– Не знаю. Железякой скребет. – Лена вскинула на Ваську огромные, полные слез глаза и выпалила: – Барабанщица это! Глаза черные, в барабан стучит. Сегодня чуть совсем не перелезла.
– Да ну? А чего не перелезла?
Лена покраснела.
– Говори, – подтолкнул ее Васька.
– Я ее подушкой стукнула, – еле слышно прошептала Лена.
Васька почесал нос.
– Так, а залезает она к тебе только ночью?
– Ага, когда все уже спят.
– Ты-то чего не спишь?
– Страшно.
– Фигня, разберемся.
Васька предложил самый простой, а потому гениальный план – ночью он подежурит под окном Лениной палаты.
Но дойдя до корпуса, они поняли, что идея эта не такая уж гениальная. Окно палаты выходило на открытую площадку. Одна широкая дорожка вела к столовой, другая – к футбольному полю. Между дорожками возвышался одинокий фонарь. Прятаться здесь было негде.
– Можно, конечно, на фонарь залезть… – протянула Лена.
– Ладно, – покровительственно согласился Васька, – буду сидеть под кроватью. Спустишь пониже одеяло, чтобы меня никто не заметил.
Щукин выслушал новости с мрачным выражением лица.
– Значит, вы все решили? – угрюмо спросил он. – А я что буду делать?
– Пойдешь крест выкапывать. Ты же собирался. Или забыл?
Серега недовольно засопел.
– Я чего, один пойду?
– Ты же смелый. Да и ерунда это все, сам говорил.
– Мало ли что я говорил. А вдруг оттуда черти полезут?
– Ты тогда их крестом, крестом. Черти крестов боятся.
– А если эти бояться не будут?
– Струсил?
– Ничего подобного.
Выхода у Щукина не было, и ему пришлось согласиться.
Проникнуть на девчачью половину оказалось не так просто, как представлялось с самого начала. Только Глебов приоткрывал дверь Ленкиной палаты, за спиной тут же раздавался хохот мальчишек. Особенно усердствовал Андрюха Васильев, решивший в этот вечер довести Глебова до бешенства. Пришлось ждать отбоя. Когда вожатые закончили ходить по коридору, смолкла вода, прекратились перешептывания и перестали скрипеть кровати, Глебов толкнул Щукина и, ничего не говоря, скользнул к двери. Щукин подождал, пока скроется приятель, и вылез из-под одеяла.
Легко перемахнув через кровать, Серега взобрался на подоконник и бесшумно спрыгнул на землю, удачно перелетев через кусты, – сказывался опыт первых ночей. Но как только он приземлился, сзади с тяжелым уханьем упало что-то тяжелое.
Щукин на всякий случай поддал упавшего ногой и отскочил в сторону.
– Ошалел! – чуть не заорал Андрюха, пытаясь перевести дыхание – Щукин заехал ему ногой в живот.
– Ты чего тут делаешь? – грозным шепотом напустился на него Серега, оттаскивая в кусты, чтобы с улицы их не было видно.
– Это ты чего тут делаешь?
– Не твое дело! Катись отсюда!
– Ага, сам катись. – Андрюха воинственно поддернул штаны. – Куда это ты намылился?
– Чертей пугать. Отвяжись!
– Еще чего! Я с тобой! Я слышал, вы на остров собирались. Только там сейчас первый отряд. Нас не взяли, пошли они.
– Не пойду я с тобой никуда. – Щукин готов был кинуться в драку – до того ему надоел приставучий Васильев. – Вали обратно в палату. Скажешь кому – прибью.
– И меня возьмите! – Из окна свесилась лохматая голова Вовки Кубинова.
Не говоря больше ни слова, Серега развернулся и побежал через дорожку. За ним топал Васильев, с треском пробирался через кусты Кубинов.
– Вы чего, совсем ошалели? – стал отпихивать от себя ребят Серега. – Идите отсюда! Вы сейчас весь лагерь перебудите. Мне еще из-за вас достанется. Кыш, по кроватям!
– Вот еще. – Кубинов на ходу натягивал рубашку. – Ты чего, самый умный? Все ребята знают, что вы ночью гулять ходите.
– Вам погулять захотелось? – зло сощурился Серега. – Вот и гуляйте себе на здоровье. Без меня.
Он оттолкнул от себя незваных напарников, перебежал еще одну дорожку и скрылся за деревьями. Топот ног и треск ветвей ясно сказали, что от него просто так не отстанут. Ребята догнали Серегу и стали выжидательно заглядывать ему в глаза.
– Все равно не отделаешься, – пообещал Васильев. – Так что давай вместе.
– Струсите, – решил припугнуть их напоследок Щукин. – Я иду на остров крест выкапывать.
– Зачем? – озадаченно мигнул Вовка. – Пусть себе стоит.
Щукин сплюнул и легкой рысцой побежал к линейке. Когда за ним раздался топот, он подумал, что слышно их, наверное, на другом конце лагеря. Но, как ни странно, никто их не окрикивал, никто не останавливал, как будто бы все вожатые и дворники решили в эту ночь спать и не высовываться из корпусов.
Со стороны острова раздавались негромкие голоса.
– Я же говорил, что там первый отряд, – жарко зашептал Васильев.
Щукин ткнул Андрюху локтем в бок, чтобы тот замолчал, и осторожно пошел вперед.
Костер горел на перешейке, отделяющем остров от лагеря. Вокруг него стояло три палатки. Бродили сонные ребята, вяло переговариваясь. Кто-то попытался забраться в палатку, но по неопытности сбил колышки и чуть не снес все сооружение. Отряд столпился вокруг, хихикая и показывая пальцами. Выждав момент, Щукин пробежал открытый участок поляны и выбрался на дорожку неподалеку от костра.
Их не заметили, и ребята теперь беспрепятственно могли пройти к кресту.
– Может, не надо? – зашептал Кубинов, от волнения теребя краешек куртки.
– Давай-давай, Вовка, – хихикая, подталкивал его в спину Андрюха. – Он тебя не съест.
– Вдруг там кто-то есть? – уперся Вовка.
– Тебя никто не звал. – Щукин грубо оттолкнул Кубинова с дороги и пошел к мысу.
– Зачем мы туда вообще идем? – семенил рядом Васильев. – Он тебе что, мешает?
– Мешает, – буркнул Серега.
– А… – протянул Андрюха и замолчал – что еще спросить, он не придумал.
Сзади испуганно вздыхал Вовка.
Деревья резко расступились, открывая угольно-черный крест на светлом небе, озаренном полной луной. Уже привыкший к подобным явлениям Щукин только сплюнул, прикидывая, как и чем он будет этот крест откапывать.
«Опять перемажусь», – успел подумать он.
– Мамочки! – ахнул Кубинов, от страха отступая к кустам.
Один Васильев радовался, как ненормальный. Увидев такую красоту, он с гиканьем кинулся к кресту и стал отплясывать вокруг него сумасшедший танец.
– Красота! – воскликнул Андрюха, выходя на третий круг.
