14 человек, магометан – 4 человека, молокан – 1 человек, католиков – 5 человек и евреев – 2 человека». Хотя в проповеди «О сектах» он называет сектантами всех отделившихся. Однако опять же говорит, что первым раскольником Церкви, после древних лжеучителей, был Мартин Лютер. В отношении католиков слово «сектант» Лука не использовал.
В епархиальном отчете святитель отмечает: «Специальной миссионерской организации в епархии нет. В качестве миссионера выступает сам епархиальный архиерей» (9).
Миссионер-Лука проповедовал словом и делом, и в его проповеди не было разрыва между жизнью и учением. Праведную христианскую жизнь он ставил в основу всякой миссии. И этому учил священников: «Если не дано тебе проповедовать словом, то неужели не обязан ты быть немым проповедником, благоухать пред людьми всей своей жизнью, всей своей личностью, Христовой любовью, духом христианской любви и чистоты и глубокой веры своей?» (10).
XVII. Советский атеизм как атеистическая контрмиссия
Советский атеизм как его ни называть: массовый, научный, государственный – был, безусловно, важной частью мировоззрения советского человека. В Советском Союзе атеизм разлился в массы, сформировав несколько поколений неверующих людей – если и не враждебных религии, то глубоко к ней равнодушных. Эта равнодушная масса была тем задником в спектакле, на фоне которого воинствовал, резвился и вел нравоучительные беседы безбожник советского образца.
Главной атеистической силой в СССР, бесспорно, был административный ресурс. Ни о какой свободной конкуренции мировоззрений в тоталитарном государстве, естественно, не могло быть и речи. Государство же жестко увязывало свою религиозную политику с партийными установками, с целями и задачами атеистической работы.
В первые послевоенные годы риторика Союза воинствующих безбожников исчезла со страниц прессы, более того, сам Союз был ликвидирован. Однако с охлаждением церковно-государственных отношений атеистическая пропаганда ожила.
Крымские власти, может быть благодаря авторитету святителя Луки, никогда не бежали «впереди паровоза», не устраивали «упреждающих» антирелигиозных акций. В своей религиозной политике они колебались вместе с линией партии. Но колебались весьма последовательно.
Государственный атеизм в контексте советской жизни служил, так сказать, контрмиссионерским целям. Атеисты-профессионалы «выводили» людей из религии примерно так же, как дореволюционные православные миссионеры «выводили» людей из старообрядчества и протестантизма, то есть опираясь на властные структуры. Попутно они занимались «черным пиаром» религии, изображая верующих как заведомых маргиналов и антисоветчиков.
Показательна в этом смысле лекция А.С. Пугачева, работника Крымского отделения Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний, который в 1951 г. выступал в Симферополе и других местах, где были общины евангельских христиан-баптистов.
Верный марксистской догме о соотношении «базиса» и «надстройки», ученый подпевала застенка утверждал, что «сектантство является результатом классовых противоречий и политической борьбы в форме борьбы одних религиозных верований, взглядов, учений с другими» (1).
Христиане, считает докладчик, «воспитывают ненависть к коллективу, к труду и знанию. Вымышленный библейский бог проклял землю и труд человека, сказав такому же сказочному Адаму: «Проклята земля за тебя». «Почему проклята? Почему это трудящийся должен «в поте лица своего есть хлеб свой»?» – вопрошает Пугачев. И отвечает со всей определенностью: «Да потому, что такая проповедь освящает гнет и эксплуатацию человека человеком, она выгодна эксплуататорам всех времен не только христианства, но и других религий» (2).
Верующие, по мысли лектора, всегда противились советскому строю. Для иллюстрации этой мысли он прибегает к сверхсильным высказываниям и поэтическим конструкциям: «Видя успехи и расцвет социалистической Родины, баптисты-евангелисты запели похоронную: «Ряды редеют, вечер близок, слабеет мощь борцов Христа».
Видя нажим на кулака, изъятие кулацкого хлеба, вожаки-сектанты с кулаками прятали хлеб, убивали уполномоченных, рабселькоров, советских активистов. Чувствуя неизбежную гибель кулака и нэпмана, сектанты взвыли» (3).
Комментирует лектор и распространенные в протестантской среде письма, которые некоторые верующие рассылали по разным адресам. В этих письмах обычно рассказывалось о каком-нибудь чуде и содержался призыв обратиться ко Христу. Подобные акции Пугачев приравнивает к идеологическим диверсиям: «Сектантские «письма с неба» сыпятся до сих пор, чтобы затормозить социалистическое строительство. Наступила не «кончина света», а кончина кулацкого мира… Вот одно из них: «Дорогие братья и сестры. Мы живем с вами в трудные, по учению Евангелия, лукавые дни, когда все силы ада обратились на церковь Христову. Мы, праведники Евангелия, в СССР находимся в огненном кольце антихристова окружения, а поэтому должны быть особенно бдительны и не забывать слов Спасителя: «Будьте просты, яко голуби и мудры яко змеи».
Это значит: умей за фальшивой улыбкой прятать волчьи клыки. Умей обманывать, хитрить, лицемерить, двурушничать, подлизываться, приспосабливаться к духу времени, но выполнять волю американских миллиардеров. Так сектантские вожаки боролись против Советской власти вплоть до Великой Отечественной войны» (4).
Мощными, лапидарными мазками лепит автор образ врага-баптиста: «В Болгарии, Венгрии, Чехословакии, Албании судебные процессы вскрыли всю гнусную человеконенавистническую, антидемократическую, антинародную роль шпионов, диверсантов, бандитов, убийц «братьев во Христе», баптистов-евангелистов, а заодно с ними и католиков» (5).
Лекции на атеистические темы имели для верующих, как правило, обязательный характер. Они специально устраивались в тех организациях и учреждениях, где те работали. Этим сразу достигались две цели: оказание морального воздействия на носителей «религиозных пережитков» и профилактика среди тех, кто непосредственно контактировал с этими носителями на рабочем месте. Никакой свободной полемики и даже возражений на заведомую ложь не предусматривалось. Шло обыкновенное «промывание мозгов» с возможными оргвыводами – увольнением с работы.
Такие лекции читались с расчетом на православных верующих и представителей других конфессий. В документах сохранилось немало информации о «работе» с протестантами, поэтому мы скажем об этом чуть подробнее.
Вот идет очередная лекторская атака на религию, но неожиданно она захлебывается: лектор приводит свидетельства о Христе. Это видно из реплики пресвитера бахчисарайского общества ЕХБ Софиенко на приеме у уполномоченного: «Много лет я работаю в артели «Ударница», но никто не слыхал о происхождении Иисуса, а вот лектор хорошо рассказал».
