Однако Конев был недоволен действиями Рыбалко 20 апреля. В 17.30 командующий фронтом адресует командующему танковой армией боевое распоряжение следующего содержания:
«Опять двигаетесь кишкой. Одна бригада дерется, вся армия стоит. Приказываю: рубеж Барут, Лукенвальде через болото переходить по нескольким маршрутам развернутым боевым порядком. Смелее маневр по преодолению рубежа Барут. Исполнение донести»
[111].
Что интересно, в своих достаточно подробных мемуарах «Сорок пятый» И.С. Конев не приводит этого распоряжения и вообще никак не комментирует свое неудовольствие относительно наступления 3-й гв. танковой армии.
4-я гв. танковая армия 20 апреля фактически двигалась в маршевых порядках. 10-й гв. танковый корпус шел на северо-запад колонной, в которой лидировала 61-й гв. танковая бригада. К исходу дня 20 апреля бригада достигла леса в 5 км юго-восточнее Ениккедорфа, т. е. «Рейхсштрассе № 101». 5-й гв. механизированный корпус армии Д.Д. Лелюшенко наступал на Ютеборг и в 20.00 вышел к Даме. Только 6-й гв. механизированный корпус в отрыве от основных сил армии вел бои под Шпрембергом.
К вечеру 20 апреля командующий фронтом начинает отчетливо понимать, что его план прорыва к Берлину рушится на глазах. В 19.40 Конев торопит Рыбалко и Лелюшенко:
«Войска Маршала Жукова в 10 км от восточной окраины Берлина. Приказываю сегодня ночью ворваться в Берлин первыми. Исполнение донести»
[112].
До пригородов Берлина оставалось пройти всего около 30 километров. 4-я гв. танковая армия из приказа исключалась, т. к. к тому моменту она уже практически полностью развернулась фронтом на запад. Получив распоряжение командующего фронтом о продолжении наступления ночью, командующий 3-й гв. танковой армией отдал приказ выйти в район круговой Берлинской автострады. Корпуса предполагалось впервые с начала операции развернуть в линию. Это позволяло «прощупывать» оборону Барут-Цоссенского рубежа на широком фронте и находить в ней слабые места.
Вечером 20 апреля в сражение за Берлин был введен еще один участник. Завершившееся сражение за Восточную Пруссию позволило советскому командованию использовать войска 3-го Белорусского фронта для усиления берлинского направления. 1-й Украинский фронт получил 28-ю армию генерал-лейтенанта А.А. Лучинского и 31-ю армию генерал-лейтенанта П.Г. Шафранова. Армия Лучинского 20 апреля была переправлена через Нейсе и сосредоточилась во втором эшелоне главной ударной группировки фронта. Сказать, что 28-я армия была сильно потрепана в боях за Восточную Пруссию, это не сказать ничего. Численность стрелковых дивизий армии упала до самых низких величин за всю войну. Дивизии 3-го гв. стрелкового корпуса насчитывали от 2795 до 2991 человека, 20-го стрелкового корпуса – от 3553 до 4053 человек, 128-го стрелкового корпуса – от 4147 до 4262 человек. Целиком 28-я армия насчитывала всего 38 тыс. человек.
Баррикада специальной постройки на подступах к Берлину. В случае прорыва советских танков сооружения из бревен и земли в верхней части баррикады подрывом специальных зарядов опрокидывались вниз и перегораживали проезд
Однако даже 3–4 тыс. дивизии были лучше, чем ничего. 20 апреля в 20.00 командующий 28-й армии устно приказывает командиру 128-го стрелкового корпуса и 61-й стрелковой дивизии 21 апреля в 2.00 начать погрузку на автомашины фронтовых автомобильных частей. На автомашинах стрелковый корпус и дивизия в 7.00 21 апреля должны были выступить из занимаемого района и к 14.00 того же дня сосредоточиться в районе Гольсена (город на «Рейхсштрассе № 96» южнее Барута). После выгрузки из грузовиков соединения должны были пешим маршем выйти в район Тельтова. Задачей частей армии Лучинского было содействовать танковым частям на подступах к городу.
Черный день маршала Конева. Планам командующего 1-м Украинским фронтом относительно выхода 21 апреля на улицы германской столицы не суждено было сбыться. В лесисто-озерной полосе между Барутом и Цоссеном темп был потерян. Войска 3-й гв. танковой армии встретили здесь внешнее кольцо обороны Берлина. Оно прикрывалось многочисленными заграждениями – завалами, рвами, минными полями, ДОТами. Также навстречу советской танковой армии была выброшена 218-я бригада штурмовых орудий.
Танковой армии Рыбалко в ночь с 20 на 21 апреля и днем 21 апреля пришлось пробиваться через узкое дефиле между двумя болотами к востоку и западу от Барута и леса севернее него. В этом месте через Барут на Цоссен проходили шоссе и железная дорога. Севернее этого дефиле был крупный лесной массив с цепочкой озер, пересекавших направление наступления 3-й гв. танковой армии. Естественные препятствия были дополнены искусственными сооружениями. Промежутки между озерами перекрывались противотанковыми рвами, немногочисленные лесные дороги – завалами. Нельзя не отметить, что И.С. Конев недооценил построение обороны Берлина по принципу кольца на ближних подступах к городу. Оборонительные рубежи словно опоясывали его, и даже занятие их разрозненными отрядами замедляло прорыв танковых соединений непосредственно к Берлину с любого направления.
Наличие узостей на Барут-Цоссенском рубеже также благоприятствовало последнему усилию люфтваффе по сдерживанию советского наступления. Авиасоединения немцев отвлеклись от воздействия на войска 1-го Белорусского фронта и занялись находившимися на острие наступления на Берлин соединениями 1-го Украинского фронта. В этот момент авиация 2-й воздушной армии находилась в процессе перебазирования на новые аэродромы, которое началось именно 21 апреля. Замысловатые маневры Конева заставляли авиасоединения следовать за танковыми армиями с риском попасть под атаки прорывающихся на запад окруженцев. Так, например, авиаполки 1-го штурмового авиакорпуса с утра 21 апреля перебазировались на аэродром Цвитов (7 км южнее Калау). В 20–25 км в тылу этого аэродрома продолжала вести бои в полуокружении шпрембергская группировка противника. Вскоре пробивавшиеся из окружения немецкие части вышли к аэродрому. Батальонам аэродромного обслуживания двух перебазировавшихся авиаполков пришлось вести бой в качестве пехотинцев. Встретив сопротивление аэродромной команды, окруженцы отказались от лобовых атак и предпочли обойти аэродром стороной.
Обстановка в воздухе не замедлила сказаться на наступлении войск Рыбалко. В журнале боевых действий 3-й гв. танковой армии отмечалось: «Авиация противника группами по 20–25 самолетов бомбила боевые порядки частей корпусов. Действий нашей авиации не отмечалось»
[113]. Атаки, производившиеся реактивными Ме-262, создали определенные трудности советским зенитчикам. Стандартное упреждение, рассчитанное на поршневые самолеты, оказывалось совершенно недостаточным для реактивных машин.
