Одним был беззубый Фредерик Р. Берк, находящийся в розыске. Берка опознали как участника ограбления банка в Луисвилле 2 апреля 1925 года и выпустили под залог, но он скрылся в 1927 году, когда пришло время вынести обвинительное заключение. Другой подозреваемый, по имени Джеймс Рей, был сообщником Берка. Оба налетчика были высокими и крупными мужчинами. Моран и его люди были незнакомы с лжеполицейскими. В числе подозреваемых оказался Джо Лолордо, который мог мстить за смерть старшего брата. Полиция Нью-Йорка сообщила чикагским коллегам, что подозревает Берка и Рэя в убийстве Йеля, а один из помощников прокурора штата, Дэвид Н. Стенсбери, выдвинул предположение, что они получили по $10 000 долларов за участие в бойне.
Три бронированных железнодорожных вагона прибывают на автомобильном пароме в исправительную колонию Соединенных Штатов на острове Алькатрас, Сан-Франциско, штат Калифорния, 22 августа 1934 года. Под пристальным взглядом вооруженных охранников заключенные, в том числе бывший глава банды Чикаго Аль Капоне, покидают вагоны для переезда в камеру.
С подачи свидетелей и информаторов, полиция приступила к поискам записных убийц Капоне – Скализа и Ансельми, хотя следователям удалось собрать достаточно доказательств только против Скализа. Ему предъявили обвинение одновременно с МакГурном.
К середине марта полиция пришла к выводу, что МакГурн мог спланировать бойню. У него было твердое, но романтичное алиби. Репортеры окрестили Луизу Рольф «Блондинкой Алиби». Ее красота была безупречной, если закрыть глаза на несколько толстоватые лодыжки и замечание женщины-репортера, что волосы Рольф «слишком золотистые, чтобы быть естественными». Рольф утверждала, что они с МакГурном провели День святого Валентина в постели до половины второго пополудни. Парочка действительно крайне редко выходила из номера с тех самых пор, как заселилась в отель. Еду и газеты приносили сотрудники гостиницы. «С Джеком никогда не бывает скучно», – сказала Луиза с горящими глазами.
Расследование зашло в тупик.
– Что вам удалось узнать? – спросил репортер следователя после допроса МакГурна.
– Он вообще когда-нибудь говорил что-то полицейским? – ответил коп с плохо скрываемой досадой.
Власти совсем не интересовались Капоне, но он решил закончить отпуск. 5 марта молодой врач Кеннет Филлипс, радеющий за свое дело, дал показания под присягой, что пневмония и плеврит приковали Капоне к постели до 23 февраля и он был слишком слаб, чтобы куда-то ехать.
Капоне написал Уильяму Во, который, будучи федеральным следователем, отказался от $50 000, предложенных представителем Джона Торрио, со словами: «Вы разговариваете не с тем человеком».
Теперь Во работал на себя. Он получил от Капоне письмо, в котором говорилось: «Если федеральный судья посчитает, что показания, данные врачом под присягой, не являются законным основанием пребывания во Флориде, я сяду на самый первый рейс в Чикаго». В конце письма Капоне написал: «Я не хочу впасть в немилость суда».
У судьи Джеймса Уилкерсона возникли подозрения. Читая письмо Капоне, он обратил внимание на слова: «Сейчас мне опасно возвращаться в Чикаго».
«Интересно, о какой опасности он говорит?» – ворчливо проговорил судья. Тем не менее дал Капоне восемь дней до 20 марта, подчеркнув, что за это время окружной прокурор сможет разобраться в его состоянии здоровья.
20 марта Капоне явился в зал суда. Толпы стенографисток и разных судебных служащих собрались поглазеть на него. Обстановка разрядилась.
Коллегия присяжных продержала его час, перенесла слушание на вторую половину дня, а затем еще на неделю, положив компенсировать задержку по $3 в день за счет правительственных сборов. В прессе уделялось много внимания вопросу, обладает ли неприкосновенностью человек, имеющий федеральную повестку в суд.
«Зачем придавать такое значение Капоне? – отбивался капитан Стидж от репортеров. – Полагаете, он скажет что-нибудь значимое? Hет, нет и еще раз нет! Кто угодно, только не Капоне. Кроме того, – заметил заместитель начальника полиции, – Капоне был во Флориде во время убийств».
Когда коллегия присяжных снова занялась Капоне, ее больше интересовал налоговый статус, нежели знания об алкогольных поставках в Чикаго-Хайтс. Газеты писали: «Капоне охотно готов заплатить подоходный налог, если это будет законно обоснованно».
Правительство действительно заинтересовалось состоянием здоровья Капоне, когда он попросил перенести явку в суд. Когда Капоне во второй раз предстал перед Большим жюри, его арестовали по федеральному ордеру за неуважение к суду; правительство решило, что он был в состоянии явиться в суд 12 марта.
Внеся залог $5000, Капоне развернулся и ушел. Судебные слушания прервались почти на два года.
Слушания коронера о массовом убийстве, казалось, обещали дать кое-какие результаты. Первые заседания, 23 февраля и 2 марта, не представляли особого интереса: были получены отчеты от патологоанатомов, комментарии от родственников жертв (зачастую не проявлявших особого энтузиазма в ответах) и многочисленные высказывания в адрес друг друга со стороны администраций коронера, прокурора штата и полиции о том, какая качественная работа была проведена. Помощник прокурора штата заявил: «Сегодня нам не удалось прийти к единому мнению, кем были убийцы. Вероятно, в течение ближайших десяти дней нам удастся получить более ясные сведения». Это был почти маниакальный оптимизм.
Коронер привлек к делу главного эксперта страны в области новой судебной науки, баллистики, чтобы исследовать оболочки корпусов пуль, найденных в гараже на Кларк-стрит и извлеченных из тел. Через день после второго заседания присяжных Бундесен объявил, что принял на работу Кэлвина Годарда. Годард с детства был повернут на оружии. Во время войны служил офицером службы артиллерийско-технического снабжения, а затем возглавил бюро баллистической экспертизы при полицейском управлении Нью-Йорка.
На третьей сессии заседания коллегии присяжных, открывшейся 13 апреля, Годард убедительно доказал на основе исследования гильз, найденных в гараже, что убийцы в День святого Валентина использовали два автомата, причем из одного было сделано двадцать выстрелов, из другого – пятьдесят. Годард лично исследовал все автоматы и ружья полиции Чикаго и наиболее подозрительных пригородов, вроде Сисеро. Полицейское оружие не применялось в бойне.
Научный подход Годарда поразил коллегию присяжных, особенно когда коронер прервал разбирательство в связи с обстоятельствами дела, не связанными с массовым убийством. Эксперт пришел к выводу, что оружие, изъятое у Счастливчика Джорджа Мэлони, использовалось в нераскрытом убийстве, совершенном девять месяцев назад. Он связал с этим оружием еще два убийства. Доказательства убедили присяжных голосовать за обвинительные заключения. Годарду удалось склонить двух членов коллегии – вице-президента компании Colgate-Palmolive-Peet
[153] Берта А. Массея и президента и собственника частной компании по производству ковров Уолтера А. Олсона оказать финансовую помощи для создания научно-технической лаборатории криминологической экспертизы на базе Северо-Западного университета, которую он бы смог возглавить. При появлении подозрительного оружия Годард брался определить, использовалось ли оно в гаражной бойне.
