Бедствие, которое выпало на долю этого мозгового центра, напоминает первую строчку «Я видел лучшие умы моего поколения, разрушенные безумием»… В LTCM лучшие умы были разрушены самым старым и, как известно, вызывающим самое сильное привыкание наркотиком финансового мира – заемным капиталом. Если бы фонд не стал жадно разрастаться, он все еще, возможно, действовал бы, занимался своим делом, и мозговые клетки нобелевских лауреатов работали бы вместе с ним. Но благодаря стратегии фонда их лавры поменялись на утешительный приз финансовых рынков, а именно – компания по большому счету была с позором стерта с лица земли, и теперь они считаются высокомерными неудачниками.
И тут возникает вопрос, почему Уоррен Баффетт вдруг захотел подобрать конкретно эту случайную жертву – однако решил сделать именно это. Он начал действовать в среду, 23 сентября. Федеральный резервный банк Нью-Йорка проводил переговоры с банками и брокерскими фирмами, которым Long-Term Capital задолжал невероятное количество денег и у которых, в их собственных интересах, просили собрать деньги, чтобы оттянуть банкротство фонда. Участниками переговоров была очень могущественная группа – от каждого банка и фирмы присутствовали исполнительные директора или другие крупные начальники, – и атмосфера там была полемическая. Никто из участников на самом деле не хотел вкладывать еще деньги, однако банкротства боялись все.
Когда группа кредиторов уже была готова договориться о возобновлении переговоров утром среды, Уильям Макдону, президент Федерального резерва Нью-Йорка, узнал от Goldman Sachs – который сам был кредитором Long-Term Capital, – что он мог предоставить альтернативное финансовое предложение. Макдону объявил перерыв и выслушал, как директор Goldman приводит убедительные доводы в пользу предложения от Berkshire Hathaway и Баффетта взять фонд под свой контроль. Условия были запутанные – они будут описаны ниже, – но, по сути, группа Баффетта предлагала вложить $4 миллиарда и стать менеджером Long-Term Capital. Из этих $4 миллиардов $3 миллиарда вложила бы Berkshire, $700 миллионов – страховая компания American International Group и $300 миллионов – Goldman Sachs.
Это предложение дошло до Меривезера, и именно тогда погибло. Непонятно, по какой причине. Баффетт считает, что сделка не состоялась потому, что Меривезер и другие управляющие LTCM просто не хотели принимать его условия, из-за которых остались бы без работы и с небольшим количеством денег. Со своей стороны Меривезер и другие партнеры LTCM сказали Макдону, что предложение Баффетта имеет структурные недостатки, и, таким образом, им не подходило.
Поддавшись этому аргументу, Макдону возобновил встречу и сказал кредиторам, по существу, что их помощь опять была единственным выходом. Один из исполнительных директоров, присутствовавших там, недавно рассказал Fortune, что Макдону объяснил всем: другая сделка не произойдет из-за структурных проблем. Скрепя сердце директора вернулись к переговорам о плане спасения, и каждому участнику пришлось вложить очень большую сумму денег, от $100 миллионов до $350 миллионов.
Предположим, спросил журналист Fortune того же директора, что Макдону сказал бы, что сделка не состоится потому, что Long-Term Capital не понравились условия. «Я думаю, – ответил исполнительный директор, – что послал бы Меривезера куда подальше». Конечно, добавляет он, переговоры могли бы тогда стать серьезной проверкой на прочность. Возможно, Меривезер посчитал бы, что предпочитает банкротство управлению Баффетта. Потом кредиторы вернулись бы к обсуждению вопроса, устраивает ли их банкротство. И тогда было бы непонятно, кто отступит первым.
Чтобы понять, как и Long-Term Capital, и ее кредиторы, – и вдобавок Федеральный резерв – попали в эту невероятную переделку и почему Баффетт добровольно вызвался разобраться в этом очевидном хаосе, необходимо посмотреть на характер этого хедж-фонда и его босса, Джона Меривезера. До августа 1991 года Меривезер был вице-президентом Salomon и отвечал за торговлю ценными бумагами с фиксированным доходом, а также «за собственные торговые операции», то есть инвестиции собственных средств компании. Меривезер зарабатывал для компании большие деньги, его любили, им восхищались, о нем отзывались с глубоким уважением и почетом люди, которые работали на него. «Сразу на ум приходит Британская Гвиана, – сказал недавно бывший управляющий Salomon Brothers. – У Джона был практически свой культ».
«Даже каждый из друзей Баффетта думает, каково это – быть им».
Потом возник скандал в Salomon с казначейскими облигациями, произошедший из-за Пола Мозера, одного из главных людей Меривезера. Тогда Мозер признался Меривезеру в апреле 1991 года, что напортачил со ставками на облигации Казначейства; Меривезер тут же доложил своим начальникам, Джону Гатфреунду и Томасу Штраусу, эти новости; все заключили, что надо сообщить в Федеральный резерв; и все же никто так и не сообщил. Скандал в итоге разразился в августе, Мозера уволили, Гатфреунд и Штраус ушли со своих постов под давлением. На помощь пришел Баффетт, глава самого крупного акционера Salomon, компании Berkshire.
В первые два дня председательства Баффетта в компании Salomon судьба Меривезера была неопределенной. Многие из действующих партнеров Salomon теперь были настроены против и хотели, чтобы он ушел. Но Баффетт не был уверен, что это было честно – уволить Меривезера, так как он действовал ответственно и незамедлительно, тут же рассказав о преступлении Мозера главам фирмы. В итоге Меривезер сам принял решение уйти, сказав Баффетту, что, по его мнению, так будет лучше для компании.
Постепенно люди, работавшие на Меривезера, ушли из Salomon, чтобы присоединиться к его бизнесу. Точные данные о том, чем они занимались, мир увидел в 1993 году, когда Меривезер анонсировал свои планы основать хедж-фонд под названием Long-Term Capital. На самом деле Long-Term Capital состоит из различных инвестиционных инструментов, нескольких партнерств и нескольких корпораций; некоторые из них базируются в США, некоторые – на Каймановых островах. Почему Кайманы? Для того чтобы офшорные инвесторы, а также отдельные инвесторы из США могли избежать подоходного налога США – раздражающий момент, конечно, особенно если вспомнить, как старался Федеральный резервный банк в сентябре ради фонда. Однако все эти инструменты обеспечивали деньгами огромный фонд, который назывался Long-Term Capital Portfolio L.P., товарищество на Кайманах.
Именно этот фонд стал покупать позиции, которые диктовали его инвестиционные менеджеры, Меривезер и команда. С самого начала фонд четко установил, что его менеджеры предлагают производить трейдинговые стратегии, у которых займет время – от шести месяцев до двух лет или больше, – чтобы принести выгоду. По этой причине LTCM установил правило, согласно которому инвесторы фонда не могли выводить средства ежеквартально или ежегодно, что является обычной практикой для хедж-фондов, но оставят деньги внутри фонда до конца 1997 года.
Что касается стратегий, менеджеры фонда предложили производить сравнительно немного покупок, которые несли в себе направленный риск, и вместо этого сконцентрироваться на получении небольшого дохода от тщательно хеджированных позиций, особенно на биржах ценных бумаг с постоянным доходом. Пара примеров хорошо проиллюстрирует некоторые особенности риска, которые важны в этом рассказе. Представьте, что индивидуальный инвестор решил купить акции Cendant, которые в теории должны были расти в цене. Это была бы направленная сделка, или «позиционный риск». Предполагая, что инвестор купил не с частичной уплатой по сделке, процентный заработок или потеря денег на каждый доллар будут точно равны проценту взлета или падения цены за акцию Cendant.
