— Получается, что именно в это время молодую и преуспевающую женщину охватили мысли о самоубийстве. Вы у провайдера брали выписку только за этот день?
— Есть еще за три предшествующих.
— Уже хорошо, — хмыкнул Реваев, — вы, кстати, много успели сделать за такое короткое время. Так вот скажите, предыдущие дни Шнейдер просматривала сайты, связанные с темой самоубийства или хотя бы этих самых узлов?
— Нет, — признал Пахомов, на которого похвала полковника подействовала благотворно, и он уже не был так напряжен, — но ведь у нее была книга. Эта брошюра о способах самоубийств. Я думаю, она ее и читала перед сном в кровати.
— Уверяю вас, Михаил, она ее перед сном в кровати не читала, — усмехнулся Реваев и повернулся к Крыловой: — Вы посмотрели фотографии? Поняли, что я имел в виду?
— Да, Юрий Дмитриевич, поняла, — почему-то смутилась Вика, — хотя, если бы вы не сказали про неряху, наверное, не догадалась бы. — Она включила планшет и подтолкнула его к Пахомову. — Вот, посмотрите сами, Шнейдер спала на одной и той же стороне кровати, видите, с этой стороны на тумбочке лежит всякая ее мелочевка. Так, кстати, почти все люди спят, если кровать слишком большая. Возможно, на второй тумбочке что-то клал из своих вещей этот Романов, если он, конечно, приезжал к ней ночевать, но, во всяком случае, уже недели две, даже, на мой взгляд, и больше, ею никто не пользовался. И пыль на ней тоже никто не протирал.
— Что-то я не улавливаю, — признался Мясоедов.
Пахомов напряженно молчал.
— Если бы ты пыль протирал иногда, то улавливал, — заметила Виктория, и, неожиданно покраснев, затараторила: — Смотрите, вся поверхность покрыта ровным толстым слоем пыли. Мне так кажется, ее уже месяц как не смахивали. Если бы книгу регулярно читали, то на тумбочке остались бы следы, пыль была бы размазана и не лежала таким ровным слоем. Но этого мы не видим. Книгу положили, причем раскрытую, я так понимаю, на нужной странице, а после этого ее эксперт аккуратно поднял во время осмотра. Так что на тумбочке остался лишь один отпечаток от разворота книги. Причем видите, пыль вдавлена, то есть книгу положили сверху на уже скопившийся слой. А значит, это было сделано совсем недавно, можно предположить, что в день смерти.
— Ничего себе, — ошарашенно пробормотал Жора, — это ж прям дедукция! Крылова, ты меня удивляешь. Ты в моих глазах растешь прям на глазах, — он широко улыбнулся и, словно что-то вспомнив, добавил: — Хотя это же все Юрий Дмитриевич тебе подсказал, сама бы ты никогда не додумалась.
— Но ведь книгу Шнейдер могла читать где угодно и только в последний день положить на ту тумбочку. — Пахомов внимательно рассматривал фотографии, но не спешил соглашаться с выводами Крыловой.
— Теоретически могла, — кивнула Вика, — но ты вспомни спальню, она небольшая, а кровать огромная. С той стороны, где спала Шнейдер, книгу класть негде, там все завалено и на тумбочке, и на туалетном столике. А обходить кровать не очень удобно — там узкий проход от стены, да и с той стороны ничего нет, зачем ей туда вообще идти? Проще было бросить книгу на кровать, но тот, кто ее положил, хотел именно создать впечатление, что книгу читали и перечитывали. День за днем, пока не остановились на нужной странице. В общем, человек в стремлении сделать все правдоподобно немного перестарался.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошел полковник Разумов. Вид у него был мрачен. Он несколько мгновений стоял посреди кабинета, сунув руки в карманы и внимательно разглядывая сидящих за столом офицеров. Затем, словно касаясь придающего силы амулета, провел рукой по усам и произнес:
— События развиваются. Причем сказочно. Только что сообщили. Похищен сын Белоусова. Возле городского бассейна охранника вырубили электрошокером и угнали машину вместе с ребенком. Машину уже нашли, — Разумов вздохнул, — ребенка в ней нет.
Глава 6
23 июня этого года
Мужчина молча сидел на деревянном ящике и смотрел на забившегося в угол ребенка.
Мальчик так же молча смотрел на мужчину.
Лицо человека на деревянном ящике почти не было видно из-за широкой рыжей бороды, которая начинала расти прямо из-под огромных темных очков. Когда несколько дней назад мальчик впервые увидел это странное лицо, он жутко испугался. Сначала, конечно, он испугался из-за того, что Игорь упал на землю и лежал неподвижно, словно вдруг решил среди бела дня уснуть, а затем испуг стал еще сильнее, когда неожиданно усевшийся на водительское сиденье бородатый человек повернулся к нему и сказал:
— В таких случаях, пацан, убегать надо.
Но бежать было уже поздно, пассажирские двери были заблокированы, и Коля лишь сильнее вжался в сиденье. За прошедшие несколько дней он успел понять, что этот немногословный мужчина не собирается делать ему больно. Он вообще не делал мальчику ничего плохого. Привозил ему еду, воду и даже соки. Привез матрас и теплое одеяло. Но того, что этот человек не позволял ему уйти, не позволял вновь увидеть маму, было достаточно, чтобы Коля не переставал его бояться.
Мужчина, глубоко задумавшись, опустил голову к полу, со стороны могло показаться, что он уснул. Тяжелый вздох, вырвавшийся из его груди, больше походил на стон. На всякий случай Коля отодвинулся еще дальше в угол и почувствовал, как спина коснулась холодного бетона. Мужчина поднял голову, но на ребенка уже не смотрел, словно бы его и не было поблизости. Он достал откуда-то из-под одежды пистолет, снял с предохранителя и передернул затвор. Мужчина встал. Сейчас сидящему на полу мальчику он казался просто огромным.
— Ну все, пацан, прощай!
Тяжелая металлическая дверь в подвал с грохотом захлопнулась. Щелкнул закрывающийся замок, и в подвале стало тихо. Абсолютно тихо.
Баженов вошел в кабинет. Белоусов неподвижно сидел в кресле, уставившись в окно, он даже не повернул голову к своему компаньону. На мгновение Баженову стало его жалко, но только на мгновение, пока Белоусов не заговорил.
— Ну и чего ты приперся? Я же просил меня не беспокоить.
— Извини, — Константин Афанасьевич уже давно привык к хамской манере общения своего компаньона, — надо поговорить.
— Ну говори, раз тебе надо, — раздраженно бросил Белоусов.
Константин Афанасьевич подошел вплотную к креслу, наклонился и прошептал прямо в ухо Белоусову:
— Надо поговорить так, чтобы менты не услышали. Это очень важно. Для тебя важно, Николай.
Белоусов удивленно обернулся, он хотел что-то спросить, но Баженов не дал ему этого сделать.
— Сейчас молчи, — вновь зашептал он, — жду тебя на крыльце через десять минут.
Баженов выпрямился, убрал руку с плеча Белоусова и громко произнес:
— Я вижу, ты, как всегда, не в духе. Я, пожалуй, позже зайду. Когда-нибудь. Когда ты будешь в настроении, — после чего вышел из кабинета.
Белоусов проводил его тяжелым взглядом, достал из шкафа бутылку виски и сделал несколько больших глотков прямо из горлышка.
