Я смотрела в его напряженное от страсти лицо и понимала, что больше не чувствую ног. Все ощущения скопились внизу живота. Он трогал, задевал оголенный нерв, выбивая из меня заглушенные стоны. Я содрогнулась всем телом, когда почувствовала разливающуюся влагу внутри и взлетела к небесам от нового оргазма. Кирон томительно медленно вбивал в меня свое семя, и я обмякла в его руках. Он выпил из меня все силы, что оставались для побега. Глаза смыкались, веки наливались свинцом, но я будила себя, незаметно пощипывая запястье.
Когда же легла на грудь императора, обняв его торс, едва не провалилась в сон от ровно вздымающейся грудной клетки. Но вместо этого продолжала причинять себе боль и ждать, когда Кирон погрузится в глубокий сон.
Когда его веки перестали подрагивать, я начала медленно отстраняться, наблюдая за реакцией императора. По сантиметру, по миллиметру я вырывалась из жарких объятий, любуясь мужественным лицом мужчины, которого безумно любила. Я не хотела расставаться с ним ни на секунду, но смех сына звоном стоял в ушах. Я должна сделать правильный выбор. Я его сделала еще тогда, когда нашла записку. Нет в этом мире ни одной силы, которая могла бы заставить меня бросить ребенка.
Вскоре я стояла у кровати, прижимая к груди порванную сорочку. В последний раз окинула Кирона взглядом, стараясь запечатлеть в памяти каждую черточку его спокойного лица. Не решилась поцеловать на прощание, рискуя разбудить шантаи. Стоило сделать первый шаг по направлению к двери и сердце зарделось в груди. Оно стучало так громко, что мне казалось, его стук слышат все жители замка. Надо уходить, пока не поздно. Пока страх не сковал мои ноги и не заставил признаться. Я не могу так поступить. У меня нет права рисковать жизнью сына.
Тихо, на носочках я вышла из покоев императора и осмотрелась. Благо, что коридор был пуст. Этой ночью весь дворец погрузился в сладкий сон вместе с его владельцем. Я не слышала шагов прислуги и голосов шантаи.
Засеменив, я подбежала к двери, ведущей в покои Келеара, и с облегчением увидела, что она приоткрыта. Я специально ее не закрыла. Будет меньше шума. Уже внутри я заметалась по комнате в поисках обуви. Открыла шкаф, обула сапоги, надела теплое платье и накидку из шкуры животного с капюшоном. Достала из тумбы нож для резки овощей и взглянула на себя в зеркало. Скрутила волосы жгутом и собрала так, чтобы ни одна прядь не выбилась во время бега. Капюшон хорошо скрывал мое лицо. Я глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь, и вышла в коридор. Мягкие меховые сапоги делали мои шаги почти бесшумными, но шелест одежды не позволял услышать посторонние шорохи. И тогда я решила идти напролом, не обращая внимания на прислугу.
На пути к саду мне не встретилось ни единой души. Хотя неподалеку от нужного забора сидели стражи. Я приблизилась к ним, замечая, что они уже давно видят радужные сны. Кирон умотал свою армию до такой степени, что сегодня ночью охранять замок было некому. Осторожно вынув факел из земли, я направилась к расщелине в заборе. Благо, что ее никто так и не заделал. Отодвинув створку, я пролезла в небольшую дыру и тут же окунулась в жуткий холод леса. Плотными горстями ветер бросал в лицо снег. Я пыталась оглядеться, чтобы выбрать правильный путь. Судорожно вспоминала, в какой стороне находится озеро и, рискуя заплутать, свернула налево на узкую тропинку, уходящую в самую чащу леса.
Огонь едва освещал мне путь, сражаясь с потоками ветра. Казалось, в его завывании я слышала крики диких зверей. Сжала в руке нож и ускорила шаг, проваливаясь в сугробы.
Только когда стихия утихла, я поняла, что выбрала правильную дорогу. Я узнала то место, где на нашу повозку напали альвы. Я будто очутилась в другой реальности. Холод продолжал пощипывать руки и щеки, но зелень была не заснежена. Пахнуло свежестью леса, травой и корой. Снова сердце откликнулось громким стуком, вырываясь из грудной клетки от страха.
Я сорвалась на бег, окунаясь в густую чащу и вскоре увидела заветный берег озера. Не решилась подойти ближе, ведь чудовище не дремлет, а умирать я пока не собиралась. Спрятавшись за массивным стволом дерева, я стала наблюдать за берегом. Но прошло уже не меньше часа, а автор письма так и не появился. Меня накрывало отчаяньем и злобой. Я уже хотела вернуться в замок, разбудить Кирона и рассказать обо всем, как увидела белого величественного мидиши, приближающегося к берегу с не менее величественным наездником.
Белые волосы собраны в строгий хвост, на теле блестящий камзол, а красные глаза сверкали в ночи, отражая в себе безмятежную гладь озера. Я обомлела, узнавая стан бывшего советника Инфернума.
– Дирам! – вырвалось у меня.
Я пока еще не знала радоваться или нет. Ребенка поблизости не видно. Я никак не ожидала его здесь увидеть. Думала на кого угодно, но не на него. Я вообще забыла о существовании альвы, который когда-то спас мне жизнь и заботился долгие годы, будто родной отец. Наверное, он решил вернуть мне сына, минуя Кирона, ведь они уже давно не друзья.
Я вышла из укрытия и направилась к нему навстречу. Дирам слез с мидиши и раскинул объятия, улыбнулся, словно увидел давнего друга и от сердца сразу отлегло. Я врезалась в его крепкую грудь, коротко обняла, отстранилась и заглянула в красные глаза.
– Ты написал записку?
Он кивнул.
– Где мой сын, Дирам? Он у тебя? Я пришла одна. Отдай Келеара.
Его губы растянулись в ухмылке. Он схватил меня за подбородок и притянул к себе так близко, что наши губы почти соприкоснулись. Свободной рукой скинул с меня капюшон и сделал глубокий вдох.
Сердце ухнуло в пятки. Я не чувствовала ног, будто почва ушла из-под них. Горло сковал жуткий страх так, что я не могла вымолвить и слова.
– Моя Нирель, – шепнул он мне в лицо.
Глава 16. Кирон
Все те дни, что я искал сына, ни на секунду не сомкнул глаз. От усталости валился с ног, но настолько тосковал по Нирель, что это чувство было сильнее сна. Обнимая ее, целуя и лаская, я возвращался к жизни, и она уже не казалась такой уж мрачной. Я засыпал с ощущением того, что все обязательно наладится, и завтра же я найду сына.
Впервые за долгое время мне приснился сон. Я ходил по берегу реки, переворачивая каждый камень в поисках Келеара и, наконец, нашел его. Ребенок лежал в воде лицом вниз. Я взял тело на руки, посмотрел на мертвенно-бледное лицо и застывшие глаза. Резко проснулся от леденящего ужаса, что сковал меня цепями. Взгляд устремился в красный потолок покоев и от сердца отлегло. Я вернулся в реальность. Пусть она была не такой, как хотелось, но я верил и чувствовал, что мой сын жив. Это подсознание во снах воплощает мои страхи. И все же я никак не мог понять почему, исколесив почти весь Оливиум, не нашлось ни единой зацепки. Я пытал гарпи до смерти. Испуская дух, они должны были выдать нужную информацию. Значит, они не видели Келеара. Но такого не может быть!
Я все чаще думал о том, что люди из иного мира могли похитить ребенка. Тулек тоже склонялся к этому мнению. Но если это так… Страшно даже подумать!
