— Забавно, они так часто это повторяют, — баронесса просмотрела еще несколько заметок, — что впечатление складывается совершенно противоположное… Что у нас дальше?
Следующими попались на глаза «Биржевые новости» за десятое октября, где среди прочего было вот что:
Агентство Рейтер сообщает тревожные сведения о воинственном настроении Японии и ее приготовлениях к войне. Продолжительные совещания министров военного и морского с императором, маркизом Ито и первым министром указывают на серьезность наступающего кризиса. Флот уже готов. Армию снабжают провиантом, в том числе закупают большие запасы американской муки. В арсеналах идет лихорадочная работа: везде осматриваются укрепления и проверяются меры защиты…
— Они все-таки готовятся к войне… Бедная наша отчизна.
— Увы, баронесса, — послышался за спиной голос Глебова. — Лучшие сыны отчизны расплачиваются за недальновидность правителей. И так было всегда. Полагаю, так всегда и будет… Царь-то еще летом обещал вывести вторую экспедицию. А осенью в Мукдене, как писали, не должно было остаться ни одного русского солдата. Однако же все обстоит с точностью до наоборот… Вот-с, извольте, даже искать в газетах не надо. «Петербургский листок», одиннадцатое, то бишь менее двух недель назад…
— На Дальнем Востоке, — начал читать Глебов. — По словам пекинского корреспондента «L’Independеnt. Bel», вывод войск из Маньчжурии был назначен на двадцать пятое сентября, однако это могло состояться только в том случае, если бы Китай выполнил некоторые условия, гарантирующие полную безопасность Маньчжурской железной дороги, но эти условия не выполнены Китаем вплоть до последнего времени. Однако из этого еще нельзя заключить, что между Россией и Китаем последует разрыв, так как уж известно, что китайцы предпочитают видеть Маньчжурию занятой русскими, нежели идти на все те уступки и вознаграждения, которые неизбежно будут потребованы от них всеми другими европейскими державами, которые и без того имеют уже области в Китае, а теперь потребуют за свои услуги еще новых жертв. Вот почему единственные препятствия к занятию русскими Маньчжурии возникают со стороны Японии…
— Да-да, у меня вот то же самое, — подхватила Ольга. — Россия и Япония. Двадцать пятого сентября исполнился срок, назначенный для увода русских войск из Мукдена и Ню-Чжуана. Японская печать в последнее время настойчиво требовала от России выполнения обещания, но японский министр иностранных дел в беседе с русским послом заявил, что он смотрит в будущее с полным доверием. Англия горячо поддерживает Японию в Пекине и Сеуле. Германия остается с виду нейтральной. Что касается Соединенных Штатов, японская печать полагает, что в случае нарушения прав Японии они заявят энергичнейший протест…
— Что вполне понятно, — заметил штабс-капитан. — Господа политики требуют соблюдения слова, самой же Россией данного. А правительство, увы, слова собственного не держит. Уезжая, я слыхал, что к новой дороге, которой вы так интересовались летом, отправляется еще один экспедиционный корпус. Да и пограничная стража объявила об усилении…
— Но зачем же это делается? — не могла разобраться баронесса в политических хитросплетениях.
— Поди знай, — Глебов безразлично пожал плечами и принялся за еду. — Должно быть, рекомая дорога слишком много значит для самого императора. Похоже, не одни только государственные интересы движут царем-батюшкой. Полагаю даже, не столько они, сколько презренный металл. Слишком много вложено в дорогу, похоже, чтобы вот так просто отдать ее китайцам.
— Однако же есть какой-то договор…
— Есть и действует! Знаете, баронесса, я начинаю вас побаиваться. Стоит вам только произнести слово, как я нахожу его подтверждение в прессе. Вот-с, прошу.
Глебов положил перед ней очередные «Биржевые новости», и Ольга прочла:
Санкт-Петербург, двадцать девятое сентября.
В сущности, так называемого маньчжурского вопроса нет и он никоим образом не касается Японии. Что же есть на самом деле? Имеется формальный договор России с Китаем об условиях, на которых русские войска могут быть выведены из Маньчжурии. Имеется русская железная дорога в Маньчжурии, охраняемая русскими войсками. Вот и весь маньчжурский вопрос. Срок очищения Маньчжурии на днях миновал, но так как условия договора со стороны Китая до сих пор не исполнены, то русские войска остаются на неопределенное время на местах прежних стоянок. Точно так же поступило бы на месте России всякое другое правительство…
— Извольте… Выходит, японцев можно не опасаться?
— В том-то и дело, Ольга Дмитриевна, что их дóлжно опасаться. Они, как волки, один раз вцепившиеся в добычу, не расстанутся с ней более никогда. Еще в начале века их император вполне однозначно дал понять, что рассматривает все северные китайские провинции как японскую собственность, каковую непременно себе вернет. И нынешние все эти договоры… — Штабс-капитан помедлил, стараясь найти более точное слово. — Они для Японии суть пустой звук! Японцы своего добьются, попомните мое слово.
— Бедная наша отчизна, — в который уж раз за это утро вырвалось у Ольги.
* * *
Телеграмма о том, что штабс-капитану Глебову в очередной раз продлили отпуск по ранению, нашла его в Нанте. Баронесса в компании уже четы Глебовых собиралась в круиз по Атлантическому океану. Чрезвычайно холодный для этих благословенных мест январь отпугивал желающих странствовать по зимнему океану. Пароходная компания, дабы хоть как-то подогреть интерес господ путешественников, снизила цены на билеты вдвое, а за неделю до выхода в плавание даже сообщила всем, кто приобрел билеты во второй класс, что они станут желанными пассажирами первого класса. И все равно в плавание круизный «Кайзер Вильгельм дер Гроссе» отправился с полупустыми каютами.
Незадолго до этого в тихом предместье Парижа Поленька венчалась с Глебовым. Девушка была счастлива, баронесса — довольна. Сам же Глебов чувствовал себя так, словно его заточили в золотую клетку — за него принимались все решения, ему не надо было беспокоиться ни о заработке для семьи, ни даже о том, где завтра окажется его семья, он мог не думать.
Первые несколько дней путешествия, еще осенью в Провансе, штабс-капитан мысленно негодовал. Да, баронесса всегда советовалась со своими «детьми», однако Алексей Алексеевич чувствовал, что это просто дань хорошему тону, на самом же деле Ольга принимала все решения сама.
И все-таки, понегодовав положенное, Глебов смирился и успокоился. В конце концов, это было не так уж и унизительно. В банк, который ему посоветовала баронесса, исправно начислялось его жалованье вкупе со всеми положенными раненому герою довольствиями и аттестатами. Уж как Ольге удалось выхлопотать «отпуск по ранению», Глебов старался не думать. Верный своему принципу брать от жизни все, сейчас он просто наслаждался путешествием, хлопотами по отправке багажа да устройством уютного гнездышка в огромной каюте первого класса.
Своего рода платой за все приятности странствия были долгие беседы с баронессой и Поленькой о политике, оружии, дипломатии… Темы, на первый взгляд совершенно не дамские, изрядно интересовали их обеих. Поэтому, почувствовав, что знания его несколько устарели, Глебов взялся за изучение газет. Теперь он штудировал не только русские, но и английские с французскими и даже китайские. Постепенно перед его мысленным взором разворачивалась весьма неутешительная картина: империи следовало ожидать войны. И войны именно с Японией.
