Все время, пока шло интервью, Кэссон смотрел в толпу, ища Жюстин. И когда наконец заметил ее, едва мог сосредоточиться на вопросах, которые ему задавали. От одного только вида девушки в черном платье, так выгодно подчеркивающем все ее изгибы, его пульс участился.
Фотограф попросил сделать пару фотографий рядом с картинами.
– Нам нужен Кэссон рядом с Кэссоном, – пошутил он.
Кэссон пытался поймать взгляд Жюстин, когда он и журналисты подошли к картинам, но она упорно смотрела в сторону. Он терпеливо выполнял все, что просил фотограф, пока делал снимки.
– Как насчет фото с одним из гостей, – предложил Кэссон и ухватил Жюстин за руку.
Девушка повернулась к нему с удивленным выражением, и в этот момент фотограф нажал на спуск. Еще пара снимков, и тот, показав Кэссону большой палец, ушел.
Жюстин шагнула в противоположную сторону.
Кэссон быстро нагнал ее.
– Зачем ты это сделал? – Она поглядывала то на него, то на людей, которые смотрели в их сторону.
Даже когда хмурится, она выглядит великолепно.
– Просто хотел иметь фото с красивой женщиной, стоящей рядом. Ты выглядишь потрясающе, Жюстин. Я так надеялся, что ты придешь.
– Зачем? Чтобы заставить чувствовать себя виноватой, что я не хочу продавать Винтер-Хэвен ради такого благого дела?
Улыбка Кэссона исчезла.
– Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя виноватой.
– О, почему ты сразу не сказал мне, что задумал строить санаторий? И это не коммерческое предприятие, не ради твоей выгоды?
– Ты с самого начала была категорически против моего предложения, не хотела ничего слушать. Поэтому я решил подождать подходящего времени. – Он посторонился, пропуская кого-то. – Слушай, здесь есть черный выход, давай выйдем на улицу. Мы не можем здесь разговаривать.
Они прошли по длинным коридорам и вышли во внутренний двор с видом на залив. Вода мягко накатывалась на скалистый берег, высоко в небе парили несколько чаек.
Кэссон остановился и осторожно взял Жюстин за руку.
– Я хотел сказать тебе бессчетное количество раз, но мысль о том, что придется говорить с тобой о Франклине, делала меня уязвимым. – Он посмотрел ей в глаза. – Я вырос, подавляя правду о том, что мои родители, особенно мать, были опустошены потерей Франклина и забыли о том, что у них есть еще один сын.
Он глубоко вздохнул.
– Они забыли о том, что я тоже опустошен. Наверное, я не показывал этого, рос, стараясь быть идеальным, чтобы не причинять им еще боли. Но, видимо, этого оказалось недостаточно, чтобы они заметили меня. Не пойми меня неправильно. Я рос в хорошем доме, где всегда была еда, одежда и все необходимое. Но я хотел не этого. Больше всего на свете хотел чего-то, что умерло в моих родителях в день, когда умер Франклин. – Кэссон почувствовал слезы на глазах. – И, возможно, поэтому я не знаю, есть ли у меня способность действительно любить кого-то еще, кроме Франклина.
– Ты любишь Ронни и Энди.
– Да. И этот санаторий ради Энди тоже. Я ничего не мог сделать для Франклина, но могу помочь Энди и другим детям.
Он накрыл руку Жюстин своей рукой.
– Я приехал в Винтер-Хэвен с одной идеей в голове, но потом обнаружил, что влюбился.
– В Винтер-Хэвен трудно не влюбиться.
– Я имел в виду тебя, мисс Винтер.
– О, Кэсс!
Жюстин обняла и прижалась к нему. Кэссон почувствовал, будто тугая струна лопнула в груди. Реакция Жюстин сказала ему о многом.
Ее глаза сияли, когда он привлек ее еще ближе к себе и поцеловал. Это был нежный поцелуй, который потом углубился и воспламенил обоих. С неохотой сделав над собой усилие, Кэссон отстранился от девушки.
– Скоро начнется банкет. Я должен взять себя в руки. Пойдем со мной. Я попрошу добавить тебя в список приглашенных.
Жюстин нежно посмотрела на него и покачала головой:
– Нет. Это твой вечер, Кэссон. Тебе нужно сосредоточиться на том, что ты хочешь сказать. Ради Энди, ради всех этих детей. – Она нежно поцеловала его. – А я буду ждать тебя дома. Вместе с Луной.
Он смотрел, как она уходит, а потом, испытывая небывалую легкость, направился в банкетный зал.
Глава 19
Жюстин покинула Стоки-Центр, прокручивая в голове слова Кэссона. Он любит ее.
Он любил ее телом и душой. Она тоже любит его. И доверяет.
Ее сердце было разбито, когда он рассказывал о своих родителях. Можно только представить, как ему, выросшему в тени смерти брата, жаждущему внимания и любви родителей, которые словно заморозились, было одиноко. Они были не способны любить своего живого сына.
Какое счастье, что Кэссон не пошел темным путем, привлекая к себе внимание родителей, пьянки, наркотики, плохие компании. Напротив, он упорно учился и трудился, совершенствуя себя. Жюстин почувствовала гордость за него.
Как она могла сравнить его с Робертом? Они абсолютно разные. Может, она бы поняла это раньше, если бы не обман Роберта и, в связи с этим, недоверие ко всем мужчинам в целом.
Луна встретила ее ласковым повизгиванием. Девушка вывела собаку на прогулку и дала ей небольшой перекус.
– Просто потому, что ты мой лучший друг, – смеясь, объяснила она, похлопывая Луну по загривку.
Пройдя в спальню, Жюстин сразу же заметила футболку. Только сложена по-другому. Вспышка желания пронзила тело, когда она представила, что Кэссон прикасался к этой футболке. Надев ее, Жюстин вдохнула его аромат. Желание бродило по венам, когда она вспоминала, как Кэссон выглядел сегодня вечером в элегантном черном костюме и темно-бордовом галстуке.
В предвкушении, Жюстин вытянулась на кровати. Вздрогнула, когда Луна боднула дверь и, вбежав в спальню, запрыгнула в постель.
– Хорошо, но только пока твой папочка не вернется домой, – усмехнулась девушка, поглаживая собаку.
Она приглушила свет в спальне и закрыла глаза, представляя то, что может случиться, когда Кэссон войдет в эту дверь.
Жюстин почувствовала, как вибрирует кровать, и открыла глаза. Луна спрыгнула. Повернувшись, Жюстин увидела в дверном проеме Кэссона, великолепного и усмехающегося. Пиджак небрежно переброшен через руку, галстук немного ослаблен.
Приподнявшись на локтях, она широко улыбнулась ему.
– Ну, как все прошло?
Он сел рядом с ней на кровать. Его глаза сияли.
– Оглушительный успех. Последнее предложение на аукционе – девятьсот пятьдесят тысяч долларов.
Жюстин хотелось кричать и плакать одновременно. Она хотела что-то сказать, но слезы опередили ее.
– Что такое? Почему ты плачешь? – Он смотрел так нежно, что Жюстин хотелось растаять. Она села и положила руки ему на грудь, возясь с пуговицами его рубашки.
