Томпсон начал эту войну первым. Бомбы стали неотъемлемой частью жизни Чикаго. Вышеописанные взрывы были шестидесятым и шестьдесят первым за последние пять с половиной месяцев («Вы, я смотрю, выжили», – заметил служащий одной вашингтонской гостиницы, регистрируя гостя из Чикаго).
Восемь страховых компаний отказали Денину в страховке залов, которые он хотел арендовать для выступлений; одна церковь заявила, что готова предоставить здание только на условиях полного выкупа.
Город с облегчением вздохнул, решив, что, возможно, инцидент со Свенсоном был последним. Но Кроу совершил промашку. Его фракция предложила награду $65 000 за поимку бомбистов. Кроу был уверен, что бомбистами в конечном счете окажутся люди Денина.
«Взорвав дома моих друзей, не сделав ни шага вперед, они принялись за собственные, чтобы создать ложное впечатление о силах беззакония, правящих городом». Томпсон с энтузиазмом поддержал эту теорию.
«Это обычный вздор, который любит нести Томпсон, – ответил судья Свенсон. – Бомба упала в пятидесяти футах от меня, и смешно даже подумать, что любой из сторонников фракции поставит под угрозу жизни наших кандидатов…»
На самом деле администрация Чикаго была уверенна, что городом правили криминальные образования, а общественности надоела жизнь на пороховой бочке.
Томпсон и начальник полиции Майк Хьюз намеренно заявили, что «городская преступность будет вырублена под корень за девяносто дней».
Заявление Кроу было циничным и откровенно манипуляционным. Во время одного из митингов Литсингер, кандидат Денина, заявил, что Томпсон потратил $243 миллиона, чтобы подчинить себе Чикаго. «И что мы имеем?» – спросил он.
«Что мы получили взамен?» – «Бомбы! Ананасы!» – кричали в ответ возбужденные зрители, используя сленговое обозначение метательных бомб.
Газеты быстро взяли на вооружение броское выражение «ананасовые праймериз»
[136]. Оппонент Литсингера Бернард Бараса тут же стал Бернардом Ананасом Барасой. Чикаго в очередной раз развлекал и потрясал всю страну. Президент Кулидж отрядил морских пехотинцев в Никарагуа, чтобы защитить собственность американских корпораций от мятежника Аугусто Сесара Сандино. «Складывается впечатление, будто американская собственность подвергается опасности в Никарагуа меньше, чем в Чикаго», – сказал сенатор Джордж Норри.
Несмотря на изгнание Капоне, Томпсон продолжал оставаться его кандидатом, и Капоне делал все возможное для победы Большого Билла, направляя полевые силы, оставшиеся в Чикаго, на выполнение обычных избирательных обязанностей. Там, где контроль удерживал Капоне, Томпсон устоял. В Сисеро Кроу набрал 5180 голосов против 4923 голосов оппонента; это были очень плохие показатели. Ананас Бараса проиграл Литсингеру, набрав 307 941 голос против 417 527 голосов последнего. Даже кандидат в шерифы от Томпсона проиграл, причем какому-то неизвестному политику. В масштабах страны губернатор Смолл и сенатор Смит потерпели сокрушительное поражение.
Томпсон был подавлен. Он удалился на все лето в Висконсин и поручил управление городом корпоративному юрисконсульту Сэмюэлу Эттелсону. Мэр сказал однажды, что подаст в отставку, если победит Свенсон. Когда ему напомнили об этом заявлении, Томпсон пробурчал: «Теперь мне точно некуда уходить». По совету Эттелсона он заменил начальника городской полиции Майка Хьюза заместителем Уильямом Ф. Расселом. Еще до назначения Рассел объяснил, почему ничего не делает для снижения уровня рэкета на вверенной территории: «Мэр Томпсон был избран на открытых демократических основах. Я полагаю, люди, голосовавшие за него, знали, чего хотят».
По всей стране (и даже в Европе) эти праймериз восприняли как появление на свет нравственного Чикаго.
Из виду упускался характер акушерки. Образно говоря, следующий мэр Чикаго Антон Чермак, ставший видным демократическим боссом после смерти Джорджа Бреннана, был куда более эффективным и творческим взяточником, чем Томпсон.
Дальнейшее пребывание в Чикаго Капоне счел нецелесообразным, поскольку надежды Томпсона на президентство не воспринимались даже как шутка. Он поспешил обратно, в солнечную Италию Нового Света, чтобы лично контролировать ремонт дома на Палм-Айленд. Под его руководством работали команды подрядчиков, занимающиеся интерьером, непосредственными ремонтными работами и ландшафтным дизайном. Капоне организовал строительство пристани для моторных лодок, новых гаражей, лодочного сарая, мозаичных тропинок, садов камней и фонтанов.
Он не жалел никаких денег и полностью вкладывался в процесс.
Однажды рабочие, укладывавшие плитку на улице, обнаружили пропажу заранее приготовленных обедов.
В это время из дома раздался голос дворецкого: «Заходите!» Войдя в дом, рабочие обнаружили накрытый стол, обилие блюд навевало мысли о праздничном банкете, и так повторялось каждый день. «Мистер Капоне относился по-королевски, чтобы мы качественно выполняли работу», – рассказывал один из рабочих. Это было стратегией Капоне.
Главным человеком в доме был дворецкий Дэниел Браун, которого все звали Брауни. «Капоне хорошо относился ко мне, – вспоминал дворецкий. – Чем больше таких людей, тем меньше будет нищих».
Капоне добился желаемого результата и по праву гордился своим положением. «Скажи честно, – спрашивал Капоне у посетителей, – как тебе нравится? Все это моя личная работа. Я купил голый дом и лично контролировал все дальнейшие улучшения».
У Капоне появилось свободное время, поскольку чикагский синдикат был в умелых и верных руках. Фрэнк Нитти, бывший парикмахер и скупщик краденого, превратился, говоря современным языком, в главного операционного директора и разрабатывал дальнейшую тактику; Джек Гузик оставался его помощником и бизнес-стратегом; Ральф Капоне, Лоуренс Мангано и Чарли Фишетти отвечали за распределение пива; Джо Фуско специализировался на производстве крепкого алкоголя (эту специализацию он сохранил и после отмены запрета); бернэмский Джонни Мальчик – мэр Паттон контролировал все операции пивоваренного завода и вносил политические коррективы (при этом Гузик собирал наличный доход); Фрэнк Пауп и Энтони Мопс Вольпе занимались азартными играми, причем так серьезно, что порой обращались к справочникам. Управление плавучим казино досталось Питеру П. Пеновичу-младшему, Джеймс В. Монди вместе с Хайманом Громкоголосым Левоном занимались поборами с независимых производителей и поставщиков. Дюк Куни взвалил на себя все бордельные операции; Джордж Красный Баркер, Уильям Трехпалый Джек Дж. Вайт и Мюррей Верблюд Л. Хемфрис отвечали за подбор кадров в организацию.
Джек МакГурн вместе с Фрэнком Миланом возглавляли отряды боевиков. Главными телохранителями Капоне считались Фрэнк Клайн Рио, Фрэнк Алмаз Маритот и снайпер Фил Д’Анда. Джеймс Белкастро и Джозеф Хенаро возглавили команду бомбистов и всегда были готовы добавить убедительный заключительный аргумент при решении спорных коммерческих вопросов. К восходящим молодым звездам относились Сэм Гольфовая сумка Хант (именно в ней он однажды удачно спрятал обрез дробовика), Энтони Аккардо (псевдоним Джо Баттерс), Джозеф Айуппа (псевдоним Джо О’Брайен), Сэм Муни Джанкана (по общему мнению, умудрился делить девушку с будущим президентом Джоном Ф. Кеннеди) и Пол Официант Рикка (настоящее имя Фелис де Люсия). Каждый из них стал сильной фигурой в организованной преступности после окончания эпохи Капоне.
