Размышления автора о материи, которая переходит в энергию, о Божественной энергии жизни, которая движет миром, показывают, что Лука стоял на позициях строгого монизма. Идеальное, по Луке, переходит в материальное, и Бог управляет всем посредством энергии.
Монография Луки близка по духу трудам прот. Сергия Булгакова, знаменитого философа и богослова, закончившего свою жизнь в Париже. Оба они стали тайнозрителями Божественной славы и радости, раскрывающихся в Церкви. И того и другого при желании можно обвинить в «пантеизме». В софийной мудрости и духовной энергии недоброжелатели могут увидеть некую эманацию Божества. И, наконец, два языка – язык дискурсивный, философский, научный и язык сердечного видения – существуют у Булгакова и Войно-Ясенецкого вместе, не сливаясь, не претворяясь в один язык. Это их общий недостаток.
Но разве в недостатках дело? Два богослова устремлены ко всему живому, подлинному; они не боятся коснуться каких-то спорных, но актуальных вопросов современности.
Интересно, что в своем апологетическом труде Войно-Ясенецкий нередко обращается к идеям академика Ивана Павлова, работы которого в СССР активно пропагандировались, и показывает, что они сочетаются с христианской антропологией. «Громадное значение имеют исследования Павлова и его сотрудников физиологического значения лобных долей полушарий мозга. Эти доли доселе всеми считались важнейшей частью головного мозга, центрами высшей психической деятельности, органом мышления по преимуществу, даже седалищем души. Но Павлов не нашел в них никаких особенно важных приборов, которые устанавливали бы высшее совершенство нервной деятельности, и кора этих передовых долей больших полушарий, как и вся остальная кора, представляют собой сенсорную область… Эти исследования Павлова соответствуют наблюдениям хирургов над множеством раненых с абсцессами лобных долей мозга. Они, как правило, не сопровождаются сколько-нибудь заметными изменениями психики или расстройством высших мыслительных функций». На основании сказанного автор делает вывод о том, что мозг нельзя считать органом чувств и исключительным органом высшего познания.
Таким органом является сердце человека. Почему? Лука снова ссылается на академика Павлова. И.П. Павлов говорит о том, что в процессе эволюционного развития на раздражения извне наши предки реагировали исключительно мышечной деятельностью, преобладающей над остальными рефлекторными актами. А она связана с деятельностью сердца и сосудов. У современного человека мышечные рефлексы сведены до минимума, связанные же с ними изменения сердечной деятельности сохранились. Сердце осталось для нас органом чувств, точно угадывающим наше субъективное состояние.
Итак, сердце – это орган чувств. И в то же время – это второй орган восприятия, познания, мысли. В нем рождается мудрость; но если сердце лишено Божьей благодати и не воспринимает из мира трансцендентного внушения Духа истины, а расположено к восприятию зла – то безумие обитает в нем.
Под сердцем Писание понимает целостного человека, его целожизненные устремления. Это и физический, и мистический орган. Лука подробно не говорит об этом, но это становится ясным из контекста.
Понятие «сердце» занимает центральное место в религии, в мистике и в поэзии всех народов. Преподобный Серафим Саровский называет сердце «алтарем Божиим», местом Его присутствия и органом Его восприятия. Не случайно новомученики в лагерях иногда совершали Евхаристию на груди, на сердце. В противоположность Декарту поэт Боратынский говорил: люблю, следовательно, существую.
Лука, опираясь на Библию, разворачивает целую панораму «сердечной проблематики». В своем трактате архиепископ вполне сознательно делает шаг в сторону библейского богословия. «Дух, душа и тело» содержит 105 цитат и ссылок на Новый Завет и 143 на Ветхий Завет (3).
В то же время в трактате мы не найдем ссылок на писания Святых Отцов. Блаженный Августин, самый персоналистичный из всех теологов древней Церкви, является исключением, подтверждающим правило.
И в этом тоже знак времени. Патристика, связанная с утонченной греческой философией, перестала волновать россиян. Это было связано не только с понижением культурного уровня, но и с интеллектуальным движением воздуха. Лука, будучи практиком по преимуществу, это почувствовал. Конечно, можно говорить о том, что ему не хватало книг и времени, что годы, когда бы он мог заниматься богословием, были растрачены в тюрьмах и ссылках. В письме к профессору Московской духовной академии протоиерею Александру Ветелеву он признавался, что, когда писал свой труд, ему пришлось очень немного читать, и все это сочинение явилось плодом только его собственных размышлений.
Но это только отчасти объясняет его богословский тренд. Ведь нашел же он время на знакомство с результатами исследований физиков Томсона, Эйнштейна, Лоджа и Гери, философов Канта, Бергсона, Лосского и Соловьева, биологов Дарвина, Геккеля и Гиса, химиков Бойля, Менделеева и Пастера, врачей и психиатров Флери, Пирогова, Ковалевского, Шилтова и Крафа-Эбинга. Одни эти имена говорят об энциклопедичности знаний святителя.
Этот библейский поворот сопряжен с внимательным всматриванием в природу, с переживанием красоты и величия творения. В его трактате есть места, чем-то напоминающие нам «Цветочки» Франциска Ассизского: «Мне принесли букет цветов. О, сколько тонкой, чарующей красоты в этих дивных маленьких творениях Божиих! И вместе с тем, как они прелестны своей малостью, полной кротости, простотой. Тончайшее кружево нежных белых соцветий, голубенькие и розовые, фиолетовые и синие крошки глядят на нас чистыми глазками своих лепестков и венчиков, изливают на нас свой чудный аромат. Ну разве не очевидно, что это немая проповедь душевной чистоты?»
Библейский поворот в трактате «Дух, душа и тело» – веяние времени. Но модернизм Луки завернут в консервативную упаковку. Трихотомическая концепция Войно-Ясенецкого лежит в русле традиционной теологии, хотя некоторые мысли, высказанные ученым в сане, до сих пор вызывают полемику.
В сочинении «Дух, душа и тело» архиепископ Лука лишь касается противостояния веры и науки. Этому ложному противостоянию полностью посвящен написанный в эти годы трактат «Наука и религия» (4).
Интересно сравнивать цитаты в этих работах. Можно найти одни и те же фамилии биологов, физиков, химиков, психиатров, хирургов, историков, философов. Очевидно, что работа над двумя сочинениями шла параллельно.
Размышляя о научной мифологии, Лука пишет: «Научная деятельность движется, она есть процесс «созидания истины путем опыта и умозрения». Этот процесс в науке есть нечто динамическое, становящееся: он проходит через вопросы, искания, сомнения, предположения, которые потом могут оказаться и ложными».
Эти его мысли приводят к утверждению: «Дарвинизм, признающий, что человек посредством эволюции развился из низшего вида животных, а не является продуктом творческого акта Божества, оказался только предположением, гипотезой, уже устарелой и для науки. Эта гипотеза признана противоречащей не только Библии, но и самой природе, которая ревниво стремится сохранить чистоту каждого вида, и не знает перехода даже от воробья к ласточке. Неизвестны факты перехода обезьяны в человека. Бывает скорее обратное в порядке вырождения… Дарвинизм противоречит Библии, но он представляет собой не науку, а лишь мнение ученых, противоречащее научно установленным фактам».
