После этого почти два часа никто не произнес ничего, за что Фурундарок мог бы ухватиться. Но по дороге домой свое желание загадал Никита Карцов. Он шел рядом с Васькой, лучшим другом, размахивал портфелем, и радовался теплой погоде.
– Эх, а вот хорошо бы сейчас денежку найти! – размечтался Никита.
– Ага, пятисотку! – поддержал Вася. – Или тысячу!
– А лучше… ух ты!..
Никита метнулся в сторону и достал из сугроба мятую бумажку. Была это, к сожалению, не тысяча и даже не пятисотка, а всего лишь пятьдесят рублей – мокрые и помятые. Но мальчик и этой находке ужасно обрадовался, а Вася всю дорогу выкрикивал:
– Вот бы и мне денежку найти!.. Вот бы и мне денежку найти!..
Но больше они, конечно, ничего сегодня не нашли.
Следующее желание было загадано уже за обеденным столом, Женькой Львовым. Он от своего получил меньше всех, потому что мама спросила его:
– Женчик, еще картошечки хочешь?
И Женя ответил:
– Хочу.
Конечно, его желание тут же исполнилось.
А почти одновременно с этим в кабинете директора стоял, понурив голову, Жека, брат Эдика. Он учился во вторую смену, но прямо сейчас его с урока выдернули, потому что он втащил Вальку, соседу по парте. Поделом, вообще-то, но разве это кого-то волнует?
– За что ты ударил товарища, Евгений? – допытывался Ксенофонт Вячеславович.
– А чо он за базаром не следит?.. – бубнил Жека, опустив взгляд.
– Евгений, ты свой жаргон за порогом оставляй, – поморщился директор. – Я участкового могу вызвать. Хочешь?
Жека мотнул головой. С дядей Витей он общаться не хотел.
– Не хочешь, – устало вздохнул директор. – А чего хочешь? Евгений, тебе пятнадцать лет уже. Скоро шестнадцать стукнет. Взрослый почти человек. Ты ведь достукаешься так, в колонию угодишь. Хочешь в колонию?
– Не хочу.
– И в колонию тоже не хочешь. А чего хочешь? Чего ты от жизни хочешь, Евгений?
– Не знаю.
– Не знает. Он не знает. А кто будет знать? Я?.. Родители твои?.. Пушкин, Александр Сергеевич?.. Что молчишь-то, Евгений?
– А что говорить?
– Ну ты исправиться-то хочешь хотя бы?
– Ну хочу, – буркнул Жека.
И сказал он это, естественно, просто так, только чтобы отвязаться. Но сказав – вдруг почувствовал, что действительно этого хочет. Что жизнь-то действительно идет, до конца школы не так уж и далеко. В десятый класс можно даже и не идти – хотя отец, конечно, будет орать…
Хотя он и так орет каждый день. Сегодня опять наорет, потому что директор, конечно, ему позвонит.
И в это же самое время дома за компьютером сидел Эдик, брат Жеки. Он проигрывал бой и с тоскою подвывал:
– Ну нет, нет, нет, только не Дисмас!.. не Дисмас!.. не смейте убивать Дисмаса, падлы!.. Дисмас, живи!.. Дисмас, ты должен жить!.. ф-фух!.. фу ты!.. уф-ф-ф!.. повезло как!..
И довольный этой невероятной, просто-таки сказочной удачей, Эдик повел свой отряд дальше, даже не подозревая, какой уникальный шанс только что потратил.
Часом спустя свое желание загадала Анфиса Коптева – и тоже во время игры. Только не компьютерной, а в карты. Она с подружками играла на желания – и ей долгое время не везло. Но вот она выиграла и теперь медленно-медленно цедила:
– Я хочу-у-у… я хочу-у-у… хочу-у-у… я хочу, чтобы сегодня вы весь день кланялись мне, когда хотите что-то сказать, и называли не по имени, а «ваше королевское высочество»!
Девчонки засмеялись и дружно поклонились Анфисе. И до конца дня ни одна из них своими обязанностями не манкировала.
За ужином исполнилось желание Лизы Волынцевой. Ее мама, вернувшись со смены, жаловалась мужу и дочери на подлое начальство и тупых пациентов, которые вызывают не потому, что нуждаются в медицинской помощи, а потому, что не знают, чем себя развлечь.
Лизу это страшно бесило. Если ее папа слушал спокойно, наматывая на вилку спагетти, то она громко сопела и переживала за маму. А когда та поведала, что одна из сегодняшних бабулек вызвала ее просто для того, чтобы померить давление, то Лиза сдавленно прошипела:
– Да чтоб они все!..
– Лиза!.. – прикрикнула мама.
– …выздоровели!.. Чтоб они все выздоровели!.. И не дергали тебя больше!
Следующие несколько дней на участке Волынцевой-старшей действительно выдались беспрецедентно спокойными, но она, конечно, не сопоставила это со сказанным дочкой.
А через полтора часа свое желание загадал Вадик Усачев. Он болтал по скайпу с девочкой из далекого Симферополя, которая рассказывала, что у них зима еще не наступила, на дворе плюс пять и снега тоже еще нет. Вадик, который холод терпеть не мог, от души ей завидовал. И в ходе беседы высказал свою давнишнюю мечту:
– Вот бы уже поскорее глобальное потепление наступило! И чтоб Антарктида зазеленела!
В соседнем доме раздалось сдвоенное ойканье. Денис и Полина ведь услышали это желание через посредство Фурундарока – и ужаснулись.
А особенно их ужаснула кривая ухмылка на младенческой мордашке.
– Ты… ты что, это исполнишь?! – заморгал Денис.
– Сейчас глобальное потепление начнется?! – заверещала Полина. – Прямо сейчас?!
– Глупые маленькие амебы, – поморщился Фурундарок. – Оно началось в вашем мире еще полтораста лет назад. По планетарным меркам у вас буквально на днях закончился очередной ледниковый период – и температура просто возвращается к норме. Хотя вы, люди, в этом тоже участвуете, конечно.
– Как?!
– Мы не участвуем!
– Мы ничего не делаем!
– Делаете. Вы добавляете в атмосферу метан.
– Ничего мы не добавляем!
– Добавляете. Вас семь миллиардов, смертные, и вы все пердите. И еще у вас несметное множество домашнего скота – и он тоже пердит. И весь этот метан усиливает парниковый эффект. Атмосфера вашей планеты накрывает вас, как одеялом – и вы под этим одеялом сами себя греете. Поняли, тупые бздливые создания?
– То есть… ты ничего делать не будешь?..
– Я этого не говорил, – ухмыльнулся Фурундарок. – Я исполню желание этого глупого мальчика. Ускорю наступление глобального потепления. Не очень сильно, потому что не собираюсь работать в планетарном масштабе ради случайно сказанных слов, но немножко оно ускорится, не сомневайтесь.
– И Антарктида зазеленеет?
– Уж будьте уверены. Хотя еще не завтра, конечно. Но однажды она точно зазеленеет.
– А мы до этого доживем?
– Я – точно доживу. Вы – не факт.
Близнецы кисло переглянулись. Вадик Усачев их положительно расстроил. Если у всех остальных в желаниях были в основном мелочи и пустяки, которые влияли разве что на их собственные жизни, то Усачев внезапно рубанул на полную катушку.
