Второй кус прирезали в продолжение моего дубового леса. На этом участке рос вырубленный лет тридцать назад, а затем вновь засаженный лес. Посадили саженцы, привезённые из колоний. Надо выяснить, какие конкретно.
С другой стороны реки тесть на моё имя прикупил приличное владение. Хозяйского дома там нет, виноградников нет, однако с пахотой славно — больше шестисот десятин пшеничных полей. Арендаторы в двух деревеньках были не слишком довольны сменой землевладельца, наслышаны про моё решение на просьбу селян, однако кто ж их спрашивать будет. Прежнему владельцу, между прочим, герцогу, понадобились деньги, потому он и продал поместье. На что? Неприличный вопрос. Однако продавец изрядно дорожился и продавал несколько лет, пока наконец сговорился с отцом моей маленькой Зайки. Честно сказать, участок весьма доходен. Пшеница всегда в цене, а если вести правильное трёхполье, то и урожаи будут хорошие. Мой эконом уже предложил брать налоги только натурой и скупать у крестьян урожай сразу после молотьбы. Местного управляющего хвалил, тот прославился, как великолепный селекционер пшеницы.
Про подаренное заграничное поместье эконом говорил осторожно. Земля там суглинок, а климат холоднее, чем у нас. Арендаторы растят корнеплоды, в основном, свёклу, репу и брюкву. Есть посадки сахарной свёклы, но сахар из неё скорее экзотика. Тростниковый дешевле, однако есть любители кленового, пальмового и, единственного не из Колоний, свекольного. По доходности поместье не сравнится с любым моим, включая Дубки, но для тех мест получаемая прибыль считается приличной. Выращенные овощи охотно покупают на месте. Чаще местные перекупщики, реже импортёры. Управляющий опытен. Наверное, можно немного оптимизировать продажи, но радикального увеличения доходов ждать не приходится. При поместье есть дом с шестью господскими комнатами, но они крайне скудно обставлены, по причине редкого приезда хозяев. До ближайшего портала половина дня пешего хода. Предложение единственное — ничего не менять, но брать доход натурой.
Вывоз порталами брюквы или репы, да даже сахарной свёклы, не выгоден от слова совсем, однако река Гремячая судоходна и протекает недалече от Зримако, так называется моё новое поместье. Можно раз в год, после урожая, загрузить барку собственным товаром, хоть тем же мясом или пшеницей. И дня через три или четыре судно прибудет в те края. Обратно та же барка вернётся гружёная овощами, сданными арендаторами в налог.
Налор, мой тесть, приехал в гости, вместе с женой и двумя сыновьями, братьями моей маленькой, привёз бумаги на свои свадебные подарки — деньги в банке, купчую на землю, дарственную на склад в порту. Он-то как раз и разбогател на водных перевозках, не на речных, правда, а на морских, однако помочь согласился. Купец меня очень зауважал после подаренного ордена и присланного приглашения в делегацию простолюдинов на коронацию Государя.
Тестя крайне заинтересовало разрешение Его Величество на три рейса за год в Колонии. Пояснил мне, что вообще-то никто туда ходить не запрещает. Но полностью на свой страх и риск. Вольным торговцем быть вроде прибыльно, но сильно хлопотно и рискованно. Не во все порты пускают. Или пустят, а товар там весь уже скупили, и на обратный путь взять с собой нечего. Перед местными чинушами шапку ломаешь. Им чуть что не по нраву, сразу тиранить начинают. Раз ты купец, то любой власть имущий норовит слупить с тебя деньгу, как лыко с липки дерёт крестьянин себе на обувку.
А вот с официальным караваном дело другое — идёшь под защитой, тебя пускают в самые сладкие порты, по прибытии туда налоги собирают смешные, товар выбираешь первым. Одно слово — благодать. У торгового дома судно есть и не одно, для такого дела можно самое большое взять. И что туда везти ясно, и что оттуда понятно. Есть только один вопрос — кто этим заниматься будет? Тут я поясняю:
— Государь сказал, что тесть для меня всё организует.
Налор аж со стула вскочил, разволновался весь, спрашивает:
— Сам Самодержец так сказал? Честь-то какая! Его Величество обо мне слышал?! Ну, спасибо! Я уж обязательно расстараюсь!
Человека я придержал, объяснил, что "за так" дела погано делаются. Прибыль предложил делить исполу. Тогда братья вмешались в разговор. Мика тоже словечко вставила, неспроста она купеческая дочка. В общем, принял я родню в компаньоны. Договорились, что мою долю из положенных в банк свадебных выдам, и разрешение учитывается в общем размере доли. Тесть корабль выделит, лучший. Деньгами, ясное дело, тоже вкладывается. Братья садятся на подаренный склад и по очереди будут в рейс ходить. Моя конкубиночка финансово немного поучаствует. Вклад и долю каждого обговорили и на бумагу, для памяти, прописали. Такая у нас семейная идиллия случилась, что тёща не удержалась и на радостях меня расцеловала. Хотя раньше робела очень.
Со всех сторон сплошная выгода — сам ничего не делаю, а с каждого рейса мне причитается. Тесть лишнюю денежку заработает. Малышке немного перепадёт. Оба шурина пристроены. Можно было бы и больше себе заграбастать, а то и всё, тесть же предложил организовать процесс. Однако так нечестно, да и сколько раз он захочет за меня впрягаться? А когда свою выгоду чуешь, то за прибыль радеть не в пример душевней.
Кидор мне почти приготовил городскую усадьбу, нанял персонал и, для скорости благоустройства, временных работников. Журнал с расходами подсовывал чуть не через день, но я смотрел мельком. Надо или нанимать специального счетовода для контроля домоправителя, или делать закупки самому, или верить на слово. Я выбрал третий вариант.
Однажды Кидор, слегка запинаясь, попросил:
— Ваша Милость, как вы мне разрешили… тогда… в башне… Словом, одна купчиха просится на лечение.
— Оспа?
— Нет. Молодой поклонник. Очень она хочет ему нравиться. Грозилась хорошо отблагодарить. Просит хоть немного убрать второй подбородок, уменьшить талию и чуть-чуть поднять грудь. Прослышала, что ходят слухи про некую герцогиню, которая похожим образом лечилась у вас. После того лечения, до самого приезда мужа в герцогской спальне всякую ночь караулил новый офицер. — Машинально оглянувшись, шёпотом добавил. — И простолюдины из рядовых служителей бывали. Ей главное, чтобы мужчина был молод, телом гладок, мягок и дебел, а волосом чёрен.
— А что муж? Не знает?
— Некоторые сказывали, что они друг другу свободу дали. Муж всё больше по пастушкам шалит. Завёл у себя хозяйство, кудрявых овечек, зелёненький лужок, сена стожок. Ему приискивают совсем молоденьких простолюдинок. С косами, в веночках… Сорочки вышитые… ну… лапти там… Она овечек пасёт, а герцог в креслах, на краю луга, сидит. Смакует вино и за пастушкой наблюдает. Как распалится, её в стогу валяет. Когда одна надоедает, другую заводит. А отставленной на приданое золота даёт, а родителям ферму в аренду за талер в год. Причём требует, чтобы непременно овцы в хозяйстве были. Проказник он, хоть уже и в немалых летах.
— Ладно. Раз обещал — устраивай встречу.
— Благодарствую. Ещё одна… актрисочка… прима… тоже желает подмолодиться. Её граф Исвир содержит. Даже золотой урыльник подарил, а уж драгоценностей у неё не счесть. Боится надоесть покровителю, ведь тогда потеряет главные роли, а подарки непонятно, будет ли кто дарить. Граф её за большую известность полюбил, потому и от прежнего милого друга отбил… думает, что отбил. Уж очень актриска просит. Сулит шкатулку с цацками и шубу. А шуба больно хороша! Из северной лисы — мех густой, почти весь белый, только к кончикам волосков сереет. Одета лишь дважды. В самый раз была бы Чернышечке. Ей ношеное брать не зазорно, и Микаэле не обидно. А как негритяночка шубку оденет, да в город выйдет, сразу разговоры пойдут. Вам по статусу положено кого-нибудь иметь, а такая краля любой актрисочке фору даст.
