Организация Капоне была не монолитным образованием, а объединением множества предпринимателей.
Каждый из них, имея долю от общей прибыли, параллельно владел отелями, нелегальными барами, ресторанами, кабаре и обладал интересами в различных областях рэкета. Часть прибыли, конечно, шла в организацию Капоне. На регулярной зарплате находилась широкая масса работников самого низкого ранга, однако даже для них были созданы условия роста и процветания. Так, один водитель, получавший $500 в неделю, мечтал заняться ведением букмекерской книжки, в полной уверенности, что удастся поднять доход до $3000 долларов в неделю.
Так или иначе, времена процветания продолжались. Брокерское место на Нью-Йоркской фондовой бирже продавалось за рекордные $335 000, рынок отчаянно быковал, играя на повышение, при этом объем продаж увеличивался. Безумие национальных акций оставило Капоне равнодушным: ему было глубоко наплевать на все, что не связано с бизнесом, фондовый рынок Аль считал узаконенной формой рэкета. За исключением завышенных цен на пиво и крепкий алкоголь, жизнь становилась относительно дешевой. В чикагской гостинице Drake можно было снимать апартаменты на длительный срок всего за $100 в месяц одному человеку и $297 и 50 центов семье из четырех человек.
Комплексный обед в итальянской комнате этой гостиницы стоил полтора доллара, в Чикаго Луп курильщики могли приобрести две пачки сигарет Old Gold, Lucky Strike или Chesterfield за четверть доллара.
Вечер на роликовом скетинг-ринге стоил 30 центов для дам и 40 для мужчин. Цена новой модели A Fords (заменившей T Fords) колебалась от $385 до $570 долларов.
Дальновидный Капоне не ожидал, что хорошие времена будут длиться вечно. Конечно, он вряд ли предвидел Великую депрессию, но, в отличие от многих, привыкших к сухому закону как к источнику постоянного дохода (адвокат Кларенс Дэрроу утверждал, что 18-я поправка вообще не подлежит отмене) отлично осознавал, что все закончится в течение ближайших 4–5 лет. Созданной системе следовало искать новый бизнес.
Некий прототип такого бизнеса, заключающийся в трудовом рэкете, уже существовал. Конечно, бандиты не трогали рабочих и их свободные ассоциации, речь шла о профсоюзах. Большинство были своеобразными владельцами или даже организаторами бандитских группировок, как Большой Джим Колозимо. Владельцы бизнеса выплачивали пособия, обсуждали и называли сроки забастовок ради повышения заработной платы или улучшения условий труда. Но при этом профсоюзы утаивали большую часть взносов, разворовывали пенсионные фонды и вымогали деньги у работодателей, чтобы предотвратить забастовки или договориться полюбовно.
Руководители профсоюзов, как правило, были послушны. Как объяснял Капоне, «члены профсоюзов всегда проголосуют за того, кто кричит громче и красивее, кто больше всех пообещает рабочим свиных отбивных, лежащих на дороге. Вы даете это им одной рукой и забираете другой. До тех пор пока гонорар в текущем году у профсоюзных боссов будет выше, чем гонорар года минувшего, им совершенно наплевать на размер взносов. Они считают взносы чем-то вроде налогов, только эти налоги выплачиваются не государственным, а профсоюзным ворам, управляющим некоторыми вещами. Инакомыслящим сначала предлагают исполнительные должности, в случае повторного отказа их избивают. Если после выхода из больницы отказники продолжают что-то кричать, от них избавляются».
Другой областью деятельности мог стать рэкет в бизнесе. Как отмечали Tribunе и издания Hearst Corporation, этот вид вымогательства до принятия сухого закона был широко распространен в самых разных формах. Например, владельцы гаражей и платных стоянок нанимали бандитов Вест-Сайда, которые прокалывали автомобильные шины, вынуждая владельцев автомобилей искать месячные парковки, Макси Эйзен взыскивал дань с большинства продовольственных магазинов и других торговцев. Наиболее перспективным направлением Капоне считал создание защитных ассоциаций по Бруклинскому примеру Фрэнки Йеля.
В конце 1927 года Ассоциация работодателей Чикаго опубликовала список двадцати трех предприятий, которыми манипулировали рэкетиры.
В этот список, помимо вполне ожидаемых прачечных, химчисток, сборщиков мусора, торговцев рыбой, домашней птицей, мясом и деликатесами и продуктовых магазинов, входили медицинские учреждения, фотографы и стоматологические кабинеты.
Рэкетиры пошли дальше. К 1929 году в список входила девяносто одна организация. По предположениям аналитиков, не менее 70 % организаций были подконтрольны Капоне и его коллегам.
Как ни странно, Капоне вошел в этот бизнес бесконфликтно, по официальному приглашению. В мае 1927 года к владельцу крупного предприятия по чистке и ремонту одежды Моррису Беккеру обратился представитель Ассоциации Master Cleaners and Dyers. Вымогательство проходило по классической схеме защиты и обеспечения поддержки высоких цен. Ассоциация работодателей подсчитала, что в 1929 году ценовая политика предприятий, поддерживаемая рэкетом, обошлась Чикаго в $130 миллионов, а два года спустя Комиссия Чикаго по борьбе с преступностью установила, что этот показатель составляет уже $200 миллионов.
В южной части Чикаго только Моррис Беккер сумел устоять против ассоциации Master Cleaners.
За сорок два года работы в этом бизнесе Беккер получал приличную прибыль, выполняя чистку мужских костюмов за $1,25 и женских платьев за $1,75 (в отличие от ценовых программ Master Cleaners – $1,75 и $2,25 соответственно). В мае 1927 года Master Cleaners направила к Беккеру главу профсоюза работников розничной торговли Сэма Рубина для согласования ценовой политики. Когда следователи спросили, как Рубин сумел стать во главе союза, хотя никогда не занимался этой отраслью, он ответил: «Я умею убеждать людей».
– О, – сказал Беккер при знакомстве, – вы тот самый мистер Рубин, о котором я так много слышал?
– Да, – ответил Рубин, – и услышите гораздо больше. Хочу кое-что сказать. Вы должны повысить стоимость услуг.
– Конституция гарантирует мне право на жизнь, свободу и полное стремление к счастью.
– К черту эту проклятую Конституцию, – сказал Рубин. – Я куда серьезнее этой вашей Конституции.
Через три дня на предприятии Беккера взорвалась бомба. Когда Беккер заявил официальному представителю Master Cleaners, что все равно будет придерживаться фиксированных цен, ему ответили: «Беккер, продолжите упрямиться – вас просто выкинут».
Секретарь ассоциации потребовал от Беккера пожертвование в размере $5000. Затем на предприятии внезапно вспыхнула забастовка. Когда Беккер поинтересовался причинами, профсоюзные чиновники коротко ответили: «Поговорите с Кроули». Ф. У. Кроули, глава ассоциации Master Cleaners, предложил предпринимателю последний шанс: он должен присоединиться к ассоциации, внеся взнос наличными в размере $ 5000, и снисходительно согласился на рассрочку, когда Беккер сообщил, что сейчас может собрать только $3000.
Вместо того чтобы заплатить, законопослушный Беккер отправился в прокуратуру штата. Коллегия присяжных выдвинула обвинение пятнадцати сотрудникам Ассоциации, которая наняла в качестве адвоката экстравагантного Кларенса Дэрроу, хотя сторона прокурора Кроу представила достаточно вялые доводы. Свидетелями по делу выступили Беккер и сын.
