Прежде чем присоединиться к банде, Нитти работал парикмахером и занимался скупкой краденого. С аккуратным прямым пробором и большими темными глазами, он выглядел как представитель банковского истеблишмента, озабоченный замечанием, полученным от руководства неделю назад. Федералы утверждали: ради маскировки Нитти отрастил усы, которые делали его похожим на Гитлера. Агенты были неправы: Нитти выглядел как безобидный кролик.
Внешность обманчива. Хотя некоторые некомпетентные исследователи называли Нитти мозгом империи Капоне, это было, мягко говоря, преувеличением. Нитти действительно был практичен, умен, и Капоне мог на него положиться. Через некоторое время Нитти начал считать себя вторым номером. Особенно это проявилось, когда Капоне находился далеко во Флориде, а теперь и в Филадельфии. «Нитти был сопляком, дорвавшимся до власти и возомнившим себя невесть кем, – вспоминал Джордж Мейер. – Как-то мы ехали в лифте гостиницы Lexington – Капоне, Нитти и другие парни. Между Капоне и Нитти зашел разговор о какой-то проблеме. Нитти сказал Капоне: «Я справлюсь, ты не вмешивайся». Мы молча переглянулись». Пока Капоне находился в тюрьме, Нитти вникал во все мелочи. Как отмечал журналист, ни одно важное событие не происходило без ведома Нитти.
Нитти председательствовал на ежедневных совещаниях руководящего состава банды, рассматривая такие вопросы, как продажа бутылочного пива по заниженной цене владельцем бара или обман салунщика из Чикаго Луп, купившего виски у другого поставщика.
В обязанности Нитти входил контроль за азартными играми и получение прибыли от бизнеса. Как и в деле с Ральфом, это дало зацепку налоговикам. Из захваченных записей и данных информаторов агенты составили подробную схему, как работает одно из предриятий в Сисеро, являющееся образцом для остальных. Каждое утро в казино оставляли $10 000 от дохода предыдущего дня, а остальную прибыль менеджер заведения отправлял в Пинкерт на счет псевдоклиента Дж. К. Данбара. На одном из чеков стояла подпись Нитти. Чек на $1000 был представлен на инкассо трастовым банком Schiff и Сберегательным банком Сисеро.
Должностные лица банка никогда не слышали о Нитти и не имели регистрационных сведений о таком вкладчике. Нэлс Тессем начал обычный исчерпывающий поиск, изучив движение денежных средств по депозиту. В отличие от Ральфа Нитти не использовал псевдоним. Тессем выявил несоответствие: банк получил ровно на $1000 больше, чем выплатил. Вооружившись доказательствами, Тессем потребовал отчетность по каждой транзакции.
Далее обнаружилась цепочка подобных несоответствий на счете, связанном с Нитти. Под давлением агентов налогового управления президент банка признал, что отмывал для Нитти денежные средства, не имея учетных записей об этом клиенте. 14 марта 1930 года, незадолго до освобождения Капоне, федеральная коллегия присяжных обвинила Нитти в пяти случаях уклонения от уплаты налогов в размере $158 823 и 21 цент на доход в сумме $742 887 и 81 цент в период 1925–1927 годов.
Правительство держало обвинительное заключение в тайне, надеясь арестовать Нитти до того, как новости просочатся наружу, но Нитти получил информацию и исчез. Необходимость молчать перестала быть актуальной, и правительство официально объявило обвинительное заключение 22 марта 1930 года.
Дело против Джека Гузика было несколько другого рода и вело прямиком к Капоне. Им занимался Фрэнк Дж. Уилсон из балтиморского офиса Налогового управления США, назначенный Иреем. Уилсону было сорок два года. Лысеющий, с холодным взглядом, в очках в металлической оправе, с раздвоенным квадратным подбородком, Уилсон «не боялся ничего, как бы там оно ни шевелилось», как однажды заметил Ирей. Уилсон был так же упрям, как и Тессем. Он был готов рыться в бухгалтерских книгах по восемнадцать часов в день, семь дней в неделю, пока не найдет искомое. Коллеги говорили, у него лед вместо крови. Уилсон отвечал, что не возражает «попотеть ради закона», чтобы прищучить виновного. «Его методы, – писал один биограф, – часто были жестокими».
Гузик был менее осмотрительным, чем Нитти: его подпись украшала около половины чеков счета Дж. К. Данбара. Это очень облегчало поиск человека, обращавшего доход от игорного дела в банковские чеки в банке Пинкерта.
Бывший кассир вспомнил и смог описать загадочного Данбара. Фред работал управляющим в главном казино Сисеро, Ship, которое находилось под негласным контролем Капоне. Фред был суетлив, всегда настаивал на аккуратности в документах и однажды побледнел при виде таракана на стопке счетов: он патологически боялся жуков. Кассир вспомнил об инциденте, поскольку расстроенный Фред забыл дать обычные $5 чаевых.
Благодаря данным, полученным от кассира, федералы вычислили Фреда Райса. В обмен на обещание свободы одному мелкому хулигану Уилсон узнал, что Райс живет в Сент-Луисе под своим именем. Почтовый инспектор Сент-Луиса сообщил Уилсону, что для Фреда Райса на адрес местного отеля пришла посылка. В ней были деньги и письмо от Луиса Липшульца (шурина Гузика), содержащее инструкции, как скрыться в Калифорнии.
Задержанный Райс заявил, что ничего не знает о Данбаре, а банк Пинкерт в глаза не видел. Уилсон задержал Райса и определил в старую тюрьму в Данвилле, в центре штата Иллинойс. Там была «специально созданная камера», кишащая тараканами. «Здесь нельзя держать даже собаку», – вспоминал позже Райс. Ему пообещали возвращение в отель в случае признания и дали время подумать, что сделает Капоне, узнав, что Райса выпустили федералы. Райсу хватило четырех дней на «погружение в реальность», после чего он согласился на предложение Уилсона, и 18 сентября 1930 года рассказал все, что знал. Через два месяца он свидетельствовал против Гузика, которого приговорили к пяти годам и одному дню заключения.
Теперь у Райса не было выбора: он должен был дать показания против Капоне после того, как федералы выстроят обвинение. Естественно, его охраняли, возникла даже идея отправить Райса в круиз по Южной Америке, однако бюджет не выдерживал столь экстравагантного решения. Пришлось обратиться за помощью к частной организации. Роберт Ишэм Рэндольф, председатель Чикагской ассоциации торговли, сформировал специальную группу из шести человек (включая Сэмюэля Инсулла, заработавшего миллионы на создании финансовых пирамид), названную «Комитетом по защите свидетелей и наказанию преступности». Рэндольф категорически отказался давать газетчикам имена других пяти членов, назвав группу секретной шестеркой. Именно эта тайная шестерка выделила федералам деньги, чтобы отправить Райса в безопасное место и содержать, сколько понадобится.
Потребовалось время, чтобы привязать этот денежный поток к Капоне. Как заметил Уилсон в разговоре с Иреем, «Нитти и Гузик были безрассудны, чего не скажешь об Але». Ко времени освобождения Капоне из тюрьмы, весной 1930 года, у Налогового управления США не было против него доказательств.
Освобождение Капоне из тюрьмы отмечалось с шумом и блеском, привлекая всеобщее внимание.
Капоне (и Рио) выпустили на два месяца раньше за хорошее поведение. Срок истекал в полночь 16 марта, и теоретически Капоне мог выйти через маленькую дверь в массивных Восточных воротах в 00.01 в понедельник 17 марта 1930 года в День святого Патрика.
