Он одновременно вскинул обе ноги, хлопнул руками по ляжкам, приземлился и стремительно ушел под землю. Раздался хлопок. Там, где только что был Васильев, остался ровный пятачок. Щукин какое-то время стоял, не шевелясь, а потом осторожно, на карачках подобрался к пятачку.
– Эй, Андрюха, – на всякий случай позвал он. – Ты где?
Сзади из кустов раздался ухающий звук, и с приглушенным криком на мыс выкатился Кубинов.
– Г-где он? – прошептал Вовка. Испуганные глаза его стали огромными.
Серега коснулся пальцами земли, еще сохранившей следы ног Васильева.
Земля как земля, холодная, колючая, жесткая.
Сзади опять заухали, заыхали. Затрещали кусты.
Щукин почувствовал, как его что-то тянет туда, под землю. Осторожно тянет, за каждый пальчик. Он испуганно отдернул руку. И тут же на него налетел Кубинов.
– Там! Там! – завопил он, показывая рукой в сторону зелени.
Оттуда кто-то шел. Громко, нагло, не скрываясь.
Уже ничего не соображая, Серега метнулся к краю мыса и кувырком полетел с обрыва в воду. Ему даже показалось, что крест дал ему под зад пинка, чтобы веселее было лететь. Пропахав пузом весь берег до воды, Щукин прыгнул в сторону болота и, увязая в иле, помчался к виднеющемуся забору лагеря.
Глава V
Опасность
Глебов всегда любил фильмы про шпионов. Жаль только, что телевизор смотрел он редко. Но для себя Васька решил четко – когда вырастет, станет шпионом. Не важно каким. Главное, чтобы было за кем следить и от кого скрываться.
Войдя в палату девочек, он почувствовал себя истинным разведчиком. Вот оно, настоящее дело! Найти преступника и обезвредить!
И тут же возникла проблема. Он забыл спросить у Ленки, где стоит ее кровать.
Глебов долго озирался в темноте, соображая, куда идти, пока Ленка сама не окликнула его.
– Васька, ты чего?
Точно! Если барабанщица лезет к ней через окно, то кровать должна стоять в конце палаты.
«А если бы на кровати лежала не Ленка, а толстуха Гусева? – размышлял Глебов, пробираясь через темную палату. – Да статуя раздавила бы ее, Маринка и не почувствовала бы ничего. Вон как она сейчас храпит. Такую ничем не разбудишь».
– Садись рядом, – зашептала Лена. – Уже все спят, никто не увидит.
Глебов осторожно присел на краешек. Какое-то время они сидели молча, даже шевелиться боялись.
«Сейчас войдет кто-нибудь, – с замиранием сердца думал Васька, – смеху завтра будет, потом не отмажешься. Так и задразнят. Может, лучше под кровать забраться?»
Он заглянул под кровать, чтобы посмотреть, очень ли там пыльно и удобно ли будет в случае чего туда нырнуть.
Привыкшая к ночным приключениям Лена совсем не хотела спать. Ей даже было забавно, что так все складывается и что теперь у нее есть защитник. И пусть для начала это будет неказистый, лохматый Глебов. Вдруг он сможет что-нибудь сделать!
В коридоре загорелась лампочка, но шагов слышно не было. Васька наклонился, заглядывая под кровать. Лене на память пришла история, которую в первую ночь рассказывала Гусева, про женщину в белом. Как она крала детей и везде включала свет. А когда ей решили помешать…
Под окном заскреблись.
Глебов все еще изучал пыль под кроватью.
Скрежет приближался. Лена сидела спиной к окну, но почувствовала, что над подоконником появляется изуродованное белое лицо с пронзительно-черным глазом.
«Зачем ты помешал мне? Из-за этого ты послезавтра умрешь!»
Представив это, Лена машинально толкнула Глебова, отправив своего «спасителя» головой вперед под кровать, и тут же повернулась.
Барабанщица почти целиком взобралась на подоконник. Руку без палочек она вытянула вперед.
– Опасность! – негромко, но отчетливо проговорила статуя, не разжимая гипсовых губ.
Лена проследила за рукой, показывающей на дверь палаты, за стеклом которой начала возникать высокая человеческая фигура.
– Уходи отсюда!
Слова барабанщицы болью отдались в Лениной голове.
Под кроватью завозился пришедший в себя Глебов, его макушка показалась из-под матраса.
– Ты чего?! – возмущенно зашептал он. Следующие слова застряли у него в горле.
– Он! – Статуя махнула рукой в сторону Глебова.
Дверь стала открываться. Кто стоял за ней, ребята рассмотреть не успели, потому что массивная барабанщица легко перемахнула через подоконник, пролетела через палату и врезалась в приоткрытую дверь. Посыпалась меловая крошка.
– Я не уйду! – прокатился крик по палате. – Ты меня не загонишь обратно!
Хлопнула дверь. Свет в коридоре погас. Девчонки зашевелились, заскрипели кровати.
– Кто тут? – спросонья спросила Гусева.
Глебов подпрыгнул, головой снизу боднул сетку кровати, скользя по пыли, забарахтался на полу. Наконец он выбрался на свободу, но не рассчитал свои силы и упал на соседнюю кровать, столкнувшись с Павловой. Увидев выскочившего на нее незнакомца, Катя завизжала. Глебов развернулся, махнул Ленке рукой и выпрыгнул в окно.
– Там кто-то есть! – зашлась в новом крике Павлова.
По коридору затопали шаги, в палате вспыхнул свет, вызвав всплеск визга и воплей.
В дверном проеме стояла Наташа.
– Ну, что у вас опять? – хмуро спросила вожатая.
– Здесь кто-то был, – еле слышно прошептала Павлова. – В окно выпрыгнул.
– Нет! – вскрикнула Лена.
Наташа перегнулась через подоконник, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь. Фонарь под окном тускло освещал площадку и разбегающиеся во все стороны дорожки. Прямо под фонарем стояли две барабанщицы.
Наташа тряхнула головой.
«Что за бред?»
Барабанщицы исчезли.
– Уходи!
Слова четко прозвучали в Лениной голове. Как завороженная, она поднялась с кровати, осторожно обогнула высунувшуюся из окна вожатую и пошла к выходу.
За окном раздался свист.
Вся палата ахнула. Это остановило Лену. Она вздрогнула, приходя в себя.
– Так, все легли, – приказала Наташа, оглядываясь.
Она плотно закрыла окно, задернула штору.
– Все, – уверенно произнесла она. – Спите. Больше никто к вам не придет.
Как только за ней захлопнулась дверь, Лена прыгнула на свою кровать, резко потянула на себя штору.
Ей показалось, что за окном кто-то есть.
Фонарь мигнул и погас.
В коридоре затопали шаги.
– Где он? – строго спросил голос Максима.
