Трудно представить, но её прикомандировали письмоводителем в группу статистики, а мужа в канцелярию при ответственном за связь между Гильдией и Двором, причём со стороны Двора. Пять огненных волшебников, все ветераны, все награждённые боевыми наградами, все с опытом реальных схваток, одним росчерком пера стали чиновниками, под началом двух придворных, тоже боевиков, причём магистров Огня. Все прикомандированные, кроме неё, были дворянами. Все, кроме неё, урождённые аус Хансалы из разных ветвей рода. Желания не спрашивали, отказ не предусматривался. Сам глава рода, один из магистров, занял должность с понижением и стал лишь товарищем главы канцелярии. Однако любая должность при Дворе давала столько преимуществ для рода, что разом окупала любые личные неудобства. Хотя про какие неудобства могут говорить гарнизонные волшебники? Жалование стало выше, дом для проживания род дал. Радоваться надо!
Их начальник, по слухам, был тот ещё типус. Молодой, но неоднократно награждённый и тяжело раненный в бою. Необученный, однако уже магистр. Про его выходку, когда во главе егерей он захватил позиции вражеских пороховых метателей, разрушил укрепления и, на сладкое, увёз сами бомбарды, писали газеты.
Когда прикомандированные построились для представления, зашёл мальчик в придворном мундире, с боевыми наградами, даже солдатская "Храбрость" висела на шее. Лицо перечёркивал шрам, а глаза были такие… В общем, парень из настоящих. Такой в бою отсиживаться за спинами рядовых не будет. Сопровождала начальника Диваза, главная по магической обороне Дворцовой крепости. Весьма известная среди боевых волшебников штучка. Экстравагантная, безбашенная и к тому же близкая подруга главы рода аус Хансалов. Он вдовец, она потеряла мужа на войне. Оба магистры Огня. Могли бы стать хорошей семейной парой, да видать не судьба. Жизнь, вообще крайне сложная штука, а тут ещё храмовые заморочки со вторым браком… Так они и не решились, хотя бы попытаться, узаконить свои отношения. Наверное, встречались, но без огласки.
Первой, как младшую по чину из присутствующих, представили её:
— Ланина аус Хансал, гарнизонная волшебница, 2-ого ранга.
Она вытянулась во фрунт, и тут с ужасом увидела, как парень с каким-то непонятным интересом разглядывает её шрам.
— Нравится? — не сдержавшись, спросила Ланина, но тут же замолчала, увидев тяжёлый кулак Симона.
— А? Да… наверное… В принципе, попробовать можно, но не уверен, что мне удастся восстановить хрящевые ткани уха… — несколько загадочно ответил мальчик.
— Стах, это не пациентка, — начал было Симон.
— Да какая разница! Для своих сделаю, что смогу. У остальных что? Тоже шрамы?
Оказалось, начальник магистр не только по Школе Огня, но и Жизни. Хоть молодой, но уже заработавший крепкую репутацию среди дворцовых. Рассказывали про приращённые после ампутации пальцы, про бесследное убирание шрамов, оставшихся после оспенных язв, про пациенток из первых лиц.
Если кто-то считает, что есть женщины, которым наплевать на свой внешний вид, то он весьма плохо знает жизнь. Ланина, хоть и старалась казаться равнодушной, но каждый день ловила слухи — когда начнётся лечение. Фани, её начальница, глава статистиков и ещё сильнее обожжённая женщина, рассказывала новости. Барон был постоянно занят — то выкрадывал себе простолюдинку в конкубины, то на его башню нападали, то вылетал из придворных принцессы. Однако наконец дождались дня, когда начальник взял первого пациента, с самыми слабыми ожогами. Причём не на лице, а лишь на туловище.
Может кто-то скажет, что оно неприлично, но боевые волшебники столько всего видели, что голым торсом их не испугаешь. На следующий день телеса Стейсберра разглядывала вся семья. На месте огромного шрама была ровная кожа без малейших следов былых повреждений. Единственно, она была белёсая, однако барон обещал, что после недолгого пребывания на солнце цвет сравняется. Ещё один шрам, уже не от огненного заклинания, а от арбалетного болта был так же убран.
На следующий день настала очередь Ланины. Само лечение она не помнила. Целитель усыпил её раньше, чем пациентка успела задать вопрос. Проснувшись утром в палате, женщина услышала разговор фельдшера и санитара.
— Как барон себя тратит! И на что? Руки-ноги работают? Довольно! Зачем ещё шрамы сводить?
— Женщины, они такие бабы! У них красота на первом месте.
— Не знаю… Его Высокоблагородию так тяжко лечение даётся… Стоять не мог, час лежал, пока оклемался. Не стоит оно того! Раны лечить — нужно, а красота дело пустое.
Влезать в разговор Ланина не стала, но запомнила. Не только с лица, со всего тела были убраны шрамы. Вторые роды прошли непросто и после них на животе образовались некрасивые растяжки. Так вот, их не стало тоже. И живот, и груди были, как будто подтянуты. Глядя на себя в зеркало, бывшая приютская шавка, прошедшая огонь и воду боевая волшебница, битая-перебитая жизнью циничная стерва шмыгала носом и еле сдерживала слёзы. А придя домой, увидев восторженные взгляды родных и услышав слова младшенького: "Мамочка, ты у нас такая красавица!", не выдержала и первый раз за всю семейную жизнь разрыдалась на груди мужа.
Дела житейские
После того, как принцесса отставила меня от себя, многие придворные выразили сочувствие. Причём, неважно то, что они говорили при Дворе, но по салонам пошли шепотки. Принцессу критиковали. Понятно, жених. Понятно, ревнует. А ты обязана своих людей защищать! Кинула кусок, как подачку верному псу, а потом прогнала от себя. И ведь того не подумала — кто ей служить после такого будет? Барон всю свою карьеру на неё поставил. Он, ладно. Его Государь за верность под себя взял, но другие сильно задумались. Что они должны теперь перед герцогом выслуживаться, чтобы их не прогнали? Так у него своих придворных хватает. Не будем показывать пальцами, но три молоденькие девицы из тех, кого прочили во фрейлины Лауры, как-то перестали проситься в её свиту. Выяснилось, что здоровье у них хрупкое, родители вдруг испугались отпускать чадушек в холодную северную страну. Между прочим, из лучших фамилий они, потому даже недовольства Государя не забоялись.
В мамашу пошла принцесса, не в Его Величество. Тот, в бытность принцем, своих придворных и деньгами баловал, и чинами не задерживал, и всегда защищал. Те, понятно, за него на любое дело пойдут. А за Лауру кто вступится? Если по первому слову… даже не мужа — жениха!.. рыцаря от себя прогнала. Помните, как он её защищать бросился? То-то! Она лишь слово сказала, и барон сразу голову обидчика представил. Свою преданность сюзерену показал, а всем пришлым остроумцам роток заткнул. Понятно, Эдмунду крыть нечем, вот он и окрысился.
Весь высший свет, и не только он, но и полусвет, совместно осудили молодых. А у них редко совпадают мнения.
С вновь подаренной землёй тоже так себе оказалось. Прирезали вроде и много, но всё больше неудобье, пахоты почитай и нет. Дали безлюдную долину, куда третий сток от моего озера идёт. Дорога туда всего одна, и та заросшая. Люди не живут, почва там сплошные корни. В основном, заросшие кустами склоны с горными козлами на них. Козлы и есть основное богатство долины. Надо будет с крестьянами поговорить, может они посоветуют что-нибудь про использование новой территории. Мне же за долину со следующего года налог платить. Пусть не так много, как с пахотных земель, однако для кармана ощутимо.
