Для проведения разведки боем командующий 69-й армией приказал выделить два стрелковых батальона. Поддерживать их должны были пять-шесть Т-34 и две батареи СУ-76. В 7.30 14 апреля после 10-минутного артиллерийского налета они поднялись в атаку. Атакующим удалось ворваться в первую траншею. Попытки пробиться ко второй траншее были отражены сильным огнем и контратаками частей 712-й и 169-й пехотных дивизий. К 12.00 батальоны отошли в исходное положение. Бюссе писал о результатах этих атак: «На правом крыле XI танкового корпуса СС были отражены все атаки с большими потерями для противника»
[67].
Общие потери танков и САУ 1-го Белорусского фронта за 14 апреля составили 31 машину сгоревшими, 29 подбитыми и 29 были выведены из строя по другим причинам
[68].
15 апреля разведка боем возобновилась лишь на отдельных участках. Наступательный порыв на второй день малого наступления сохранила 5-я ударная армия. В результате ее решительных действий немецкая 20-я танко-гренадерская дивизия была сбита с занимаемых позиций. В связи с этим немецким командованием был сделан вывод, что нельзя оставлять эту дивизию в первой линии. Предполагалось заменить ее танковой дивизией «Мюнхеберг». Также было принято решение использовать управление LVI танкового корпуса Гельмута Вейдлинга. В подчинение Вейдлингу с 15.30 15 апреля были переданы из XI танкового корпуса СС 20-я танко-гренадерская и 9-я воздушно-десантная дивизии, а из резерва – дивизия «Мюнхеберг».
На второй день разведки боем к боевым действиям присоединилась 3-я ударная армия. Наиболее результативным было наступление на левом фланге армии, на стыке с 5-й ударной армией. Продвижение за день боя составило 3 км, были заняты первая и вторая траншеи противника. Совместными усилиями войска 3-й и 5-й ударных армий выровняли в результате разведки боем излом линии фронта на стыке друг с другом.
Помимо 3-й ударной армии новичком в разведке боем 15 апреля стала 1-я Польская армия. Она частью сил 2-й и 3-й пехотных дивизий при поддержке артиллерии форсировала Альте-Одер у Гюсте-Бизе на фланге 47-й армии.
61-я армия в разведке боем 15 апреля по-прежнему не участвовала. Причины этого неясны, но действия армии П.А. Белова явно находились в противоречии с директивой командующего фронтом № 00534/оп. 61-я армия провела разведку боем в своей полосе только 16 апреля, когда уже началось общее наступление.
Снижение интенсивности боевых действий неизбежно сказалось на темпах потерь. Общие потери техники войск 1-го Белорусского фронта за 15 апреля составили 15 танков и САУ сгоревшими, 10 подбитыми и 9 выведенными из строя по другим причинам
[69].
Дневное донесение 9-й армии 15 апреля начиналось словами: «Противник не начал сегодня наступление, как это ожидалось». Свою роль сыграло также то, что 15 апреля было воскресенье. Использование расслабляющего воздействия выходного дня также было расхожим приемом ведения боевых действий. Все хорошо помнят воскресенье 22 июня 1941 г.
Снижение активности 15 апреля в какой-то мере дезориентировало противника относительно сроков начала советского наступления. Командир LVI танкового корпуса Гельмут Вейдлинг на допросе в плену позднее сообщил: «Однако то, что русские после действий своих разведотрядов 14 апреля 15 апреля не наступали, ввело наше командование в заблуждение, и когда мой начальник штаба – полковник фон Дуффинг от моего имени сказал начальнику штаба 11 тк СС 15 апреля, что нельзя менять 20 мд дивизией «Мюнхеберг» накануне русского наступления, начальник штаба 11 тк ответил: «Если русские сегодня не наступали, значит, они предпримут наступление только через несколько дней». Таково было мнение и других высших офицеров 9-й армии»
[70].
Но, разумеется, введение противника в заблуждение относительно действительной даты наступления даже не декларировалось в жуковской директиве № 00534/оп. Основной эффект от двухдневной пальпации обороны противника с применением авиации и двенадцатидюймовой артиллерии был сугубо практического свойства. Проведенная советскими войсками на Кюстринском плацдарме 14 и 15 апреля разведка боем сыграла весьма важную роль. Хотя продвижение вперед исчислялось в лучшем случае 3–4,5 км, удалось «прощупать» оборону немцев. Наступающие избежали вполне вероятной возможности нанесения первого удара в пустоту. Также к началу операции на некоторых участках сложилась своеобразная обстановка, когда исходными позициями для наступления советских войск стали бывшие немецкие окопы. Вся полоса заграждений, в первую очередь минные поля, на бывшем переднем крае немцев осталась позади.
16 апреля. Первый день
Возможность отхода немцев из первых траншей беспокоила командующих армиями. Поэтому в последние часы перед наступлением продолжалось прощупывание обороны противника. Например, по приказу В.И.Чуйкова разведать состояние первой линии обороны противника нужно было в 22.00 15 апреля и в 2.00 16 апреля. Разведчики обнадежили: «Результаты ночных разведывательных действий показали наличие войск противника в первых траншеях»
[71].
В пять утра московского времени 16 апреля (три ночи берлинского времени) в предрассветной мгле вертикально вверх взметнулся белый луч прожектора. Хорошо видимая на многие километры вокруг воткнутая в «небесную твердь» ослепительная игла была сигналом для начала артиллерийской подготовки.
В 5.15 на фронте 8-й гв. армии начался последний, еще более мощный огневой налет артиллерии дивизий, корпусов и армии в основном по тем же объектам, что и первый. Сила удара нарастала в результате увеличения темпа огня, а также вследствие того, что в огневое поражение включалась основная масса реактивной артиллерии. Как правило, залпы реактивной артиллерии производились «внакладку» на огонь ствольной артиллерии по важнейшим опорным пунктам и узлам сопротивления на первой и второй полосах обороны. К 5.25 мощь огня артиллерии была наивысшей. В этот момент были включены прожекторы, и пехота при поддержке танков и САУ поднялась в атаку.
Командный пункт перед Зееловскими высотами. Апрель 1945 г. Слева направо: командующий 8-й гв. армией генерал-полковник В.И. Чуйков, член Военного совета фронта генерал-лейтенант К.Ф. Телегин, командующий артиллерией фронта генерал-лейтенант артиллерии В.И. Казаков
Воспоминания немцев об артиллерийской подготовке продолжительностью 2,5 часа и более – это всего лишь неправильная интерпретация продолжительности канонады. Собственно артподготовка на направлении главного удара длилась 20–30 минут, а последовавший за этим огонь артиллерии уже был направлен на поддержку атаки пехоты и залпы по заявкам командиров частей и соединений.
