Текла действительно была опытна в своем ремесле. Она знала, кто колотит в дверь палаты и почему.
— Незачем волноваться, ваше величество, — крикнула она из-за двери. — Я просто повернула немного головку малыша, чтобы легче проходила. Волосики у него черные и густые. Уже скоро.
Крисп стоял за дверью, сжимая и разжимая кулаки. Против Петрония или Арваша он мог ринуться в атаку во главе армии. Здесь он был бессилен — как сказала Текла, это женское дело. Ожидание казалось утомительней любой битвы.
Дара издала звук, не похожий ни на что слышанное — полухрип, полуписк, звук предельной натуги.
— Еще раз! — воскликнула Текла за дверями. — Задержи дыхание, милочка, это помогает толкать. — Дара снова издала тот же страшный звук. — Еще раз! — понукала Текла. — Да, вот так!
Дара натужно захрипела — и вдруг воскликнула удивленно.
— Ваше величество, — громко крикнула Текла, — у вас сын!
Мгновением позже до императора долетел пронзительный, обиженный писк новорожденного.
Крисп подергал дверь, но та оставалась закрыта.
— Мы еще не готовы, ваше величество, — отозвалась Текла одновременно весело и раздраженно. — Еще послед не отошел. Скоро вы увидите малыша, обещаю. Как вы его назовете?
— Фостий, — ответил Крисп. Внутри Красной комнаты Дара повторила то же самое имя. На глаза императора навернулись слезы. Он жалел только, что отец его не дожил до названного в его честь внука.
Пару минут спустя Текла отворила дверь. В свете ламп видны были пятна крови на ее платье — неудивительно, что она не надела ничего шикарного, подумал Крисп. Потом повитуха протянула ему его новорожденного сына, и все мысли куда-то провалились.
Ребенка укутывало одеяло из теплой ягнячьей шерсти.
— Пять пальчиков на ручках, пять на ножках, — сообщила Текла. — Худенький немного, но с детишками, родившимися до срока, это бывает. — Повитуха смолкла, заметив, что Крисп ее не слушает.
Он вглядывался в красное, сморщенное личико Фостия. Частью потому, что им владел тот священный ужас, который охватывает любого отца, впервые взявшего на руки своего первенца. Но частью — по другой, куда менее сентиментальной причине. Он изучал крохотные черты младенческого лица, пытаясь разглядеть в них сходство с сияюще-смазливой физиономией Анфима или с собственным, более суровым обликом. Насколько можно было судить, ребенок не походил ни на одного из возможных отцов. Глаза Фостий явно получил от Дары — та же форма, те же чуть заметные складочки во внутреннем углу.
Когда он сказал об этом вслух, Текла рассмеялась.
— Нет такого закона, что сын не может пойти в мать, — сказала она. — Раз уж на то пошло, пора ей еще раз взглянуть на малыша, а, может, и дать грудь. — Она отступила, пропуская Криспа в Красную комнату.
В комнате воняло; предупреждения Теклы оказались вполне обоснованы. Криспу было все равно.
— Как ты? — спросил он Дару, все еще лежащую на той же кровати, где она рожала. Дара была бледна и совершенно измучена; смокшиеся от пота волосы висели сосульками. Но она все же выдавила слабую улыбку и протянула руки к младенцу. Крисп отдал ей Фостия.
— Он совсем ничего не весит, — сказала Дара.
Крисп кивнул. Он и сам едва заметил, как Фостий покинул его руки. Дара разглядывала малыша так же внимательно, как до нее сам Крисп — и по той же причине.
— По-моему, он похож на тебя, — заметил Крисп.
Дара опасливо глянула на него. Он заставил себя улыбнуться, размышляя о том, что настоящего отца ребенка узнать так и не удастся. Как много раз до того, он повторил себе, что это неважно, и, как много раз до того, почти поверил.
— Подержи его еще, — потребовала Дара. Фостий пискнул, обиженный, что его таскают из рук в руки. Крисп неуклюже покачал его. Дара развязала тесемки и спустила платье с плеча, обнажая грудь.
— Дай-ка его сюда. Может, это его успокоит.
Фостий пошарил губами, нашел сосок и зачмокал.
— Ему нравится, — заметил Крисп. — Не могу его винить — мне тоже.
Дара фыркнула.
— Кликни, чтобы из кухни принесли поесть, — попросила она. — Я на удивление проголодалась.
— Ты давно не ела, — ответил Крисп и выскочил из комнаты.
По дороге на кухню он остановился поблагодарить Теклу.
— Не за что, ваше величество, — сказала она. — Пусть Фос даст здоровья императрице и вашему сыну. Пока у нее все в порядке, да и малыш не слишком недоношен.
Постельничие и служанки поздравляли Криспа с рождением сына. Он про себя недоумевал, откуда они знают — вопли новорожденной дочери звучали бы точно так же. Но дворцовые слуги пользовались каким-то профессиональным чародейством. Стоило Криспу отворить дверь в кухню, как повар, ухмыляясь во весь рот, сунул ему поднос с кувшином вина, ломтем хлеба и серебряным блюдом под крышкой. «Вашей супруге», — пояснил он.
Крисп отнес ужин в Красную комнату сам, и Барсим, хоть и видел, не упрекнул его ни словом. Вернувшись, он помог жене сесть и налил вина ей, а заодно и себе. Кухарь предусмотрительно поставил на поднос два кубка.
— За Фостия. — Крисп поднял кубок.
— За нашего сына, — ответила Дара. Это было не совсем то, что сказал Крисп, но тот все равно выпил.
Дара ела (на блюде обнаружился жареный козленок в рыбном маринаде с чесноком) так, словно у нее несколько дней не было маковой росинки во рту. Крисп глядел то на нее, то на мотающего головкой во сне Фостия. Текла была права; для новорожденного Фостий был на удивление волосат. Привстав, Крисп осторожно дотронулся до черного пушка, мягкого и нежного, словно гусиный.
Фостий дернулся, и Крисп поспешно отнял руку.
Дара подтерла корочкой остатки соуса, допила вино и с удовлетворенным вздохом отставила кубок.
— Теперь уже лучше, — сказала она. — Еще бы ванну и месяц сна, и я буду если не как новенькая, то почти. — Она вздохнула. — Текла говорит, что первые пару дней младенца лучше кормить самой, так что выспаться мне не удастся. А потом пусть на его вопли встает кормилица.
— Я тут думал… — отрешенно начал Крисп, почти не обращая внимания на ее слова.
— О чем? — осторожно спросила она и непроизвольно подвинулась к Фостию, будто пытаясь заслонить его собой.
— Я думал, что стоит объявить малыша соправителем империи, прежде чем я отправлюсь воевать с Петронием, — объяснил Крисп. — Пусть весь Видесс знает, что мой род будет долго владеть троном.
Лицо Дары осветилось.
— Да, конечно! — воскликнула она негромко. — Спи спокойно, мой маленький Автократор, — пробормотала она, еще осторожнее, чем Крисп, дотрагиваясь до головки Фостия, и, помолчав чуть-чуть, добавила для Криспа:
— Я побоялась, что у тебя были другие мысли.
