Видимо, про меня все женщины на возвышении были в курсе. Смотрели так… оценивающе.
В скором времени приём закончился. Его Преосвященство попросил меня посмотреть одного божьего человека, целители его лечат, но помочь не могут. Отказываться я не стал, тем более служители уже организовали помещение. Прошли в знакомый мне лазарет. Там уже сидит, ждёт божий человек, рука у него толщиной, чуть не с мою ногу, а я не маленьким вымахал. И глаза такие добрые и пронзительные. Не дай Боги, он тебя злым сочтёт, сразу увещевать станет, хорошо коли просто кулаком. Он оказался главой тех самых слабосилков, что нам со старым государем разбираться помогали. Жалуется на плечо, говорит: "Боги послали мне боль!" Ранен стрелою, рана до сих пор не заживает, хотя три целителя, включая придворного лейб-медика Бертиоза, пытались его лечить. Открывается рана снова и снова. Недели не пройдёт после лечения, как вновь свищ гноем сочится.
Переоделся в лекарское, стал осматривать. Вроде что-то нашёл, но пациент спать отказывается, просит так лечить — обет у него всегда в полном сознании и боевой готовности быть. Он только ночью позволяет себе спать и то с оружием под рукою. Скатал из салфетки мягкий рулон, подал монаху, чтобы прикусил. Так боль легче терпеть будет. Думается, этому миру не хватает изобретения великого немца Рентгена, очень оно бы помогло местной медицине, а то мне искать причину приходится. Скальпелем Маны пришлось вскрывать свищ. Кровь и гной ладно, но в кости спрятался мелкий, с виноградную косточку, осколок ярко-синего металла. Хирургическими инструментами доставать — надо кость долбить, но заклинанием вытащил сразу. Дальше проще, фельдшер помог промыть вскрытую полость, затем я Лечащей Рукой залечил рану.
Только закончил, пациент изжёванную салфетку выплюнул и маленький мешочек достал. Сам бледный, потный от боли, но держится. Из мешочка вытряхнул наконечник стрелы из того же металла. В щербинку на наконечнике извлечённый осколок лёг, как влитой.
— Исполать тебе, добрый человек, — густым басом поблагодарил меня болящий. — Вся наша братия неделю за тебя молиться будет.
Когда осматривал пациента, нашёл штук восемь больших рваных шрамов, на костях минимум четыре следа от серьёзных переломов. Это не считая только что залеченного нагноения от Проклятой Бронзы. Лишь в рассказах слышал о таком металле, но вот сподобился и увидеть его.
Кроме молитвы, монах пообещал при нужде прислать мне в помощь отряд братьев-монахов, над которыми он старший. Вы знаете? Я не отказался.
Не отказался и написать несколько свитков Каменной Кожи, сварить яду для неупокоенной нежити, даже пообещал лечить его подчинённых, с которыми другие целители не справятся. Зачем мне оно надо? Странный вопрос. Во-первых, люди реально каждый день рискуют жизнью в борьбе с нежитью, а иногда и с призванными демонопоклонниками, монстрами из Нижних Планов. Грех монахам не помочь. Во-вторых, я сам волшебник не из последних по силе, пусть не обучен, но от помощи церковных воинов не откажусь. Злоупотреблять, звать по пустякам, не буду, однако такой козырь в рукаве, для крайнего случая, иметь всегда полезно. В-третьих, многие недоброжелатели, имея в виду мою дружбу с церковниками, поостерегутся лишний раз на меня хулу наводить. Я же теряю только время, реагенты и материалы для зелий со свитками обещают дать.
Прогулка
Следующий день прошёл странно. Так как я рыцарь Лауры, то должен был сопровождать её на прогулке с Эдмундом. Не один, конечно. Впереди идёт парочка, старательно делая вид, что просто гуляют, осматривая достопримечательности столицы. Я и баронесса Алиса де Берти, представленная мне в "Жёлтой розе", сопровождаем их в трёх шагах сзади. Не знаю роли баронессы. Дуэнья или телохранитель? Скорее всего, и то, и другое. В трёх шагах за нами, держатся ещё две женщины из служительниц. А вот уже за ними идут трое офицеров из свиты жениха. Хотя, пока его так не называют.
Парочка держится друг от друга на расстоянии полушага. Ближе не совсем прилично, опять же люди смотрят. Говорят тихо, о чём не слышно, но посматривают друг на друга часто. И их взгляды вполне доброжелательны.
После часовой прогулки, по программе встречи гуляющим следовало зайти куда-нибудь, выпить прохладительного и немного отдохнуть. "Куда-нибудь" — это не так просто. Та же кофейня "Жёлтая роза" не годится, вдруг зайдёт кто-то из неподобающих особ. Не пускать нельзя, любой дворянин может обидеться, а это неправильно. Ещё есть нюанс — там дороговато, а у свиты гостя не так чтобы с деньгами было густо. Что говорить! Хреново у них с деньгами. Мундиры еле-еле приличные, что до другого, то только оружие у них хорошее, хотя и устрашающих размеров. Зайти в гости? Любой герцог и граф был бы рад, но демонстрировать чрезмерную приязнь одному, обидеть всех других. Почему его выбрали? Чем они хуже? Пришлось организовывать пикник в парке, в беседке. Да и охране там будет легче отсечь посторонних.
Лаура с Эдмундом сидят в беседке посреди розария, пьют охлаждённые напитки, слегка закусывают. Мы с Алисой стоим, беседуем о цветочках, заодно контролируем подход к беседке. Остальная свита расположилась на лавочках чуть поодаль. По аллее чинно прохаживаются гуляющие, тщательно показывая, что они здесь случайно, сидящие в беседке их вовсе не интересуют, а смотрят они исключительно на розочки. И вечером, по салонам, никто не будет в подробностях разбирать молодых.
Вдруг вижу компанию человек пять. Все офицеры, мундиры не наши. Судя по реакции свиты, из сопровождающих великого герцога. Опять же, судя по реакции, могут быть неприятности. И точно, проходя поворот к беседке, один нарочито громко заявляет:
— Вот разве стоило менять наше славное герцогство на такую тощую задницу?!
Компания дружно заржала, явно провоцируя окружающих. Но я быстр. Уже стою около провокатора, кинжал уже в моей правой руке, а лезвие уже у него во рту. Двумя пальцами левой я крепко держу его за нос.
— Ой, вы что-то остроумное сказали, да? Повторите, пожалуйста, я тоже хочу посмеяться! Мне покойный Государь без разрешения запретил на дуэль вызывать, так я вам просто язык отрежу. Ладно? Повторите, пожалуйста, очень прошу!
Мой собеседник что-то мычит, Острое лезвие во рту не способствует красноречию. Алиса невозмутимо просит:
— Барон, не убивайте его. Вас вновь на неделю оставят без сладкого. — Затем переводит взор на растерявшихся скандалистов. — Господа, вы-то, о чём думали? Разве так можно?! Это же сам барон Тихий! При нём надо быть вежливым и тактичным, он летально обидчив.
Компания невразумительно ропщет. Из беседки Лаура мне командует:
— Стах, отпусти его! Не надо убивать. Он просто глупенький.
Затем что-то энергично объясняет жениху. Тот ошалело смотрит на нас.
Обидно, да? Она бы мне ещё крикнула "Брось каку!", что я ей собачка что ли? Но раз велит… Отпускаю нос и, с видимой неохотой, убираю кинжал в ножны. Остроумец откашливается и сплёвывает кровь. Что-то во рту я ему порезал.
— Я вас вызываю! — начинает было кричать он, но даёт изрядного петуха.
