Но одна из них была уже замужем, и Лука не разрешил жениться на второбрачной. Вторая оказалась связана с сектантской средой, и Лука тоже не одобрил брак. Третья училась в музыкальном училище, и он не захотел помешать ее творческому росту.
Однако совсем отказаться от женщины Ливанов не смог. И мы видим, как в докладных записках сотрудников спецслужб его имя начинает мелькать в сексуальном контексте: «Среди церковников пользуется большим авторитетом, ведет активную работу по вовлечению молодежи в религиозную деятельность. Кроме того, имеет большие связи среди женщин и девушек гор. Евпатории, которых принуждает к сожительству. На Ливанова подбирается компрометирующий материал для последующей его компрометации как священника». Этот компромат был вброшен в виде письма ревностного прихожанина, и Лука, конечно, вынужден был принять меры к нарушителю седьмой заповеди. Тот был отправлен на послушание в Троице-Сергиеву лавру (10).
И все-таки случай с Ливановым был довольно редкий. В крымской прессе тех лет, особенно в эпоху хрущевских гонений на религию, верующих обвиняли в чем угодно – в некультурности, в политической незрелости, в корысти, но не в сексуальной нечистоплотности. Не потому, что политтехнологи недооценивали пиаровские возможности «клубнички». Просто реальных поводов для раскрутки оказывалось не много, и часто слухи не соответствовали действительности. Так, по рекомендации сотрудников МКГБ уполномоченный СДРК ознакомил старшего пресвитера евангельских христиан-баптистов по Крыму Мирошниченко с заметкой, направленной в газету «Крымская правда». «В этой корреспонденции пишут, что и. о. пресвитера Шакин был женат 5 раз… Шакин женат на второй женщине, от первой жены осталось двое детей. Других фактов пока не узнали… Шакина надо заменить, как политически неблагонадежного, но пока заменить некем». Чиновник попросил редакцию перепроверить факты, и статья в печать не пошла (11).
Использован был сексуальный мотив и при попытке удаления секретаря Луки о. Михаила Рыхлицкого. На имя уполномоченного Гуськова в феврале 1960 года поступило письмо Ии Вдодович: «Прошу оградить нас от приставаний отца Михаила Рыхлицкого, от которого пришлось уехать даже из Евпатории в с. Пионерское, куда он также продолжает приезжать и пристает, и обещает все для меня сделать, только чтобы я с ним согласилась жить. Я ему сказала, что это грех; он мне сказал, что «нет, я же вас не обижаю». За мой отказ ему он принимает административные меры к моему мужу-священнику». Интересно, что письмо было адресовано на имя уполномоченного, с Лукой Ия, ревностная прихожанка, не посчитала возможным пообщаться, хотя по церковным канонам судебной инстанцией в данном случае являлся именно он. Это говорит о том, что у Ии нашлись «добрые советчики», тайные режиссеры. Лука быстро разобрался, в чем дело, понял, что на секретаря епархии возвели напраслину, и о. Михаил остался на своем месте. Чиновник же СДРПЦ обошелся с супругой священника как с отработанным материалом. О. Виктора Вдодовича по его наводке отправляют за штат с правом перехода в другую епархию. В вину ему вменилось, кроме всего прочего то, что он устроил свою «малограмотную жену на работу счетоводом и регентом хора, которого нет» (12).
В то же время некоторые сексуальные вольности, которые все же бытовали в секулярном обществе, создавали известные трудности для верующих. В частности, для протестантов. Скажем, 8 марта 1960 года «на вечере медицинских работников зав. аптекой объявил благодарность верующей Долговой за хорошую работу. Присутствующие мужчины решили всех женщин, получивших благодарность, поцеловать. Когда стали целовать Долгову, то она одному из мужчин плюнула в лицо. Получился скандал, и сейчас Долгову увольняют с работы» (13).
Религиозные объединения Крыма находили пути решения трудных проблем, в том числе и сексуальных: «В январе 1960 г. на молитвенном собрании пятидесятники приводили к покаянию жену Борисова, которая осмелилась покинуть мужа. Объясняя уход от него, Борисова заявила, что это решение ей внушено богом во время 10 дней поста, которым истязал себя ее супруг» (14).
Иногда преображенный эрос становился ярким миссионерским ходом: «В разговоре с неверующей молодежью религиозный актив восхваляет свою семейную жизнь. Свадьбы справляют пышно» (15).
Уполномоченному, конечно, хотелось бы пресечь такого рода разговоры. Мы видим его поползновения в эту сторону. Так, по наводке чиновника актив общины ЕХБ в Севастополе обсудил действия регента Филиппова, который «был на пляже вместе с группой девушек в количестве 5 человек», и затем повел их в ресторан.
«Филиппов заявил, «что один раз в году необходимо дать свободу плоти». В указанной общине установлены факты, когда молодежь мужского пола посещала молитвенный дом, из-за увлечения девушками попадала под их влияние, впоследствии становилась верующей», – пишет уполномоченный (16).
Совет, впрочем, отнесся к эпистоле скептически: «Сообщение об «умелой обработке молодежи» руководителем, который ходил с девушками из семей баптистов на пляж и в ресторан, никак не может служить доказательством «умелой обработки», так как эти девушки и без него «обработаны» в своих баптистских семьях» (17).
В отчетах приводится немало других, по сути схожих с предыдущим случаев. Так, шофер Мошгуровский познакомился с дочерью пресвитера Севастопольской общины Червякова.
«В результате оказанного на него религиозного влияния, не только дочерью, но, по всей видимости, и при участии самого Червякова, Мошгуровский стал верующим, после чего женился на ней» (18).
Женские прелести, по мнению чиновника, являются важным и – главное – действенным средством религиозной пропаганды: «Керсуненко Павел Яковлевич демобилизовался из рядов Советской Армии, познакомился с верующей Сытник Верой Васильевной, в результате ее религиозного влияния стал посещать молитвенный дом как верующий и вступил с ней в брак» (19).
Секс не только сопрягался с миссией, но и давал возможность нелегалам «на законной основе» конструировать иерархические и общинные связи. Скажем, пресвитер Шоха два раза выдавал дочерей замуж и под это дело проводил совещания руководителей «чистых» баптистов.
Особый сюжет – отношение верующих к браку с атеистами и с представителями других религиозных групп. В отчетах мы находим жалобу лидера симферопольских адвентистов Кассияра на то, что «в их обществе много незамужних женщин». На вопрос уполномоченного «Почему вы не разрешаете им выходить замуж за неверующих?» Кассияр ответил, «что он лично не возражает, но девушки вышедшие замуж за неверующего покидают общину» (20).
В другом месте он говорил о скандале, который разгорелся из-за того, что девушка вышла замуж за неверующего.
К этому эпизоду стоит, наверное, добавить курьезный случай, который произошел в Саки. Невеста, «чистая» баптистка, вышла замуж за верующего ЕХБ. «Они зарегистрировались, и осталось провести просто бракосочетание, но тетка невесты хотела перетянуть жениха в их секту. Молодая стала действовать, а молодой ни в какую, и на этой почве разошлись» (21).
XXIII. Достояние республики
Взаимоотношения Русской православной церкви и учреждений культуры сегодня нельзя назвать безоблачными. Между тем дореволюционный опыт сохранения культурного наследия свидетельствует о том, что единство Церкви и отечественной культуры возможно и даже необходимо.
