— Там же будет весь свет… — неожиданно для самой себя вслух произнесла Ольга.
— Душенька, вы о чем? — с некоторым испугом обернулась к баронессе Полина.
— Я потревожила тебя, дружочек? — Ольга положила руку в перчатке на сплетенные пальцы «падчерицы». — Прости меня, я задумалась…
— Баронесса, вы меня ничуть не потревожили. Вы сосредоточенно размышляли, молчали. И вдруг заговорили. Вот я и удивилась.
— Я думала, Поленька, что нынче на концерте будет весь свет. Отличный повод обновить кое-какие связи… Да и тебя, красавицу, надо бы замуж выдать. Не вечно же тебе возле моей юбки сидеть.
— Вы хотите от меня избавиться? — Полина, похоже, всерьез расстроилась.
— Ну отчего же? Мне с тобой комфортно, спокойно. Ты отлично меня понимаешь и поддерживаешь. Однако же и о своей семье неплохо было бы подумать. Время-то идет.
— Матушка Ольга Дмитриевна! — всплеснула руками Поленька. — Да что это вы вдруг? Вы и есть моя семья! А иной я никакой и не хочу — уж на матушкин с папенькой «счастливый», прости Господи, брак насмотрелась, да потом на ваш с отчимом своим. Не нужно мне такого.
— Но как же? А если вдруг любовь случится? Красавец гусар? Молодец драгун? Или дипломат-обольститель?
Поленька усмехнулась.
— Сие только в скверных романах бывает, которые вы и в дом-то не пускаете. А ежели вдруг случится, вот тогда и будем думать. Лучше быть вашей помощницей, чем чьей-то кухаркой-служанкой-наложницей, да попреки слушать, ежели вдруг что не по-мужниному сделаю.
«Бедная девочка, — подумала Ольга. — Хотя… Она во многом права. Лучше оставаться одной, чем испытать судьбу, подобную моей…»
Коляску опять тряхнуло. Ольга отвлеклась от размышлений и оглянулась. Вокруг были уже сияющие свежей краской дома новой части города — электрические фонари освещали дорогу, яркий свет лился из высоких окон. У подъезда дома, где их ждали, стоял лакей, одетый в черный фрак. Если бы Ольга не знала этого человека, подумала бы, что сам господин Скрябин вышел подышать воздухом перед тем, как начать играть.
— Матушка баронесса, с приездом! Хозяин уж спрашивали о вас, самолично на крылечко спускались…
— Здравствуй, Валерьян.
Баронесса вышла из экипажа, следом за ней выбралась Поленька, в который раз удивившись про себя, как много и какого разного люда знает ее душенька мачеха.
— Так что, говоришь, князь спрашивал обо мне? — подошла к лакею Ольга.
— Дважды-с, сударыня!
— Ну что ж, поспешим. Не след самого князя Долгорукова ждать заставлять.
— Но, душенька…
— Полюшка, я знаю, мы приехали даже раньше часа, на который были званы. Однако, похоже, у князя появилось ко мне дело, да притом неотложное. Вот он и теребит слуг, не дает им покоя. О делах наших с тобой мы и дома сможем поговорить, нынче же я потороплюсь успокоить нетерпение Василия Александровича.
Дамы сбросили накидки на руки слуг и стали подниматься по лестнице. На верхней площадке мерил шагами мрамор пола сухощавый фатоватый Василий Александрович, генерал-майор свиты его величества и гофмаршал высочайшего двора.
— Душенька, Ольга Дмитриевна! Мы уж вас заждались… — Князь наклонился поцеловать руку баронессе.
— Полноте, ваше сиятельство, я приехала даже раньше часа, на который была звана.
— Все оттого, что вы торопились побеседовать со мной, — проворковал донельзя довольный князь. — У меня для вас превосходная новость. Она столь замечательна, что я с трудом находил силы, чтобы не побежать к вам, дабы поделиться ею.
— Ну что же, князь, я вся внимание. Полюшка, подожди меня здесь.
Князь Долгоруков на минуту вновь стал гостеприимным хозяином. Он обернулся к девушке.
— Друг мой, в малой гостиной, думаю, вам будет уютно. Мы с баронессой оставим вас всего на минуту. А после все вместе послушаем модную музыку и насладимся яствами.
Полина кивнула, осторожно подобрала юбку и сделала несколько шагов по изумительной красоты мраморному полу: узкие полосы цветного мрамора образовывали сложный рисунок, чем-то напоминавший пол Исаакиевского собора.
— Как бы тут не упасть, — пробормотала Полина. — И ведь драгоценность какая, жалко становиться.
Далее, как с удовольствием отметила девушка, мрамор сменился куда более привычным дубовым паркетом. Малая гостиная и впрямь была невелика. Голубые стены украшала милая лепнина по итальянской моде: белые цветы были собраны в скромные букетики. Молва столичная уже давно судачила о том, сколько стоила такая необыкновенная работа да сколько сил было потрачено мастерами, чтобы ни один букетик не повторялся. Несколько мягких полукресел, обтянутых голубым с белыми полосами шелком, окружали столики с фруктами. По комнате, беседуя, прогуливались незнакомые Полине господа. Дамы же, числом три, сидели на двух узких диванчиках, стоящих углом.
Девушка присела на одно из полукресел. Она нередко выезжала вместе с Ольгой, но привыкнуть к равнодушно-вежливому вниманию так и не смогла. Собравшись было в тишине взвесить, что и как рассказать баронессе, она с сожалением поняла, что ни тишины, ни возможности поразмышлять у нее здесь не будет. А вот отвратительное ощущение, что дамы, да и господа разглядывают «протеже этой выскочки баронессы фон Штейн», становилось все сильнее.
Это злило Полину, хотя она понимала, конечно, что без своей «душеньки-мачехи» так бы и сидела в паре тесных комнаток, любуясь на засиженные мухами портреты отнюдь не знатных предков да вышивая картины и подушки. Ну, или прислуживала бы какому-нибудь господину без чинов и званий, единственным достоинством которого являлось бы то, что он соизволил ее, немолодую, без особого приданого замуж взять…
«Ничего, потерпим, — мысленно вздохнула Полина. — Вот интересно, о чем шепчутся Ольга и князь…»
Баронесса, которую хозяин всего пару минут назад под локоток проводил в свой кабинет и усадил в кресло, тоже терялась в догадках, что же такого удивительного произошло и отчего князь ведет себя как мальчишка, а не как убеленный сединами солидный царедворец, каковым, собственно, и является.
— Душенька баронесса, — начал Василий Александрович, — мы с вами дружим не так давно, однако уже успели во многом помочь друг другу…
Ольга усмехнулась. Со стороны это выглядело поощрительной улыбкой, но на самом деле было ехиднейшей и ядовитейшей из ухмылок: они с князем и впрямь «дружили» совсем недавно. Собственно, с того памятного приема у милейшей маркизы Вревской. «Но что же нынче тебе от меня надобно, князюшка?»
— Жена моя после столь удачного вложения все не может прийти в себя, так восторгами по вашему поводу и сыплет…
«Конечно, как же ей не восхищаться. За одну только неделю получить двойной куш — это любого приведет в восторг… Хотя, думаю, восторгами она сыплет вперемежку с замечаниями в мой адрес куда менее лестными».
