– Правитель, прошу смиловаться. Не отдавать войску.
Слезы катились по щекам. Я видела, как они падают на землю, но не решалась посмотреть на Кирона.
– Мау не имеет право выбора.
– Нирель, – протянула я, не поднимая головы.
– Что ты сказала? – повысил голос Кирон.
– Меня зовут Нирель.
Правитель схватил меня за волосы и запрокинул голову назад. Припал маской к шее и прошептал:
– Значит так, Нирель, кем бы ты ни была, не имеешь право называть свое имя. А тем более о чем-то просить. Я обещал, что доставлю тебя во дворец живой и невредимой и сдержу обещание. Вот и все! Не пытайся меня разжалобить. Я не знаю, что такое жалость к мау!
Глава 6. Кирон
Звенящий звук камня, соприкасающегося с металлом моего меча заглушал рыдания дерзкой мау. Я привязал ее к столбу у своей палатки перед началом бури. Пусть охладится. Ни одна грязная мау не позволяла себе без страха заглядывать в глаза правителя. Они трепетали, боялись ступить не в ту сторону, качнуть головой или слишком громко дышать. А эта посмела просить меня о милости! Я мать родную не помиловал! От такой наглости я на мгновение даже потерялся. А во всем виноват Дирам. Друг с самого детства не вложил этой мау в голову законы империи. Прятал от посторонних мужчин. Слишком хорошо к ней относился. В итоге и получается нечто подобное. Не зря же я писал законы. Мау должны знать свое место, иначе сядут на голову. С жалости все и начинается.
За такое пренебрежение законом Дирам поплатиться по приезду в Маскулайн. Я выбью из него привязанность к этой мау. Нельзя допускать даже намека на теплые чувства к этим отродьям, иначе империя падет, и презренные альвы подчинят ее своим законам. Начнется беспредел, который царил в давние времена в Оливиуме. Я хорошо помню те века, когда у власти стояла моя мать. Мразь, ненавидящая свое дитя. Она потеряла массу земель из-за любви к альве. Но я восстановил справедливость. Вернул большую часть земель обратно. И собираюсь завоевать весь Оливиум. Альвы будут подчиняться мне! Но в последнее время их сила резко растет. Я никак не могу понять причины. У них постоянно появляется новое оружие против шантаи. Кто делает его? Мои шпионы еще не возвращались живыми с разведки. Пленные альвы ничего не знают, иначе рассказали бы все, как на духу. Но мы ловили мелких сошек. Нужна рыба покрупнее. Приближенный правителя Криелти Аскорна. Я послал за ним лучших воинов, но вестей нет. Остается гадать, а этого я делать не люблю. Чувствую себя беспомощным. Если так пойдет и дальше, моя власть пошатнется.
Я ощупал лезвие на остроту и отложил меч в сторону. Мау продолжала всхлипывать и стонать. Наверное, от холода, который не страшен шантаи. С темнотой пришла и снежная буря. Сдохнет, если оставить снаружи. А она мне нужна. Я выясню какой она расы, чего бы мне это не стоило. Есть подозрение, что мау шпион альв, уж больно похожа на них. Хотя нет. Это только на первый взгляд. Кожа девки не так бела, да и волосы другие, а глаза… Странный цвет. Никогда таких не встречал. Слишком хороша даже для альв. Ни одна раса не сравнится с ее красотой.
Нирель. Посмела произнести свое имя! Глупая!
Я выглянул из палатки и задержал взгляд на свернувшейся калачиком мау. Она вздрагивала, пытаясь дыханием согреть связанные руки. Я подошел к ней, отвязал от столба и схватил за шкирку. Мау не могла передвигать ногами, пришлось вносить в палатку на руках. Она крепко обхватила мой торс и задрожала еще сильнее. Холодная, как лед. Передержал я ее на улице. Ничего. Вылечим в Маскулайне, если что. Большую часть пути уже прошли.
Я обвел палатку глазами. Придется положить на свои шкуры, пока не согреется. Таких почестей до нее никто не заслуживал. Будем считать это благодарностью за спасение Дирама. Как мешок я бросил ее на ложе и швырнул поверх шкуру. Она укуталась и прошептала:
– Спасибо.
Я ухмыльнулся. Глупое создание. Мау еще не знала, что я собираюсь с ней сделать. Пыточная камера всем развязывает язык. Думаю, я быстро выясню, кто она такая, а потом порву ее хрупкое тело на части. Она узнает, что такое похоть шантаи. Неутолимая страсть правителя империи. Я давно не получаю удовольствия от совокуплений. Мау ни одной расы не возбуждают во мне вулкан, всегда лишь вспышка, которая быстро гаснет, как только протараню очередную девку. Посмотрим, насколько эта неженка хороша в постели. Танец был неплох. Получше нагилов будет.
Я сел на пол и достал из ножен второй меч. Принялся его точить. Отхлебнул из бутылки скуму. Маска всегда мешала трапезничать, но снимал я ее только в запертых на ключ покоях. Никто, кроме Дирама не видел моего лица. А какие легенды слагают выжившие после меня мау! Даже забавно.
– Я умираю от холода, – застучала зубами мау, высовывая нос из шкур.
Вздохнув, я подошел к ней и коснулся щеки. Холодная. Костер не разведешь, и как еще ее согреть?
Мау потянула ко мне тонкие пальцы. Я перехватил ее запястье у пояса и присел рядом, не выпуская холодной руки.
– Помоги. Я умру. Не могу пошевелить ногами, – простонала она.
Этого мне еще не хватало.
– Я могу согреть, но ты можешь умереть во время этого, – рассмеялся я.
Она из последних сил попыталась вырвать запястье из моей руки. Состроила злое лицо, чем насмешила меня еще больше.
– А ты забавный зверек.
– Я не животное, – снова ее накрыла волна дрожи, а рука начала теплеть от моего прикосновения.
– А кто? – я с любопытством всмотрелся в ее глаза, пытаясь уловить ложь во взгляде. Мимолетную вспышку страха. Но увидел только ненависть к себе.
– Нирель, – с выражением выплюнула она свое имя, будто вдалбливая его мне в голову.
– Плевать, как тебя зовут! Для меня ты мау непонятной расы и происхождения. От того грязнее остальных! Пыль из-под копыт буртов!
Она всхлипнула и попятилась назад, тщетно пытаясь вырвать руку. Я подгреб мау к себе. Навалился всем телом и развернул ее к себе лицом. Принюхался к запаху ее кожи. Никто в Оливиуме так не пахнет. Что за кровь течет в ее жилах? Какого цвета и вкуса? Еще мгновение и начнется превращение. Мной обуревало дикое желание вонзиться когтями в мягкую кожу. Разодрать и посмотреть, что внутри. Я вскипал. От температуры тела плавились глаза. Я смотрел на мау через разноцветное марево. Так всегда бывает перед превращением.
Она замотала головой, предчувствуя смерть. Наконец в ее глазах появился страх. Я скинул шкуру и откинул полы плаща. Провел рукой по трепещущей, вырывающейся из платья груди. Коснулся бедра, приподнимая ткань все выше. Мау скрестила ноги и закрыла лицо руками.
– Не хочешь смотреть на меня? Страшно? Ты еще не видела моего истинного лица, – процедил я сквозь зубы. Ее страх подстегивал, возбуждал, будил необузданного изголодавшегося зверя. Даже не знаю, что страшнее. Лицо под маской или клыкастый зверь. До превращения я еще могу себя контролировать, а после…
