Книга Империя Инфернум. Кротус , страница 36. Автор книги Юлия Пульс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Империя Инфернум. Кротус »

Cтраница 36
Глава 21. Нирель

Как же хотелось уснуть, а потом проснуться и понять, что это был лишь страшный сон. Я закрыла глаза, пытаясь погрузиться в беспамятство, но мысли рисовали в голове позорные картины насилия. Я переживала издевательство Дирама вновь и вновь и не знала, как положить этому конец. Он втоптал меня в грязь, заставил ненавидеть саму себя, ощущать себя опороченной и сломленной. Казалось, я полностью утонула в вязкости его семени и мне никогда от него не отмыться. Даже проточная вода в холодной реке не способна унести позор, что проник в нутро, залез под кожу, коснулся души, оставляя гниющие червоточины. Сейчас я бы обрадовалась ванне, постаралась бы смыть с себя хотя бы запах мужчины, которого ненавидела и презирала. Но альва не предоставил такой привилегии. Оставил гнить на красных простынях, в красной комнате до боли напоминающей покои Кирона. И как я только вынесла эту пытку?! Мысли о сыне помогали не сойти с ума, не обезуметь в тот же миг, как его плоть ворвалась в мое чрево. Я старалась не думать о происходящем, но тело предательски содрогалось, а слезы текли нескончаемым потоком.

Как долго Дирам намерен издеваться надо мной? Ищет ли меня Кирон? Найдет ли? Что если поместье Кротус станет для меня могилой? Нет! А как же мой сын? Я нашла его. Он жив и здоров. Есть ради чего бороться за жизнь. Я все стерплю. Пусть альва думает, что сломал меня, пусть терзает и губит мое тело, но душу он не получит никогда. Я попытаюсь забрать сына и сбежать при первой же возможности, но для начала надо окрепнуть. Чувствовала себя разбитой, будто я вся и есть сплошная саднящая рана.

Я попыталась встать с постели. Сначала опустила на холодный пол ноги, потом села и уронила голову в ладони. Кольнула новая вспышка боли. Лучше не касаться лица. Хорошо, что в комнате нет зеркала. Мне было страшно посмотреть на себя. По ощущениям я выглядела ужасно. Голова раскалывалась от боли, во рту пересохло, а конечности содрогались от холода.

Мой взгляд упал на недопитую бутыль скумы, потом я посмотрела на стол и с разочарованием заметила, что Дирам не оставил мне воды. Я потянулась к бутылке, сделала глоток и едва не вернула его обратно. От одного лишь запаха алкоголя затошнило со страшной силой. Я встала на ноги и, держась за стену, подошла к столу. Вгрызлась зубами в плод, высасывая из него все соки, и память тут же вернула меня к недавним пыткам. Со злости я разбила фрукт о стену, отрешенно наблюдая, как он медленно вязкой кашицей сползает вниз. Обреченность накрыла черной вуалью, заставляя заплакать вновь. Я села на холодный пол и прижала колени к груди. Посмотрела в красный потолок и начала молить Кирона о спасении. Рыдать и кричать. Как же мне хотелось, чтобы он сейчас меня услышал, почувствовал, понял, где нахожусь. Но стены этой темницы наверняка не пропустят ни звука, а я все равно орала на пределе возможности, отдавая последние силы, вкладывая их в крик.

Резко замолчала, когда услышала скрип открывающейся двери. Сначала увидела круглую лохань с водой и плавающую в ней чарку, а потом уже Дирама. Он поставил лохань посреди комнаты и закрыл за собой дверь на засов. Я не стала дожидаться приглашения, подползла и зачерпнула воду. Хорошо, что она оказалась теплой. Я совсем околела в темном подземелье. Свечи лишь рассеивали блеклый свет и совсем не согревали помещение.

Я жадно впитывала влагу и никак не могла напиться. Казалось, что осушу всю лохань разом и только когда живот раздуло до колик, я остановилась и посмотрела на альву.

Он был одет непривычно просто. Белая рубаха на завязках и широкие штаны. Распущенные волосы свисали до пояса, придавая его образу небрежности. Я рискнула заглянуть в красные глаза и сразу поняла, что они все так же полны похоти и жалость им не знакома.

– Становись, – указал он на лохань и снял с плеча кожаную сумку. Положил ее на пол и подал мне руку. Я не приняла от него помощь. Шатаясь, поднялась и ступила в воду. Дирам тут же схватил чарку и начал поливать меня. Вода остывала моментально, и ее холод вызывал дикую дрожь по всему телу. Я стиснула зубы, с прищуром наблюдая, как альва достает из сумки кусок мыла. Мне захотелось вырвать его из рук Дирама, чтобы как можно тщательней отмыться от его запаха. Но не для того хозяин поместья пришел в темницу. Ему нравилось меня трогать. Он получал от этого не меньшее удовольствие, чем от совокупления. Никогда бы не подумала, что у Дирама настолько извращенное сознание. Слишком медленно он водил мылом по изгибам моего тела, задерживаясь на груди, а потом и на промежности. Он вгонял скользкий брусок в мое нутро и буравил глазами мое лицо. Я отвернулась, не в силах смотреть на возбужденный взгляд.

Только когда он полностью меня намылил, начал смывать пену. Ощупывал уже более нагло, сжимая кожу до боли. Потом резко подхватил меня на руки и прижал к себе.

– Моя Нирель, – шептал безумным, задыхающимся голосом. Стал целовать меня в плечо. Нашел ртом мой сосок и принялся терзать его зубами. Я чувствовала, как слезы вновь подкатывают к глазам, а тошнота к горлу. Омерзительно, пошло, отвратительно он трогал самые интимные части тела.

– Как же я тебя люблю. Как ты нежна и красива.

Признания и комплименты с его уст звучали, как оскорбление. Я едва сдерживалась, чтобы не взбрыкнуть и не выругаться. А в мыслях представляла, будто пронизываю его сердце острым клинком. Вбиваю, вколачиваю, убиваю. Жаль, что еще тогда в покоях у меня не получилось его зарезать! Пусть хотя бы шрам на лице напоминает ему о том, что он погубил, втоптал в грязь и уничтожил женщину, которую оберегал с детства, а в итоге бесстыдно предал.

Дирам поставил меня на пол и посмотрел на крюк, подвешенный к потолку. Похотливая ухмылка озарила его лицо, а меня сковал дикий страх. Веревки, которые он проверял на выносливость, поплыли перед глазами коричневым маревом. Казалось, я тут же потеряю сознание и рухну, но альва подхватил меня за талию и вновь прижал к себе.

– Не надо. Пожалуйста. Я не буду сопротивляться. Не привязывай, – умоляла я его о пощаде, но он будто не слышал моего тихого голоса. Начал обвивать веревкой мои запястья и подвешивать меня на крюк так, что лишь кончиками пальцев касалась пола. Повисла, будто сломанная кукла, пытаясь вытерпеть дикую боль врезающихся в кожу веревок.

– Не надо, Дирам. За что ты так со мной? Отпусти нас домой.

Альва схватил меня за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза, и рассмеялся.

– Как же ты не поймешь, Нирель? Ваш дом теперь здесь. Смирись. Пока я буду видеть в твоих глазах надежду на спасение, ты не выйдешь из этой комнаты.

Он не понимал, о чем просит. Как я могла смириться с такой страшной участью – принадлежать нелюбимому мужчине, делить с ним постель, целовать, говорить, улыбаться, жить…

– В таком случае, мне никогда отсюда не выйти, – глубоко вздохнула я. – Ты только не обижай моего сына. Скажи, что я его люблю.

Дирам поменялся в лице, опустил взгляд, и мне показалось, что строгие черты смягчились. Даже проблеснула надежда на то, что он развяжет веревки.

– Когда-нибудь придется смириться. А за Келеара не беспокойся. Воспитаю, как родного сына.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация