– Как себя чувствуешь?
– Лучше. Где Келеар? Ты так и не привел его сегодня ко мне.
Все ее мысли занимал только ребенок, что вызвало у меня приступ ревности, но я подавил его, стараясь не показывать негодования.
– Ты еще слаба.
– Давай на чистоту? Что я должна сделать, чтобы вновь увидеть сына?
– Поправиться, – слукавил я и отвел взгляд в сторону.
– Мне уже гораздо лучше. Ты сам это видишь. Говори. Ты ведь не из тех, кто будет церемониться с мау.
Каждое ее слово ранило мое сердце сильнее острого клинка. Я не хотел любовь по принуждению, но она не оставляла меня выбора.
– Ты сможешь жить с сыном в одних покоях, если я увижу, что ты полюбила меня. Или хотя бы сделаешь так, чтобы я в это поверил.
Нирель прикусила губу, пытаясь скрыть от меня ухмылку. После заточения и изощренных утех она стала намного сговорчивее. Научилась держать в узде ненависть и молчать там, где следует промолчать. Еще со времен мау я знал, что пытки всегда приносят плоды и работают безотказно. Осталось дело за самым сложным – влюбить ее в себя. Пусть сначала она будет притворяться, зато потом вживется в роль, и мы наконец заживем счастливо.
– Начать можно прямо сейчас? – холодным тоном поинтересовалась Нирель.
– Нет. Сейчас у меня есть дела. Я вернусь в покои с рассветными лучами. Если будешь хорошо себя чувствовать…
– Понятно, – отчеканила она и крепко сжала в руках чарку с супом.
– Я пришлю Стошу. Она поможет тебе принять ванну и принесет одежду, которую шили на заказ специально для тебя.
Нирель коротко кивнула, и я поднялся со стула. Решил проверить, достаточно ли она покорна. Склонился над ней и коснулся обнаженного плеча легким поцелуем. Она вздрогнула, но не отстранилась. Тогда я приподнял ее лицо за подбородок и потянулся к алым губам. Сердце заколотилось в груди в предвкушении сладкого поцелуя. Я остановился в миллиметре и замер, давая ей возможность сделать шажок навстречу. Убедиться, что она готова на все ради сына. Пар, исходящий от супа подогревал подбородок, который покрывался испариной. Не лучшие ощущения для долгожданного взаимного поцелуя, но я терпеливо ждал от Нирель действий, вглядываясь в глубину нефритовых глаз. Она глубоко вздохнула, зажмурилась и быстро преодолела крохотное расстояние между нами, врезаясь в мои губы. Я нежно водил языком по ее нижней губе, пытаясь проникнуть глубже, но наткнулся на барьер. Нирель крепко сжала зубы. Я не стал принуждать ее к большему и резко отстранился. Улыбнулся и прошептал:
– Выздоравливай.
Впервые уходил от Нирель с легким сердцем. На время даже забыл о страхах, убеждаясь в том, что поступил правильно. Никто никогда не сможет у меня ее отнять. Я готов перебить всех жителей Оливиума, лишь бы Нирель всегда мне принадлежала! Пусть сады Кротуса станут для них могилой!
Я зашел в покои Стоши. Келеар уже сладко спал, а гарпи сидела в кресле, вышивая белое кружево. Курт попивал скуму, раскинувшись в удобной позе в кресле у камина. Я отдал прислуге приказ, чтобы помогла Нирель и глаз с нее не спускала, а сам отправился в кузницу. Мне предстояла сложная работа – выковать мечи самому императору Инфернума и его новому советнику. С какой душой я буду изготавливать для них оружие, и что из этого получится?
Я подошел к наковальне и глубоко вздохнул, настраиваясь на работу. Выбрал брус крепкого черного металла и принялся его нагревать. В голове уже рисовался готовый меч с эмблемой Инфернума на мощной рукояти. Кирону понравится. Пусть это станет моим подарком для него взамен украденному счастью. Пусть смотрит на острый клинок и вспоминает образ той, что когда-то безжалостно у меня отнял. Я восстановил равновесие. Отныне император будет довольствоваться лишь альвами, так сильно внешне напоминающими Нирель. Забудет о том, что у него есть сын. Похоронит их в памяти навсегда, так и не поняв, что за пределами его империи живут и здравствуют два родных ему существа. Он сам во всем виноват. Я бы на его месте ни на секунду не отпустил от себя любимую женщину, не выпускал ее из объятий и постели, вознес бы на пьедестал и целовал ноги.
Сегодня ночь тянулась дольше прежних. Я предвкушал встречу с Нирель. В голове рисовались прекрасные картины того, как она смотрит на меня любящим взглядом, медленно раздевается, оголяя прелести, а я вожу руками по ее нежной коже и изнываю от вожделения. Я представлял, как вкушаю ее соки, выбивая из сладких уст стоны удовольствия, а не отвращения.
От одних лишь мыслей о ней, я возбуждался до предела, вынужденный прерывать работу, чтобы унять внутренний пыл. А потом снова думал о Кироне. И так по кругу. Мечты засасывали меня в водоворот, кружили голову. Чувства плавно сменяли друг друга от страха до похоти.
Выбившись из сил, я вышел из кузницы, любуясь рассветом. Так и не закончил работу, но собирался продолжить после того, как Нирель явит всю себя, словно фрукт на блюде и я, наконец, смогу хотя бы один день провести в забвении, убеждая себя в том, что она любит меня также сильно, как я ее.
Обмывшись прохладной водой, я надел чистую рубаху и широкие штаны. Не хотел, чтобы одежда стесняла тело. Желал, чтобы Нирель страстно сорвала ее с меня и отдалась без остатка.
Глава 27. Нирель
Когда Стоша вошла в покои, запрела дверь и положила ключ в карман фартука, у меня в голове промелькнула безумная мысль. Я уставилась на подсвечник, примеряя его к голове женщины. Пусть я все еще была слаба и едва держалась на ногах, но могла найти в себе силы нанести удар, который на некоторое время выведет ее из равновесия. Мне бы только добраться до ключа! Но для начала нужно узнать, где держат Келеара.
– Где мой сын? – спросила я, когда Стоша стянула с меня плед и помогла подняться с кровати.
– С ним все хорошо.
Не такого ответа я ждала. Мне нужно знать в какой из многочисленных комнат поместья его держат.
– Где он живет, Стоша? Я волнуюсь.
Она привела меня в уборную и подвела к ванной. Помогла погрузиться в воду.
– Со мной. Я забочусь о нем.
Значит, Келеар сейчас спит в ее покоях. Обычно комнаты для прислуги расположены на первом этаже и скорее всего рядом с трапезной.
– Спасибо, – шепнула я и стала намыливать липкую от пота кожу. Нельзя подавать вида, что задумала сбежать, поэтому я вела себя непринужденно. Сосредоточилась на купании, стараясь не смотреть в глаза гарпи. Она мне не помощник. В этом я уже давно убедилась. Нет смысла взывать к жалости. Женщина пропитана верностью своему хозяину. Дирам умеет выбирать надежную прислугу.
Стоша касалась моих волос, смывая пену, аккуратно расправляя каждый локон. Потом взяла со стула полотенце и расправила его. Подала мне руку. Я встала и вышла из ванной, чувствуя, как трясутся ноги от непреодолимой слабости в костях. Усадив меня в кресло у зеркала, Стоша принялась расчесывать мне волосы, укладывая влажные пряди в красивую высокую прическу. Я смотрела на свое лицо и не узнавала себя в отражении. Опухлость ушла, но желтые пятна от синяков остались под глазами. Я боялась взглянуть на спину, но заметила, как нагила разглядывает следы от ударов плетью. Во взгляде черных глаз промелькнула жалость и негодование, но ее странная блаженная улыбка убила всякую надежду. Женщина потянулась к коробочке с мазями и с трепетом обвела пальцами каждую алую ленту на моей спине. Потом взялась за лицо. Долго подбирала тон, а когда выбрала нужный, от синяков не осталось и следа. На меня смотрела красивая фарфоровая кукла. Стоша на славу постаралась для своего хозяина. Дираму понравится покорная ухоженная мау, открытая для любых утех. Я попыталась выдавить из себя улыбку, но не получилось. Все силы уходили на то, чтобы сдерживать слезы.
