Но вторая причина, по которой богатые китайцы не сильно стремятся отдавать на благотворительность больше денег, особенно в этом году, менее очевидна: благотворительные фонды в Китае немного поражены – а иногда и не немного – коррупцией. Сборы на управленческие нужды в благотворительных фондах Китая часто достигают 10 % от пожертвований – по сравнению с 3 % на Западе. В начале этого года простая фотография в Интернете молодой женщины, в которой пользователи узнали менеджера Красного Креста в Китае, – потрясла блогосферу до основания. Причина? На фото было видно, что она едет за рулем дорогущей машины с сумочкой от Hermès.
Агентство настаивало, что эта самая женщина на самом деле не работала на Красный Крест в Китае. (Она была девушкой, как скрытно назвало это агентство, «бизнес-партнера».) Но опровержения ничего не значили. Взносы в Международный комитет Красного Креста в первой половине 2011 года в Китае резко упали, и, согласно некоторым данным в прессе, заметно сник весь благотворительный сектор в целом.
Это указывает на недостаток доверия, который уже давно существовал в благотворительном секторе Китая. Несколько крупных китайских бизнесменов и филантропов – под предводительством Сяо Деванга, владельца одной из крупнейших компаний в Китае по производству стекла, – теперь публично заявляют, что местные благотворительные общества, в которые они вкладывают деньги, должны стать более прозрачными и эффективными. «Это никак не связано с ценностями, западными или китайскими», – сказал Сяо. – Теперь увеличение благотворительной деятельности в Китае – вопрос доверия».
17 октября 2011 года
Колонка Билла Пауэлла
Почему инвестиции в акции лучше, чем в золото или облигации
Золото – это бесплодный актив; облигации редко приносят большой доход инвесторам; а вот хорошо подобранные продуктивные активы, такие как обыкновенные акции или земля – логичны в плане перспектив на получение приличных доходов.
Это – главные мысли статьи, которая представлена ниже, отрывок (под заголовком Fortune) из ежегодного отчета Уоррена Баффетта Berkshire за 2011 год. Это также основные принципы, согласно которым Баффетт вел свою инвестиционную жизнь. Отрывок представляется нам идеальным вариантом завершить книгу о нашей экспедиции по жизни Баффетта длиной в сорок шесть лет – эту бизнес-биографию, которая разворачивалась на страницах журнала Fortune.
Необходимо также добавить, что Баффетт сделал, одновременно как инвестор и бизнесмен, за эти сорок шесть лет. В 1966 году он был владельцем не слишком известного хедж-фонда, Buffett Partnership, а также владельцем контрольного пакета акций и по факту исполнительным директором небольшой текстильной компании из Новой Англии, Berkshire Hathaway, с ежегодным доходом в $49 миллионов. К 2011 году Berkshire была седьмой компанией в списке Fortune 500 с доходом в $144 миллиарда. Скачок в доходах, который по большому счету никто не замечал – даже Баффетт был удивлен, узнав, что это различие отметили, – просто невероятен: больше никто за свою жизнь не смог вывести компанию из глубокой тени в топ 10 списка 500 самых богатых компаний.
Баффетт сказал, что это не имеет значения – доходы не так уж важны. Рыночная стоимость – этот показатель он уважает гораздо больше, и в 2011 году Berkshire стояла на 9-м месте в списке Fortune 500 со стоимостью $202 миллиарда. До этого самой головокружительно выросшей компанией была другая, построенная одним человеком за его жизнь, Apple покойного Стива Джобса, чья рыночная стоимость была на тот момент огромна – $569 миллиардов. Эти двое узнали друг друга несколько десятилетий назад, когда оба были членами совета директоров Гриннеллского колледжа. Они редко говорили друг с другом после этого, и Баффетт лишь вспомнил, что однажды, не так давно, Джобс позвонил ему, чтобы посоветоваться по поводу идей использования избыточной наличности Apple – а потом не сделал ничего из того, что предложил Баффетт.
Хедж-фонд Buffett Partnership исчез из жизни Баффетта уже давно, закрылся в конце 1969 года потому, что Баффетт не переваривал спекуляции, которые появились на рынке. Но те $100 миллионов, которые на тот момент компания вкладывала в инвестирование, были семенем, так сказать, для $86 миллиардов собственного капитала компании, которые Berkshire получила несколько месяцев назад, в июне. Крупные ставки Баффетта распределены по всей американской экономике: у Berkshire тогда было $15,6 миллиарда в Coca-Cola, $13,7 миллиарда в Wells Fargo, $13 миллиардов в IBM и $8,8 миллиарда в American Express.
В 2012 году финансовые подвиги Berkshire затмили две новости от Баффетта. Первая появилась немного раньше, в августе 2011 года, в газете New York Times. Там была напечатана публицистическая статья под названием «Перестаньте нянчиться с богачами». Баффетт сравнивал низкую налоговую ставку, которую платил он (17 %) со ставками двадцати других людей, работающих в его офисе (от 33 % до 41 %), и призывал к увеличению налогов для всех, кто зарабатывает более $1 миллиона. В год выборов 2012 года администрация Обамы одновременно приняла и расширила это предложение, поддержав «Правило Баффетта» – которое тут же вызвало серьезную полемику, обложить налогом каждого с доходом свыше $250 тысяч. Баффетт усмехнулся: «Всегда хотел, чтобы в честь меня называли налог».
Вторую новость Баффетт сообщил в пресс-релизе от 17 апреля. У него диагностировали рак простаты первой степени, однако он отметил (среди других уточнений), что рак не распространился на предстательную железу. Я пишу это уже в середине сентября, когда Баффетт только что закончил двухмесячный курс радиотерапии в больнице Омахи. Во время лечения он чувствовал усталость, которая обычно сопровождает терапию, и, соответственно, решил некоторое время поработать дома. Сейчас Баффетту восемьдесят два, и он абсолютно уверен, что переживет эту болезнь и проживет еще много лет, как большое количество мужчин, переживших это, и очень скоро снова, приплясывая, побежит на работу.
Кэрол Лумис
Инвестирование часто описывается как вложение денег сейчас в надежде, получить больше денег в будущем. В Berkshire Hathaway мы практикуем более требовательный подход, определяя инвестирование как передачу другим покупательской способности сейчас, оправданно ожидая получить больше покупательской способности – после того как будут уплачены налоги на номинальные доходы – в будущем. Короче говоря, инвестирование – это воздержание от потребления сейчас, чтобы иметь в будущем возможность потреблять больше в поздние сроки.
Из нашего определения вытекает довольно важное заключение: рискованность инвестиций не измеряется «бета» (Термин с Уолл-стрит, касающийся волатильности и часто используемый для измерения риска. – Прим. перев.), но скорее вероятностью – обоснованной вероятностью, – что эта инвестиция вызовет потерю покупательской способности у ее обладателя за предположительный период владения инвестицией. Активы могут сильно изменяться в цене и не быть рискованными, пока обоснованно приносят увеличенную покупательскую способность за период владения ими. И, как мы увидим, не изменяющийся в цене актив тоже может быть нагружен риском.
