В школу бабушка и внук пошли вместе. Лию преподавателем уже не брали, ей перевалило за семьдесят, но временно трудоустроили на место ушедшей в декрет библиотекарши. Когда та вышла, Лия перевелась в технички. Именно она давала звонок, и, едва он звучал, Макс бежал в фойе первого этажа, чтобы увидеть бабулю.
Он был отличником. Ездил на конкурсы чтецов и олимпиады. Учителя гордились им. Но и сочувствовали. Ребенок был полностью оторван от коллектива. Все перемены он проводил с бабушкой, в походы не ходил, от трудовых повинностей типа уборки класса или субботников был освобожден. Мальчику нужно было готовиться то к конкурсу, то к олимпиаде, ему не до глупостей.
Когда Макс учился в седьмом, Лию хватил удар. Она слегла. Ухаживали за ней все — сын, невестка, но больше внук. Теперь его не интересовали внеклассные занятия, он и на обязательные через раз ходил. Все равно опережал всех сверстников. Мог бы и через класс перепрыгнуть, а то и два, хоть и пошел в шесть лет.
Но беда, как говорят, не приходит одна. Едва свыклись с тем, что Лия стала инвалидом, как погиб глава семьи. Попал под машину. Водитель был пьян, его посадили, но умершего человека уже не вернуть.
Лия страшно переживала кончину единственного сына. У нее, уже научившуюся сидеть и есть самостоятельно, случился второй удар. Теперь она двигала только одной рукой и не говорила связно, а лишь издавала звуки. Но все понимала. Макс, зная это, читал ей, показывал журналы, а также вещи, что они с мужем привезли из Германии. Бабушка питала к ним слабость. Когда была здорова, они доставали их и перебирали. Из посуды пили чай. Вещи примеряли. С игрушками забавлялись. Елочные вешали на цветы в кадках, с куклами разыгрывали спектакли. Артистов было четверо. Одна пышнотелая фройляйн, фельдфебель с усами и шпагой, клоун и малыш в чепчике и штанишках на лямках. Последний чем-то напоминал Максима.
Лия лежала долго. Во-первых, у нее было крепкое сердце, во-вторых, она не могла покинуть внучка. Знала, он без нее не мыслит жизни. В его глазах было столько боли и испуга, когда бабушка не сразу просыпалась, и он думал, что она умерла. Но когда Лия все же разлепляла веки, доказывая ему свою жизнеспособность, Максик плакал от счастья.
По окончании школы он поступил в институт на заочное отделение. Лишь для того, чтобы проводить больше времени с Лией. Мама не возражала. То, что мальчик ухаживает за бабушкой, даже хорошо, не надо нанимать сиделку. Да и с нее ответственность снята. Можно собой заняться. Если не устроить личную жизнь, то хотя бы развлечься с подругами или мужчиной, который появился у нее через год после смерти мужа. Ей всего пятьдесят три, не тот возраст, чтобы ставить на себе крест.
Конечно, мама отдавала себе отчет в том, что привязанность ее сына к Лие не совсем нормальна. Но она слишком поздно это поняла. Когда Макс учился в школе, она очень много работала и не особо вникала во взаимоотношения бабушки с внуком. Была рада тому, что ее чадо под присмотром. Тем более такое особенное. Не похожее на остальных. Это потом стала закрадываться мысль, что особенным и непохожим оно стало скорее всего из-за Лии. Но когда в твоей семье два бюджетника (муж работал санитаром в пункте переливания крови), ты, чтобы обеспечить близких, пашешь, как лошадь. А когда сделала карьеру, стала начальником, то уже ушел из жизни муж, свекровь стала наполовину овощем, а сын… Женщина даже не знала, с кем его сравнить. Если Лия — растение, то Макс… садовник? Который пестует умирающий кустик? Все силы вкладывает в то, чтобы он не погиб…
Лия умерла, когда Максим учился на третьем курсе. Зачахла. Она из года в год становилась меньше. Когда была здорова, весила сорок шесть кило. На момент смерти достигла размера большой куклы. Привезенная из Германии фройляйн не многим уступала ей.
Макс настоял на кремации. И прах забрал себе. Матушка к тому времени нашла мужчину, не переезжала со всеми пожитками к нему, только чтобы не бросать угасающую свекровь и сына. Но после сорокового дня переселилась. Макс с Лией (точнее, с ее останками) и всеми дорогими сердцу вещами остался в квартире деда и бабушки. Большой, запущенной, пропитанной запахом мочи и лекарств. Мама предлагала ее разменять. Он отказался. Как и делать ремонт. Он хотел, чтобы все в квартире напоминало ему о тех временах, когда была жива Лия.
Он завалил сессию и вылетел из института. Мама расстроилась, а Максу было плевать.
…С тех пор прошло двенадцать лет. Образование он получил. И не одно. Поездил по миру. Научился ладить с людьми. Похудел. Но так и не сделал ремонт в своей квартире. Разве что в туалете с ванной и кладовке. Но эти помещения не ассоциировались у него с Лией. Не то что кухня. В ней бабушка пекла Максику оладьи, сырники и пышки. Поэтому он сохранил мебель, занавески, плиту, люстру с висюльками. Поменял смеситель да холодильник — старый просто-напросто сломался.
Максим Челышев, невзирая на зрелые годы, не женился. Он даже не делал попыток связать себя узами брака. Ему и одному было вполне комфортно.
Женщины у Макса были. Их он мог пересчитать по пальцам, и все же… Инстинкты никто не отменял, и ему хотелось плотских утех. Первую он искал долго. Рыскал, как гончая, в поисках добычи. Нужна была особенная девушка, с определенной внешностью, стилем, манерами. Его тянуло к чудачкам, но не классическим. Экстравагантные внешне Макса отталкивали. Хотелось обычную, миленькую, невысокую, хрупкую, одетую прилично, с естественными волосами, а не зелеными или красными прядями. Без пирсинга и тату. Отчаявшись найти подходящую, решил прибегнуть к услугам девушек легкого поведения. Но когда приехал на адресу, позорно сбежал, до жути испугавшись даже не самих проституток, а обстановки борделя.
Долго мыкался Максим. Пока не встретил в парке барышню. Она сидела на корточках на берегу озерца и кормила хлебом уток. Максу сразу же вспомнилась Лия, ее набитые крошками карманы. Незнакомка совсем на нее не походила. Да, худенькая, но в остальном прямая ее противоположность: черты лица мелкие, кожа алебастровая, взгляд обращен в себя, белокурые волосы заплетены в тонкую косицу, через них просвечивает розовая кожа головы. И все же Макс испытал к ней симпатию. И, что удивительно, влечение. Поэтому познакомился.
Блондинку звали Кларой. Она оказалась поэтессой. Макс думал, что сочиняет эта ромашка лирические стишки, но оказалось — мрачные готические поэмы. Еще тексты песен для панк-групп. Клара отдалась Максиму на третьем свидании. Без ломания, буднично. Но и без страсти. Полежала бревном, после чего уселась за стол и стала сочинять. Они встречались два месяца. Много гуляли, разговаривали об искусстве, скормили птицам столько хлеба, что им можно было накормить африканскую деревню. Сексом тоже регулярно занимались. И он не стал лучше. Макса это и отвратило от Клары. Он не был озабоченным и довольствовался бы разом в одну-две недели, но хотел, чтобы это было ярким событием, а не мышиной возней. Причем возился только он. Клара же только раздвигала ноги и обвивала его руками за шею.
Потом Макс уехал в путешествие по Европе. За две недели ни разу не позвонил Кларе. Не до нее было. Когда вернулся, тоже не сразу набрал ее номер. Только когда с делами управился. В итоге через месяц только позвонил. И услышал чужой голос:
