«Для того чтобы понять любую инвестицию Баффетта, инвесторы должны начинать с его философии».
Что открывает их потенциал? Конечно, приличные инвестиционные показатели. Однако здесь нельзя сказать наверняка – особенно когда дело касается молодых менеджеров, у которых обычно нет за спиной десятилетнего стажа и, соответственно, показателей за долгий период. Более важны скорее определенные черты характера. Баффетт и сам начинает с высоких принципов. Инвестиционный менеджер должен ставить клиента на первое место во всем, чем бы он ни занимался. По крайней мере, инвестор должен иметь свой чистый собственный капитал, инвестированный вместе с клиентами, чтобы избежать потенциального конфликта интересов. Те, кого мы опишем, вложили крупную часть своих активов вместе со своими клиентами. Баффетт говорит, что сам инвестировал бы только с теми, кто управляет деньгами своей матери (как делал он).
Интеллект – определенно не лишний показатель, но выше определенного уровня не дает ярко выраженного различия среди инвестиционных менеджеров. По словам Баффетта: «Вам не нужны гении. Инвестирование – не та игра, где парень с IQ 160 выиграет у парня с IQ 130». Интеллект инвестора менее важен, чем способность отделять его от эмоций. «Рациональность необходима, когда другие принимают решения, основанные на краткосрочной жадности или страхе, – говорит Баффетт. – Именно так и делаются деньги».
30 октября 1989 года
Отрывок из статьи Бретта Дьювала Фромсона
Полный текст статьи «Неужели это новые Уоррены Баффетты?» доступен на сайте fortune.com/buffettbook.
А теперь посмотрим на старого Баффетта
Туманным летом 1956 года 67-летний профессор физики из Вермонта остановил свой джип на усаженной деревьями дороге в Омахе. Он искал человека, который, по его мнению, станет одним из будущих величайших американских инвесторов. Гомер Додж проехал две тысячи пятьсот километров в одиночку в надежде убедить 25-летнего Уоррена Баффетта управлять сбережениями его семьи. Прозорливый Додж был клиентом бывшего начальника Баффетта, Бенджамина Грэма, отца современного финансового анализа, но Грэм недавно ликвидировал свою инвестиционную компанию. Как вспоминает Баффетт: «Гомер сказал мне: «Я хочу, чтобы ты управлял моими деньгами», – а я ответил: «Единственная вещь, которой я занимаюсь, – это партнерство с моей семьей». Додж сказал: «Я хочу стать частью семьи», – и так мы стали партнерами с Гомером, его женой, детьми и внуками». Доджи инвестировали $100 тысяч. Когда Гомер Додж умер в 1983 году, эта сумма превратилась уже в десятки миллионов.
Что же такого заметил Додж, что пропускали другие? По словам его сына Нортона: «Мой отец сразу увидел, что Уоррен был великолепным финансовым аналитиком. Но дело было не только в этом». Глава семьи Доджей распознал уникального талантливого парня, который любил процесс инвестирования и великолепно обращался со всеми инструментами.
Доджи рассказали об этом своим друзьям, и к началу 1960-х небольшая группка коммандитных акционеров пела хвалебные песни Баффетту. Один человек так увлекся музыкой, которую слышал, что выписал молодому волшебнику чек на $300 тысяч, даже не встретившись с ним лично. Этот человек просто прикрепил свою визитную карточку, на которой написал: «Возьмите меня в дело». Доверчивая душа? Будущий миллиардер Лоренс Тиш. «Репутация Уоррена была великолепной. У него были четкие ценности, это была цельная натура, – говорит Тиш. – Я не каждый день отдаю по $300 тысяч – и тогда это была гораздо более весомая сумма, особенно для меня».
Баффетт прекрасно, просто мастерски выбирал акции. У него был основательный подход, на котором базировалось все инвестирование – он покупал акции на основе ценности, а не популярности. В его родном городе было все необходимое – семья, друзья, хорошие гамбургеры (которые уж слишком любит Баффетт), и очень мало вещей, которые отвлекали его. В конце концов, Баффетт обладал превосходным интеллектом. По словам его давнего партнера Чарльза Мангера, ныне – вице-президента конгломерата Баффетта Berkshire Hathaway: «В моей группе Гарварда на юридическом факультете была тысяча человек. Я знал всех лучших студентов. Но ни один не был таким способным, как Баффетт. Его мозг – это первосортный рациональный механизм. И как только он начинает говорить, сразу видно, как этот мозг работает».
«Единственное, что мне не нравится в работе – и это происходит каждые три-четыре года, – что иногда мне приходится кого-то увольнять».
Баффетт структурировал свое товарищество так, чтобы минимизировать препятствия со стороны акционеров. Он рассказывает: «Я сказал, что создам товарищество, в котором буду управлять инвестиционным портфелем и вкладывать свои деньги наряду с их деньгами. Я гарантировал им доход в 6 %, притом что сам буду получать 20 % со всех доходов, превышающих эту цифру. Я не стал говорить вкладчикам, что покупаю, потому что это отвлекает. Я хотел лишь сдавать счетную карточку после хорошей игры в гольф. Мне не хотелось, чтобы за мной ходили по пятам и наблюдали, как я исполняю смазанный удар на этой лунке и быстрый удар – на следующей». Его партнеры приняли условия, потому что знали – он полностью отдается инвестированию. По словам инвестиционного банкира из Омахи Чарльза Хайдера: «Я сказал своей семье: «Понимаете, Уоррен будет думать о том, как инвестировать наши деньги, все семь дней в неделю».
Баффетт откапывал информацию там, куда другие инвестиционные менеджеры едва заглядывали. Возьмем для примера его работу над American Express в 1963 году во время скандала с растительным маслом. Цена акций компании резко упала после того, как было обнаружено, что дочерней компании был предъявлен иск о возмещении десятков миллионов долларов ущерба из-за продажи растительного масла, которого не существовало в реальности. Баффетт и его команда определили, посетив розничную компанию, что ключевой бизнес кредитных карточек и туристских чеков остался таким же доходным, как был всегда. Он убедился, что стоит запастись этими раскритикованными акциями. Через пять лет они выросли в пять раз.
Как и все лучшие в своем деле, Баффетт высоко ценит постоянство. Маршал Уэйнберг из брокерской конторы Gruntal & Co. вспоминает, как встретился с ним за ужином на Манхэттене. «Он заказал очень вкусный сендвич с ветчиной и сыром. Через несколько дней мы снова ужинали. Он сказал: «Давай опять пойдем в тот ресторан». Я возразил: «Но мы ведь недавно там были». На что он ответил: «Вот именно. Зачем рисковать и идти куда-то еще? Мы точно знаем, что нам там подадут». И это – говорит Уэйнберг – «то, что Уоррен ищет и в акциях. Он инвестирует лишь в компании, где есть великолепные преимущества, которые точно его не разочаруют».
30 октября 1989 года
Бретт Дьювал Фромсон
Как нелепо я ошибался
Обычно около 80 % ежегодного письма председателя совета написано о компании Berkshire. Остальное – это комментарии в стиле Баффетта. Оказалось, что выжимки из любой части письма могут прекрасно вписаться, как статья для Fortune, что мы и доказываем уже много лет, переписывая шесть различных отрывков в статьи, и этот отрывок был первым. В ежегодном отчете Berkshire, мы отметим, отрывок, напечатанный здесь, значился под другим заголовком. Указывая на четверть века, которые Баффетт провел у руля Berkshire, он назывался «Ошибки первых двадцати пяти лет (Сокращенный вариант)». Наше название, однако, подводит итог – «Как нелепо я ошибался».
