декабрь 31, 1899 год: 66,08
декабрь 31, 1920 год: 71,95
В следующий период произошел бум рынка 20-х, когда Доу подпрыгнул на 430 %, до 381 пункта в сентябре 1929 года. А через девятнадцать лет – девятнадцать лет! – Доу опять оказался на уровне 177, на половине от показателя, с которого мы начали. Это правда, даже несмотря на то, что 1940-е годы показывали до сих пор самую большую прибыль по ВВП на душу населения (50 %) за любое десятилетие XX века. Дальше последовал 17-летний период, когда акции наконец-то взлетели – и бизнес получал прибыль пять к одному. Потом последовали периоды, которые мы обсудили вначале: стагнация до 1981 года и ревущий бум, который завершил этот великолепный век.
Если подвести итоги, у нас было три крупных долгосрочных периода повышения рынка, которые покрывают почти сорок четыре года, когда Доу увеличился более чем на 11 000 пунктов. И у нас было три периода стагнации, покрывающие пятьдесят шесть лет. Во время этих 56 лет в стране произошел мощный экономический прогресс, однако Доу на самом деле снизился на 292 пункта.
Как это могло произойти? В расцветающей стране, в которой люди сосредоточены на том, как заработать деньги, как могло произойти три длительных и мучительных периода стагнации, из-за которых в сумме – оставим в стороне дивиденды – мы лишились наших денег?
Ответ кроется в ошибке, которую постоянно повторяют инвесторы – это и есть психологическая сила, которую я упоминал выше: люди по привычке смотрят в зеркало заднего вида, и в большинстве случаев лишь на самый последний этап пройденного пути.
Первая часть века предлагает живую иллюстрацию такой недальновидности. В первое двадцатилетие акции обычно приносили больший доход, чем первоклассные облигации. Эти отношения теперь кажутся причудливыми, но тогда практически не требовали доказательств. Акции считались более рискованными, так зачем покупать их, если не заплатят добавочную стоимость?
США никогда не переставали расти
ВВП на душу населения медленно повышался в начале XX века. Но если рассматривать США как акции, в общем и целом они сильно поднялись.
Рост ВВП на душу населения в XX веке (расчеты без учета инфляции)
График: журнал Fortune
В 1924 году вышла книга Эдгара Лоуренса Смита под названием Common Stocks as Long Term Investments («Обыкновенные акции и долгосрочное инвестирование»), тонкая и изначально незамеченная, но ей суждено было повлиять на биржу, как не влияло больше ничего. Книга показывала в хронологическом порядке исследования, которые произвел Смит относительно движений в стоимости ценных бумаг за пятьдесят шесть лет, заканчивая 1922 годом. Смит начал свои исследования с гипотезы: акции показывают лучший результат во времена инфляции, а облигации показывают лучший результат во времена дефляции. Это была идеально логичная гипотеза.
Но учитывая первые слова книги: «Эти исследования – хроники неудачи – неспособности фактов подтвердить выдвинутую заранее теорию», Смит продолжил: «Собранные факты, однако, кажется, стоят дальнейшего рассмотрения. Если они не докажут то, на что мы надеялись, можно освободить себя от этой гипотезы и посмотреть, к чему они нас приведут».
Один очень умный человек постоянно делал необыкновенно сложную вещь. Чарлз Дарвин говорил, что каждый раз, как только он сталкивался с тем, что противоречит сделанным выводам, записывал новые находки в течение тридцати минут. В противном случае его мозг бы отверг противоречащую информацию, так же как тело отвергает трансплантаты. Естественная склонность человека – это придерживаться своих верований, особенно если они подтверждаются недавним опытом – недостаток нашего мышления, имеющий прямое отношение к тому, что происходит во время долгосрочного повышения рынка и продолжительных периодов стагнации.
Чтобы рассказать о том, что открыл Эдгар Лоуренс Смит, я процитирую легендарного мыслителя – Джона Мейнарда Кейнса, который в 1925 году написал рецензию на книгу, чем привлек к ней внимание. В своей рецензии Кейнс говорит: «Вероятно, самая важная точка зрения мистера Смита… и определенно, самая новая точка зрения. Промышленные компании с хорошим управлением, как правило, не распространяют акционерам всю заработанную прибыль. В хорошие годы, если вообще не во все годы, они удерживают часть дохода и вкладывают его обратно в бизнес. Здесь есть элемент сложной ставки (курсив Кейна), действующий в пользу цельных индустриальных инвестиций».
Именно так, просто. Это даже не было новостью. Люди определенно знали, что компании не выплачивали 100 % их заработка. Но инвесторы не задумывались над возможными последствиями. Однако этот парень Смит говорил: «Почему акции обычно превосходят облигации? Главная причина в том, что бизнесы удерживают заработки, чтобы сгенерировать еще больше заработков – и дивидендов тоже».
Это открытие вызвало беспрецедентный рост рынка. Воодушевленные открытием Смита, инвесторы вкладывались в акции, чтобы получить двойную прибыль: изначально более высокий доход относительно облигаций и еще дополнительный рост без дивидендов. Для американской публики это новое понимание было как открытие огня.
«Когда люди утверждают, что фонд Гейтса бюрократичен, на самом деле имеют в виду, что важные решения не принимаются никем, кроме Билла и Мелинды. И мне это подходит».
Но очень скоро та же самая публика потеряла много денег. Акции сначала пришли к ценам, из-за которых снизился процентный доход по сравнению с облигациями, и в конце концов процентный доход упал гораздо ниже дохода с облигаций. Что произошло потом, наверное, покажется пугающе знакомым читателям: один лишь факт, что цена на акции поднималась так быстро, стал главным стимулом для людей наброситься на них. То, что немногие купили по правильной причине в 1925 году, многие купили по неправильной причине в 1929 году.
Проницательный Кейнс указывал об извращенном толковании такого типа в своем обзоре 1925 года. Он писал: «Это опасно… применять к будущему индуктивные рассуждения, основанные на прошлом опыте до тех пор, пока человек не сможет распознать глобальные причины возникновения подобных ситуаций в прошлом». Если вы этого не умеете делать, говорил он, можете попасть в ловушку – ожидать результатов в будущем, которые возникнут, только если условия будут такими же, как в прошлом. Особые условия, которые были у него в голове, конечно, проистекали из того факта, что исследования Смита покрывали половину века, в течение которого акции в основном приносили доход больше, чем высококлассные облигации.
Огромные просчеты, которые инвесторы допустили в 1920-х, снова возвращались в той или иной форме с тех пор еще несколько раз. Ужасное похмелье широкой публики после кутежа с акциями в 1920-х длилось, как мы могли наблюдать, до 1948 года. Бизнес в стране был тогда, по существу, гораздо более ценным, чем за двадцать лет до этого; проценты по дивидендам с облигаций увеличились более чем в два раза относительно акций; однако цена на акции составляла меньше половины от их пика в 1929 году. Условия, которые спровоцировали удивительные результаты Смита, появились снова – их было предостаточно. Но вместо того, чтобы увидеть очевидные факты в конце 1940-х, инвесторы были испуганы рынком начала 1930-х и избегали вновь подвергать себя рискам крупных потерь.
