9 июня 1930 года в полдень в Чикаго Луп убили Альфреда Дж. Лингла. Репортер газеты Tribune, Джейк Лингл, был приятелем Капоне и носил именную бриллиантовую пряжку «AJL». Обстановка накалилась до предела. Официальный работодатель газетчика, полковник МакКормик, заявил, что не даст покоя криминальному бизнесу, пока убийца сотрудника не будет найден.
Суд Майами отказался отсрочить судебный процесс о лжесвидетельстве. К тому времени, когда «телефонное» обвинение дошло до суда, обвинение о «ценностях в сортире» было снято. Судья Е. К. Коллинз вынес оправдательный приговор. От остальных обвинений МакКаскилл отказался.
Капоне перестал проявлять безудержную щедрость. Как заметил один из частых гостей, он «более осторожно» приглашал на Палм-Айленд посторонних лиц. Ходили слухи, что Капоне положил глаз на участок, расположенный немного дальше на севере (его до сих пор называют «Остров Капоне»). Он никуда не переехал, однако сплетни вызвали тревогу у владельцев местных магазинов. Начиналась Депрессия.
Глава 25
Враги общества
В апреле 1930 года Комиссия по предупреждению преступности Чикаго опубликовала список из двадцати восьми гангстеров Чикаго, которых следовало срочно посадить за решетку. Фрэнк Леш дал им броский титул – Враги общества.
Список возглавил только что вышедший из тюрьмы Капоне. Далее следовали Ральф, Джек Гузик, Джек МакГурн, Фрэнк МакЭрлайн, Дэнни Стэнтон, Джек Зута, Джордж Моран и Джо Айелло. Некоторые имена из списка озадачили посвященных. К врагам отнесли Драггэна, Лейка, Джо Салтиса и Спайка О’Доннелла, в список вошли Уильям Нимоф, Джозеф Хенаро и Лео Монговен (телохранитель Морана). Все они были ничтожествами по сравнению с тяжеловесами Фрэнком Нитти или Клодом Мэддоксом, не попавшими в число врагов.
Некоторых гангстеров не внесли в список, потому что составители просто не знали их.
После составления списка возник вопрос, был ли Джейк Лингл просто неординарным новостным репортером.
Он родился 26 июля 1891 года и учился в гимназии Калхуна. В двадцать лет работал в компании Schoeling, занимающейся поставкой хирургических инструментов.
В 1912 году начал работать копировальщиком в газете Tribune и пытался пробовать себя в качестве журналиста. За всю жизнь Лингл так и не научился писать новостные статьи. Он собирал сырые факты и скармливал их другим журналистам. В июне 1930 года, в тридцать восемь лет, он был криминальным журналистом, работающим за $65 в неделю. Ни одна статья не была подписана его именем.
Лингл редко заглядывал в окружное полицейское управление, предпочитая бродить по городу и черпать истории из рассказов огромного числа закадычных друзей. Среди близких приятелей журналиста были губернатор штата Иллинойс, генеральный прокурор и его первый помощник. На протяжении многих лет Лингл был на короткой ноге с начальником полиции города Чикаго Биллом Расселом, говорившим, что любит его больше, чем собственного сына.
9 июня 1930 года городская Торговая палата планировала банкет по случаю открытия нового здания. В числе приглашенных на торжественное мероприятие был Джейк Лингл.
Он проводил много времени на бегах, иногда делая ставки до $1000 за заезд, часто ездил на лимузине с водителем за свой счет и в течение нескольких месяцев снимал номер 2706 в отеле Stevens. Жена и двое детей жили в своем доме в долине Вест-Сайда, в районе, где Лингл и Хелен Салливан выросли. Они поженились, когда Джейку исполнилось тридцать.
Лингл жил в гостинице не из-за проблем в семье. Недавно он приобрел летний дом на берегу озера в Лонг-Бич, штат Индиана. Дом стоил $16 000, Лингл сразу выплатил $10 000 наличными. Джейк с Хелен планировали отправиться на Кубу в компании Джона Стиджа и его жены.
При этом Джейк Лингл оставался репортером с жалованьем $65 в неделю. После его смерти Tribune писала, что Лингл работал в газете «не потому, что ему платили за заслуженные усилия и способности, а потому, что любил свою работу». Он рассказывал о наследстве, полученном от отца ($50 000) и дяди. Коллеги полагали, что активы Лингла выросли до $100 000 благодаря разумным советам биржевого маклера Артура Каттена, однако крах 1929 года ничуть не повлиял на стиль жизни простого репортера.
В числе закадычных друзей Лингла была вся преступная верхушка, газеты называли его «одним из самых умных криминальных журналистов нашего времени». Капоне дал ему интервью в Филадельфии. Хотя тогда Лингл и потерпел неудачу, ситуация показала, насколько авторитетную позицию репортер занимал в гангстерской среде. Лингл отправился освещать освобождение Капоне из филадельфийского заточения и оставался у ворот с остальными. Примерно через день Лингл в ярости набросился на Ральфа Капоне:
– Где Аль? Я его обыскался.
– Я не знаю, где, Джейк, – солгал Ральф, прекрасно зная, что брат пьянствует в гостинице Western. – Я не слышал ни слова, после того как Аль вышел.
– Ральф, это просто отвратительно. Я должен быть в курсе. Я газету подвожу. Позвони мне сразу же, как только что-нибудь узнаешь. Передай Алю, нам срочно нужно встретиться.
Ральф смиренно согласился. Через час Лингл снова позвонил Ральфу и, когда тот снова продолжил разыгрывать незнание, отрезал:
– Послушайте, ребята! Не обманывайте меня! Не советую!
– Джейк, я действительно ничего не слышал об Але.
– Ладно, ладно… Не забудь, я хочу с ним поговорить…
Как простой репортер мог разговаривать с грубым сумасшедшим сукиным сыном Ральфом подобным высокомерно-покровительственным тоном?
Лингл создавал впечатление влиятельного человека. Пять лет назад агенты по борьбе с алкоголем задержали его и еще двух журналистов газеты Tribune. Дело, порученное Биллу МакСвиггину, просто исчезло. Это произошло до того, как Билл Рассел стал начальником полиции. Ходили слухи, что Лингл устанавливает цены на пиво в Чикаго и ни одно крупное игорное заведение не открывается без его одобрения.
Джейк Лингл нажил немало врагов. Фотограф Тони Берарди вспоминал: «Сначала Джейк делал несколько осторожных шагов, украдкой бросал взгляд через плечо, делал еще пару шагов и снова оглядывался. Зачем он это делал? Лингл боялся смерти».
Аль Капоне покидает Гаррисберг, штат Пенсильвания, вместе с федеральным офицером Льюисбурга, где он был освобожден после того, как провел семь лет в тюрьмах в Атланте и Сан-Франциско. 16 ноября 1939 года.
У Лингла были веские причины опасаться. Джон Дж. МакЛафлин – сенатор штата, более известный как Босс МакЛафлин, решил открыть казино. Он отправился за разрешением к прокурору штата, вместе с которым служил в легислатуре
[175]. Свенсон не смог отказать старому коллеге. В конце мая 1930 года МакЛафлин связался с Линглом, который порекомендовал переговорить с Расселом.
