Крисп этого не знал — и радовался, что не придется узнавать.
Когда охотничья партия разбрелась в разные стороны, один из аристократов, склонившись к Криспу, тихо сказал:
— Я отдал бы пару зубов, чтобы спасти Автократора вместо тебя.
Крисп окинул его взглядом. Придворному едва ли исполнилось двадцать, но сидел он на прекрасной лошади, которая уж точно принадлежала ему, в отличие от Криспова мерина, взятого напрокат. Шелковая рубашка, охотничьи штаны из тонкой кожи, серебряные шпоры. Круглое пухлое лицо, не знавшее ни одного голодного дня. Пусть даже заслуга спасения Автократора принадлежала не ему, жизнь этого юношу явно баловала.
— Не обижайтесь, высокочтимый господин, но я не уверен, что названная вами цена достаточно высока, — ответил Крисп после минутной паузы. — Мне удача нужнее, чем вам, я ведь вышел из самых низов. А теперь извините: мне пора в конюшню моего хозяина.
Юноша пристально смотрел ему вслед. Крисп подозревал — вернее, был уверен, что зря не придержал язык. Он умел это делать лучше многих своих сверстников. Но теперь убедился, что нужно еще лучше.
* * *
— Ну и когда же пресвятой Гнатий водрузит тебе на голову корону? — спросил Мавр, увидев Криспа, выходящего из конюшни, через пару дней после охоты.
— Ох, заткнись! — ответил Крисп. Он не боялся, что названный брат предаст его; ему просто хотелось, чтоб от него отстали.
Мавр вечно над всеми подтрунивал. И хотя Крисп не хвастал своим подвигом, слухи о нем облетели весь дворец.
— Заткнуться? Смиренный спафарий слушает и повинуется, довольный уже тем, что ваша светлость соизволила одарить его парой слов. — Мавр сорвал с головы шляпу и согнулся, как складной нож, в затейливом поклоне.
Крисп чуть было не двинул ему. Но внезапно обнаружил, что смеется.
— Целуй левую! — фыркнул он. Мавр просто не состоянии был воспринимать что-либо всерьез — и заражал своей шутливостью любого, кто оказывался поблизости.
— Твоей левой самое место в хлеве! — ответил Мавр.
— Пора кому-нибудь почистить твой язык скребницей, — сказал ему Крисп.
— Это новый способ ухода за лошадьми? — Мавр высунул названный орган и свел зрачки к переносице. — Да, почистить не мешало бы. Давай, попробуй! Посмотрим, сможешь ли ты навести на него лоск.
Крисп все-таки двинул ему — правда, не сильно. Пару минут они весело мутузили друг друга. Криспу наконец удалось завести руку Мавра за спину. Мавр заорал, хотя и не очень убедительно, и тут к ним подошел Герул.
— Если вы двое закончили… — сказал он едко.
— А в чем дело? — Крисп отпустил Мавра, который с видом оскорбленной невинности начал растирать затекшую кисть.
Но спектакль пропал втуне; Герул не обратил на него внимания.
— Немедленно возвращайся в Тронную палату, — сказал он Криспу. — Тебя ждет слуга его императорского величества.
— Меня? — У Криспа сорвался голос.
— Я не привык повторять дважды, — отрезал Герул.
Крисп, не задавая больше вопросов, рванул в Тронную палату.
Мавр, должно быть, помахал ему вслед. Крисп не повернул головы.
Стражники, стоявшие у входа в крыло Петрония, при виде бегущего к ним человека угрожающе выставили перед собой копья. Узнав Криспа, они успокоились. Один из них показал на человека, прислонившегося к стене здания.
— Ты Крисп? — Слуга Анфима был высокий, тощий и прямой, однако гладкие щеки и бесполый голос выдавали в нем евнуха. — Мне говорили, что ты конюший Севастократора — но почему от тебя самого конем воняет, не пойму?
Евнух распространял благоухание розового масла.
— Я работаю, — коротко ответил Крисп.
Слуга Анфима сморщил нос, давая понять, как он к этому относится.
— Как бы там ни было, мне велено пригласить тебя на празднество, которое император устраивает завтра вечером. Я вернусь и провожу тебя. Ты только не сочти за обиду, но даже если ты почитаешь труд высшей доблестью, позволь тебе заметить, что запах конюшни там будет неуместен.
У Криспа вспыхнули щеки. Проглотив язвительный ответ, он молча кивнул. Евнух отвесил безукоризненный поклон — чуть более низкий, чем требовала вежливость, а потому скорее походивший на издевку.
— Тягаться с евнухами в ехидстве — гиблое дело, — заметил один из стражников, когда слуга Автократора отошел подальше. — Всякий раз оказываешься в дураках.
— Ты бы тоже стал ехидным, лишись ты своих причиндалов, — отозвался другой.
Стражники рассмеялись. Крисп тоже улыбнулся, хотя и подумал про себя, что второй стражник прав. Евнухи потеряли так много, что трудно было винить их в желании взять реванш хотя бы мелкими подколками.
На следующий день Крисп ушел с работы пораньше, чтобы сходить в баню; он не даст больше этому надменному евнуху повода для зубоскальства. Крисп умастил кожу маслом, растерся изогнутой щеткой и дал банщику медяк, чтобы тот потер ему спину. Прыжок в холодный бассейн, горячая влажная простыня — и Крисп почувствовал себя чистым, а усталые, напряженные мышцы блаженно расслабились. Он только что не мурлыкал, шагая к Тронной палате.
На сей раз евнух Автократора пришел позже Криспа и тут же недовольно задергал носом. Вынюхивает, наверное, застарелый запах конюшни, подумал Крисп.
— Пошли! — все так же недовольно проворчал евнух, которого не смягчило отсутствие запаха.
Крисп никогда не бывал в том маленьком особнячке, куда провел его слуга. Удивляться этому не приходилось; в дворцовом комплексе были десятки зданий, больших и малых, где Крисп никогда не бывал. В некоторых из больших, например, располагались казармы для многочисленной императорской стражи. В малых — склады военной амуниции. Были здесь и здания, в которых жил прежний император: сейчас они пустовали, ожидая удовольствия принять в своих стенах Автократора грядущего. А в этом особнячке, скрытом ивами и грушевыми деревьями, Анфим, похоже, сам ожидал удовольствий.
Крисп еще шел по извилистой тропинке под деревьями, когда услышал музыку. У этих музыкантов, подумал он, больше энтузиазма, чем умения. Музыкантам вторили хриплые голоса. Крисп не сразу узнал застольную песню, которую они орали. И лишь когда запели припев: «Вино хмельно, а мы еще хмельнее!» — он в этом убедился. Раздались громкие аплодисменты.
— Похоже, там уже начали веселиться, — заметил Крисп.
Евнух пожал плечами:
— Рано еще. Они пока большей частью одеты.
— О!
Крисп не понял, относится ли «большей частью» к кутилам или к их одеяниям. Скорее всего, и к тем, и к другим.
Они с евнухом подошли к двери. Возле нее стояла группа стражников — рослые белобрысые халогаи с боевыми топорами.
Рядом высилась амфора с вином, ростом почти с халогаев, врытая острым концом в землю. Один из стражников подметил, Криспов взгляд, брошенный на нее. Широкая глуповатая ухмылка северянина говорила о том, что он уже приложился к ковшу, торчащему из кувшина, и что речь ему затрудняет не только протяжный халогайский акцент.
