Книга Когда статуя оживает, страница 11. Автор книги Елена Усачева

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Когда статуя оживает»

Cтраница 11

Стукнуло окно.

Гусева на полусогнутых ногах подобралась к Ленкиной кровати, взгромоздилась на нее, перегнулась через подоконник.

– Иди отсюда, – раздался голос вожатой Наташи.

Маринка сползла на пол. Ее трясло в немом смехе.

– Наташ, – уже требовательно позвал голос. Что-то шмякнуло, звякнуло стекло захлопываемой фрамуги.

– Это Костик к Наташке пришел, – выпалила Гусева.

Все бросились к Ленкиной кровати.

Под комнатой вожатых, потирая ушибленную голову, стоял расстроенный Костик и гневно смотрел в закрытое окно. Кто-то там был, потому что он время от времени взмахивал рукой, что-то показывая.

– Костя, – хихикнула Гусева. – Кость, а это ты вчера здесь был?

– Так, – парень мрачно оглядел высунувшихся девчонок, – а вы что здесь делаете? Кыш отсюда! Вам спать пора.

– Не пора, – для полного своего превосходства Гусевой оставалось язык показать, и тогда она была бы круче всех. – Взрослые днем не спят. Понял?

– Взрослые… – Костик последний раз посмотрел на закрытое окно вожатской, вздохнул и пошел в сторону столовой. – Отдыхайте, взрослые.

– Ну скажи, ведь это ты был вчера? Мы тебя слышали.

– Слух у вас хороший.

– Ты знаешь, как нас напугал!

– Не знаю и знать не хочу.

– Ну вот, – удовлетворенно хлопнула в ладоши Гусева. – И никакого привидения нет.

– Так это же ты! – закричала Лена, сталкивая Марину со своей кровати. – Ты всех пугала! Твое было привидение! Сидела бы спокойно, никто бы ни о чем не подумал. А теперь смотри, что ты сделала!

Она показала на кровать Селюковой. Наташка как лежала, спрятав голову под одеяло, так и оставалась под ним лежать, только плечи ее вздрагивали в нервном плаче.

К вечеру небо заволокло серыми бесконечными облаками, а к отбою зашелестел дождь. Его мерный шум быстро всех успокоил.

Лена прислушивалась к ритмичному стуку, к поскрипыванию деревьев под ветром, к шелесту листьев. Ко всем этим звукам добавились птичьи голоса. Лене показалось, что она уснула и видит сон, очень похожий на действительность. Тот же дождь, тот же шум, только под окном кто-то говорит тихо так, нежно, как птички поют. Потом негромкий разговор закончился. Его перекрыл противный скрежет, как будто бы по железу тащили железо. Скрежет все приближался и приближался, наваливался на Лену сверху. Широко распахнув глаза, не отрываясь, она смотрела на окно. Падали на подоконник редкие крупные капли, взрываясь сотней искринок. Каждый удар болью отдавался в Лениной голове. К ударам примешивался скрип. В оконном проеме медленно начала проявляться белая зловещая голова. Отбитый нос, изъеденная дождями и снегом пилотка, черные глаза, полыхающие ненавистью, рот, искривленный злой усмешкой. Лицо испачкано чем-то темным, на плечах висят подвядшие водоросли.

Барабанщица выбросила вперед арматурную железяку покалеченной руки. Другую руку она перекинуть никак не могла, барабан за что-то зацепился, мешая двинуться вперед.

Статуя отвернулась, недовольно нахмурившись. Только она перестала смотреть на Лену, с девочки как будто спала медлительность. Она шевельнулась, к своему ужасу понимая, что все это не сон, а правда. И над ней действительно нависает каменная громадина.

Барабанщица освободила руку. Перед своим носом Лена увидела палочки. Она осторожно закинула руку за голову, ухватилась за край подушки, потащила ее на себя. И когда уже статуя была готова перевалиться через окно, отчаянно врезала подушкой по этим палочкам, по этому лицу, по осыпающейся пилотке, по болтающемуся барабану.

Барабанщица опешила. Удары сыпались ей на плечи, голову, руки.

Лена била и била молча, остервенело, от души вколачивая каждый удар в нависшую над нею фигуру.

Через минуту на подоконнике не было никого.

Убедившись, что опасности больше нет, Лена упала на кровать, обхватила подушку руками и заплакала.

– Она вернулась, вернулась! – шептала Лена в истерике. – Что же теперь будет?

А палата продолжала мирно спать. Только Селюкова нервно ворочалась во сне, вспоминая зловещий голос под окном.

Глава IV
О пользе огнетушителей

Утром барабанщица опять стояла в клубе. Грязная, облепленная тиной и водорослями, к черному клейкому илу на ее плече прилипло несколько белых перьев. На шее болтались жалкие остатки галстука.

Около сцены топтались радист и вожатый первого отряда Платон.

– Уходил, – бормотал себе под нос Андрей Семенков, – ее не было. Все запер, ключи у меня. Пришел – стоит. Сам дверь открыл своим ключом, замок цел. Я чуть с лестницы не упал, как ее увидел. Сначала подумал – глюки. А потом вижу, она вся в тине… Ну, кто полезет в болото доставать ее? Там же глубоко.

– Так. – Платон взъерошил волосы, но умной мысли в его голову все равно не пришло. – Если это третий отряд…

– Всю ночь дождь шел, в болото никто не полез бы.

– Знаю я там двух гавриков, эти бы полезли.

– Ну чего, сгонять за Максом?

– Погоди. Позови лучше старшего вожатого.

Андрей мрачно кивнул и поплелся из клуба.

Оставшись один, Платон забрался на сцену.

– Как же они ее дотащили? – прошептал он, обходя статую кругом. – Она тяжелая. И даже если там неглубоко, то они должны были здесь натоптать. А пол чистый. Да и сама она должна быть захватанной, но следов рук нет. Может, это не они тащили, а кто-то другой?

– Н-ну чт-то у тебя?

Голос старшего вожатого Володи прозвучал так неожиданно, что Платон присел.

– Черт, испугал, – перевел он дыхание. – Ты так тихо подошел, я даже не услышал.

– Г-говори скорее, – слегка заикаясь, сказал Володя, крутя на пальце большую связку ключей, – у м-меня дела.

– Да вот, статую обратно приволокли.

– Ого, – присвистнул Володя. – Д-думаешь, третий отряд?

– Она тяжеленная.

– До болот-та они ее донесли. Т-так же и обратно.

– Под дождем? Они грязные должны все быть, натоптали бы везде.

– Вот и с-смотри там. Всех грязных т-тащи ко мне. – Володя пошел к выходу.

– Статую куда? Сегодня малыши здесь в «Поле чудес» играют. Она мешаться будет.

– Н-найдешь, кто т-тащил, пускай они ее от-тносят обрат-тно.

Володя ушел. От расстройства Платон сплюнул.

Вот забота на его голову!

Четвертый корпус встретил его чистотой и порядком. Пол тщательно выметен, все ребята как следует умыты, аккуратно причесаны и одеты. Увидев это, Платон потерял дар речи.

– У вас сегодня день послушания? – ошарашенно спросил он.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация